Сунг - Олег Татарченков

Когда за связистом закрылась дверь, подполковник ожесточенно выругался. В этой ругани звучала растерянность, которую он не хотел демонстрировать подчиненным. Юрков не мог понять, почему срывалась тщательно подготовленная операция, на которую командование возлагало большие надежды.

Заарканить самого Нурулло… Полковник сначала даже не поверил, когда ему доложили об этой операции, подготовленной разведками трех союзнических стран: России, Таджикистана и Узбекистана. И теперь, когда она вышла на финишную прямую, все летит псу под хвост?!

В дверь постучали.

— Да! — нетерпеливо выкрикнул Юрков, надеясь услышать хоть какую-то благую весть за эти суматошные сутки.

В кабинет начальника оперативной группы вошел старший лейтенант с окладистой бородой. Полковник вскинул подбородок:

— А, контрразведка пожаловала! Чем порадуешь?

— Товарищ полковник, — бородач, не спрашивая разрешения, сел на свободный стул рядом с Юрковым, — вычислили «духовского» информатора, из-за которого операция оказалась под ударом.

— Все-таки информатор?! — полковник поморщился и потянулся за сигаретой, — Кто он?

— Не наш, — успокоительно кинул особист, — Утечка произошла в штабе у узбеков. Это радист, собака, что держал связь с группой «Файзабада» на первом этапе операции. Купился на баксы, сволочь. Два года на «духов» работал, старость себе обеспечивал. Хорошо еще, что поздно этим уродам об операции сообщил. А то и Нурулло не удалось взять. Однако маршрут отхода он сдал…

— Узбек?

— Русский, капитан. После развала Союза остался в узбекской армии, ну и…

Какой, он, к черту, русский! — раздраженно бросил Юрков, — Такие ублюдки не имеют национальности… Что еще?

— Будем чистить заставы. Есть подозрение, что у его хозяев была агентурная сеть среди таджикских солдат. Завтра приедут опера из КНБ,[19] будем вместе с ними работать.

— Чистите! — раздраженно кивнул головой Юрков, — Чего у меня разрешение спрашивать? Вы же по оперативной линии мне не подчиняетесь!

— Ставлю в известность, — лицо бородатого опера было невозмутимо, — Разрешите идти?

— Ты когда бороду свою партизанскую сбреешь? — нелогично ответил полковник, — Ходишь как Николай Второй, ей — Богу…

— Устав не запрещает, Иван Алексеевич, — усмехнулся в усы старший лейтенант. — У меня дефект лица и я не хочу светиться своими особыми приметами.

Юрков вспомнил, что в прошлом году во время обстрела одной из застав оперу рассекло щеку.

— Ладно, — примирительно пробурчал он, — Но все равно короче сделай. А то моду, понимаешь, насадил… Уже половина отряда в ботву погрузилось!

— Есть сделать короче, — снова усмехнулся опер и закрыл за собой дверь.

В нее тут же постучали снова.

— Товарищ полковник, — лицо связиста, появившееся в ее проеме, сияло радостью, — Товарищ полковник…

— Что! — Юрков, присевший было за стол с расстеленной картой оперативной обстановки, подскочил, как ужаленный, — Есть связь?!

— Нет, но…

— Так какого хрена!

— Снесарев докладывает, товарищ полковник. На переправе идет бой. Сильный бой, товарищ полковник!

Нахмуренные брови полковника расправились. Он с ходу понял, что связист принес хорошую весть. С трупами не воюют. Значит, жив Давлятов! И на операции рано ставить крест.

Юрков торопливо схватил кружку с уже остывшим чаем, посмотрел на часы — было пол-первого ночи. Через десять минут нужно будет звонить командующему в Душанбе, докладывать обстановку. Впервые за последнее время он сможет сказать что-то, облегчающее накопившуюся тяжесть в груди.

Во время последнего разговора с генералом полковник заблаговременно выставил из узла связи в коридор весь его личный состав с капитаном во главе. Иначе тот смог бы лично убедиться: командующий повесил на уши полковнику больше матюков, чем тот потом переадресовал младшему офицеру.

«Нас имеют и мы имеем, — подумал Юрков, вспоминая тот разговор, — И при том крепчаем… Значит, у парней действительно проблемы со связью, — переключился он на дела насущные, поднял голову и встретился с капитаном глазами:

— Передай Снесареву, пусть выяснит картину боя: кто где находится, кто атакует, а кто обороняется. Мухой! И вызови ко мне артиллериста!

Через пять минут перед грозными очами начальника оперативной группы стояли все тот же приземистый худощавый капитан и высокий плечистый майор с аккуратно подстриженной шкиперской бородкой. Из-под его камуфляжной куртки нагло высовывался ворот белого свитера крупной вязки.

Юрков покосился на бороду и свитер начальника артиллерии пограничного отряда, но ничего на это не сказал. Подумал только: «Скоро «ирокезы» панковские носить будут, блин… Совсем распустились!»

— Ну, чего у тебя? — обратился он сначала к связисту.

— С самого «Сунга» переправу не видно. Но Снесарев успел занять отметку «14–06», оттуда…

— Не тяни кота за хвост! Докладывай по существу! — оборвал его полковник, — Меня не волнует, что он там занял. Мне важен результат!

Капитан поперхнулся, прокашлялся и продолжил по существу:

— «Сунг» докладывает, что бой идет по обе стороны реки. С нашей стороны на афганский берег идет наступление при поддержке крупнокалиберных пулеметов и гранатометов. По звукам, бьют даже из СПГ. Снесарев предполагает, что это «духи». Видимо, «Файзабаду» удалось уйти на тот берег, и теперь он держит оборону.

— Правильно предполагает, — буркнул Юрков, — У «Файзабада» нет тяжелого стрелкового оружия. Теперь ты понял, почему я тебя позвал? — обратился он к пижонистому майору.

— Так точно, — кратко ответил тот.

— Всеми средствами… — повысил голос полковник, — Повторяю: всеми средствами нанести удар по кромке таджикского берега и по переправе. Стереть их к едрене фене! И чтоб ни один снаряд на ту сторону не упал! Нам еще международного скандала не хватало. Сгною, если промажете!

— Теперь ты, — начальник опергруппы ткнул в сторону связиста кружкой, все еще зажатой в руке (он про нее попросту забыл), — передай Снесареву, пусть посадит на отметку «14–06» корректировщика. Если нет грамотных солдат, пусть сам сядет! Соединишь его с Косулиным (так звали начальника артиллерии), чтоб от этой дряни на нашем берегу один гумус остался! Докладывать через каждые пять минут.

Юрков снова покосился на часы: скоро нужно докладывать генералу. Ну, что ж, на этот раз ему есть чем порадовать командующего.

— Выполняйте!

Майор с капитаном молча козырнули и вышли.

Заканчивался второй час боя.

Вновь и вновь моджахеды накатывались на берег, обороняемый отрядом Давлятова.

С каждым разом цепи противника становились все реже. Поток пограничной реки уже не справлялся с многочисленными телами убитых людей. Трупы не только щедро устилали прибрежные камни, но и темными бугорками топорщились в русле, застряв среди валунов.

На отражение второй атаки у Руслана ушли остатки патронов для автомата и десяток «вогов», сохранившихся с вечернего боя еще на той стороне. И теперь Давлятов, прижавшись боком к исклеванному пулями и осколками валуну, бил одиночными выстрелами из ПК, перешедшего ему по наследству от убитого расчета. Патронов в ленте оставалось чуть больше двух десятков и их следовало экономить.

Стрелять майор умел: с каждым выстрелом фигурка, бредущая по колено в воде, нелепо переламывалась на животе и падала в бурлящий поток. Укладывая очередного «духа», Давлятов с тоской думал, что даже если они сумеют отбить эту атаку, то следующей ему не пережить. Шесть ручных гранат неприкосновенного запаса в ближнем бою смогут задержать вал атакующих, но не более…

Давлятов, всегда гордившийся своим музыкальным слухом, позволявшим по звукам выстрелов определять ситуацию на поле боя, сейчас был бессилен. Выстрелы его бойцов тонули в густой автоматной трескотне наступавших моджахедов. И единственным доказательством, что он не остался вдвоем с Гуршко, были падающие в ледяные воды фигурки противника по длине всей обороны.

Борис соорудил себе бруствер в пяти шагах от командира. И о своем существовании регулярно напоминал хлесткими выстрелами из СВД, взятой с убитого еще в начале первой атаки снайпера. Теперь два друга, словно в тире, соревновались в скорострельности: кто быстрее уложит на камни очередной силуэт, брызжущий смертоносным огнем.

Р-раз! — жал на курок Руслан. И бородач в зеленой пакистанке и русской шапке-ушанке кувыркнулся лицом вниз.

Два! Его сосед в чалме и старом, еще советского образца, бушлате, сбитый с ног выстрелом «снайперки», отправился вслед за ним.

Три - четыре! Майор сковырнул сразу двоих.

Пять - шесть - семь! В цепочке наступающих получился разрыв из трех человек.