Записки террориста (в хорошем смысле слова) - Виталий Африка

Виталий Африка

ЖЖ: afrika-sl

Записки террориста

(в хорошем смысле слова)

Чёрная Сотня Нижний Новгород 2015

Глава I

«…more than two hundred pro-Russian separatists were killed or arrested by government forces in the Donetsk region during…»

По скучающей в бараке ожидания толпе пассажиров рейса Фритаун — Касабланка пробежала волна оживления. Распространялась она, разумеется, не от телевизора, где странные люди с непроизносимыми именами убивали друг друга в странных городах с непроизносимыми названиями, а от спуска на лодочный причал. Мускулистые представители местной фауны потащили багаж на катера, небрежностью обращения с баулами вызывая судорожные вздохи у новичков в этих геопроктологических краях. TIA[1], ребята,T — I — A…

Симпатичная дикторша в нейтрально-позитивном ключе рассказала ещё немного о славных победах органов правопорядка над пророссийскими сепаратистами, вскользь упомянув «Ukrainian officials» в качестве источника информации, и перешла на Ближний Восток, который у них называется Средним. Впрочем, никто её уже не слушал. Народ спешно выстраивался в штурмовую колонну на посадку, игнорируя неубедительные попытки негроперсонала расставить всех согласно номерам билетов. Толпу я не люблю, так что одним из последних пристраиваюсь в конец очереди. Благо о случаях, когда кому-то не хватило места на катере, мне тут за два года как-то не приходилось слышать. Книжку (не могу без них в дороге) купил заранее, так что никакое ожидание меня не напрягает.

В воздухе уже по-ночному прохладно, градусов 26, не больше. Редкие, но зато просто огромные капли дождя с глухим стуком разбиваются о доски причала и резко щёлкают по пластиковому мусору, толстым слоем покрывающего воду залива. Начало сезона дождей… В нескольких километрах от берега над горами полыхает беззвучная гроза. Сколько раз наблюдал здесь грозу, столько раз и удивлялся. В трёх случаях из четырёх раскатов грома не слышно. Совсем. Объяснение, как всегда, одно. TIA…

Я, как обычно, путешествую с одним рюкзаком «ручнокладного» размера, так что с отстранённым любопытством рассматриваю аккуратно (по местным стандартам) сваленный в кучу на носу катера багаж, которому вот-вот предстоит испытать на себе солёную воду Атлантики в мелко- и крупнодисперсном виде. Философская концепция куска брезента так и не смогла полноценно прижиться в мировоззрении местного населения. Катер медленно отходит от причала, разворачивается к нему кормой и, резким рывком набрав скорость и наполовину высунувшись из родной стихии, лихо проскакивает перед носом небольшого контейнеровоза, несущего народам свободной Африки вьетнамский рис, китайские промтовары, европейский секонд-хенд и американские подержанные машины.

Да, кстати, у нас тут вовсе не очередной случай коллективного помешательства, и мы не собираемся плыть на катере в Марокко. Просто в рамках обычного для Чёрного континента альтернативного способа мышления славный город Фритаун расположен на единственной на всё побережье небольшой горной гряде, благодаря чему он может круглогодично наслаждаться нехваткой места, узостью и кривизной улиц, а в сезон дождей заодно и селями с оползнями. Аэропорт Лунги же, в качестве дополнительного бонуса, расположен на противоположном берегу широкого, зато мелкого и грязного залива (или эстуария, хрен его поймёшь). Так что добираться до него на катере минут 25–30, а вот на машине — часа три, если не застрянешь в пробке на выезде из города. Что именно мешало построить его на равнине за горной грядой, в нескольких километрах от города, теряюсь в догадках. Скорее всего, тот самый альтернативный способ мышления, так как сейчас китайцы именно там и собираются строить новую воздушную гавань. Впрочем, есть и более идиотски расположенные аэропорты, вон, Монровию взять…TIA…

Полчаса пролетают незаметно, вот уже и пристань. Дождь постепенно усиливается. Мдяяя… Как бы рейс не отменили… В кармане вибрирует телефон. Смотрю на экран — так и есть, Амарина. Со вздохом нажимаю на приём. Люблю, целую, возвращайся быстрее и т. д. Становится немного грустно на душе. Хорошая девушка. В отличие от 99 % местных жительниц, хорошая не только фигурой, но и внутренне. Умная, добрая и не видящая во мне ходячий банкомат. Хоть я и расист и на общение с местными жительницами всегда смотрел с иронически-прагматических позиций… да и вообще, я не слишком эмоциональный человек в плане общения с окружающими, но нельзя год встречаться с девушкой и не начать испытывать к ней какие-то тёплые чувства, а не просто видеть предмет интерьера для использования в медицинских целях. Пункт назначения я ей, разумеется, не сообщал, сказал, что по делам в Москву лечу. Бормочу в ответ что-то ласково-ободряющее, ещё раз прощаюсь и отключаю телефон. Иначе через десять минут ещё раз позвонит и снова начнёт плакать, а у меня даже содержательный разговор по телефону длительностью свыше двух минут вызывает непреодолимое желание повесить трубку, про женские слёзы уж и не говорю. Не знаю почему. Не люблю говорить по телефону, и всё тут. Впрочем, я вообще не особо разговорчивый.

Короткий автобусный заезд, и вот он, Лунги. Это, кстати, новое здание, если кто не в курсе. Ещё даже не полностью законченное. Жалующимся на него стоило бы побывать здесь два года назад. Паспортный контроль, отпечатки пальцев (африканские страны обожают откатывать пальчики всем въезжающим и отъезжающим, эта оруэлловская мода распространяется, как пожар). Так, а чего это он замялся? Смотрит на меня с выжидающим видом, неубедительно тыча одним пальцем в клавиатуру. С отсутствующим лицом разглядываю коридор за его стеклянной будкой. Всё скучно и предсказуемо…

— There is a problem, sir… (С характерными для крио[2] «дe» и «са-а-а».)

— (Молча вопросительно поднимаю брови.)

— It’s a serious problem! The machine cannot scan your fingerprints, something is wrong!

— …

— Do you understand me, sir? We have a serious problem here!

— (Равнодушно.) I don’t think it’s my problem…

Мелкий вымогатель за стеклом задумчиво листает мой паспорт, усеянный печатями и визами, и предпринимает последнюю попытку.

— My good friend, I just want to help you. I don’t know what you gonna give me…

— …

Раздражённо суёт мне паспорт в окошко и демонстративно отворачивается. Улыбаясь про себя, перехожу к таможенникам. Эти ребята повеселей и побесцеремонней. «Русский? Гони бабки! Гони бабки!» Блин, и ведь научил же кто-то. Эти на отказ не обижаются и у следующего пассажира просят денег уже на итальянском. Полиглоты, понимаешь…

До вылета ещё два часа, беру пиво и устраиваюсь поудобнее. Обстановка располагает к ностальгическим воспоминаниям. Всё-таки Сьерра добавила два года к моему и так не маленькому геопроктологическому стажу. Погружаюсь в себя и выныриваю к объявлению посадки.

Короткий перелёт над марокканцами, и вот она — Касабланка. До рейса в Стамбул ещё несколько часов, но выходить в город нет ни малейшего желания. Название — единственное, что в Касабланке есть красивого, это я проверил на практике. Зато очень удобный пересадочный узел для поездок в Западную Африку. Новичкам, кстати, очень даже рекомендую выйти в город, поможет слегка подготовиться к «могиле белого человека», как называли побережье Гвинейского залива проклятые колонизаторы, врывавшиеся в мирные негритянские деревни, оставляя за собой лишь дома, школы и дороги. К концу первого года каждый второй из этих суровых ребят уже отправлялся в края вечной охоты. И хотя в наши дни всё куда легче, тем не менее, холерой и брюшным тифом я в Сьерре переболеть успел. Малярия была ещё раньше, в Замбии. Страшная вещь, кстати. К знакомым как-то представитель от инвесторов из Киева прилетал на недельку. Съездили, посмотрели площадку, побухали, съездили на океан, побухали. Мужик вернулся в Киев, а через несколько дней в бане свалился без сознания. Пока врачи разобрались, пока сделали анализ на малярию — через три дня его не стало. Впечатлённые украинские инвесторы потом год осуществляли контроль над деятельностью предприятия путём переписки. За что и поплатились — команда геологов, возглавляемая целым профессором, главой какой-то там международной геологической ассоциации, раздербанила больше миллиона инвесторских долларов, напоследок распродав всё имущество, вплоть до канистр для воды. Профессор же, не шелупонь какая. Вымели всё, подчистую. Помнится, во время совместной попойки сей солидный, харизматичной внешности муж рассказывал нам о морфологии россыпей (никто ничего не понял, но звучало убедительно и даже вызывало спорадические позывы вложить денег). Затем под большим секретом показал эксклюзивные фотографии, сделанные специально по его заказу специальным геологоразведочным спутником. На мой наивный вопрос: «А почему на спецфотографиях написаноGoogle Maps?» — профессор мягко перевёл тему беседы на классическое обсуждение сравнительных достоинств негритянок и женщин. Больше туда меня не приглашали почему-то. Мдяяя…