Сунг - Олег Татарченков

— У тебя есть еще кто-то, кроме меня? — лежа на куче разворошенных простыней, в ночь перед вылетом в командировку на афганскую границу я решил расставить все точки над «и».

Алена настороженно отодвинулась от меня:

— Я тебе давала повода для ревности?

— Нет. Просто такая видная девчонка как ты не может быть одна.

— А себя ты в расчет уже не берешь, Сашенька? — Аленка ехидно усмехнулась.

Было видно, что за этой насмешкой скрывалось внутреннее напряжение. С чего бы это, а?

— За четыре года, что знаем друг друга, мы встречались с тобой…. Да эти разы можно по пальцам двух рук пересчитать, — продолжил я, — А остальное время? Пойми, Лена, ты нравишься мне. И не только как девчонка, с которой просто приятно провести ночь и все…

Ленка поднялась с постели, подошла к окну, отогнула штору.

Черт, почему девчонки так обожают нагишом маячить перед окнами? Вечная тяга всех женщин к эксгибиционизму? Или это неистребимое никакими инквизициями ведьмячье начало вылезает наружу? Стоять в темную ночь перед окном, залитой светом уличных фонарей… Словно во время шабаша, под молочным лучом Луны на Лысой горе.

— Ты такая красивая… — не проговорил — прошептал я.

— Да? - Она повернула голову в мою сторону.

Даже не повернула — склонила на плечо, как это делают ученые дрозды, удивленные собаки и лукавые кокетки.

— Может, ты еще и женишься на мне? А что!

Аленка прыгнула на кровать с ногами, встала передо мной на колени:

— Вот выйду за тебя, такого честного, отважного, военного — здоровенного!

— И наивного.

— Наивного? Брось, Сашка! Не ты ли затеял весь этот разговор? И не просто так, на пустом месте… Вижу, что ты долго думал над этим. Возьмешь?!

Я встал, подошел к столу, где стояли початые бутылки со «столичной» и шампанским. Водка для меня, «Советское» — для нее.

Налил стопку водяры.

Еленка, забившись в угол кровати и обняв руками поджатые к подбородку голые колени, пристально наблюдала за мной. Золотые волосы почти закрыли ее лицо.

Я выпил.

— Ладно, не мучайся… — бросила она мне из своей засады, — Все вы, мужики, слова красивые говорить горазды. А вот когда до дела — в кусты.

— Ты не понимаешь, — поморщился я то ли от водки, то ли от ее слов, — Это слишком серьезный вопрос, чтобы его можно было решать вот так — с кондачка.

— А кидать мне предъявы — это, как, пустячок?

— Не хватало нам еще поссориться, — примирительно ответил, безрезультатно побродив взглядом по столу, выбирая закуску.

Так ничего и не выбрал, махнул рукой и налил еще одну рюмку.

— Ну что, так и будешь в одиночестве надираться? — Ленка соскочила с кровати, подошла, прижалась всем телом. — Налей и мне. Водки.

— После шампанского?

— А мне завтра не в рейс! Да и вообще, шампанское — для графьев. А мы — простые бабы русские. Что наши мужики пьют, то и нам надо!

Она обняла меня за шею:

— Ну что, Сашка, честный человек — за удачу? За твою удачу… Ты, главное, возвращайся из своей южной командировки живой и на своих двоих. Не боись, подожду. Что такое полгода… Больше ждала. Не дергайся: вернешься — расскажу…

— Ждала? Ты? Меня?!

— Тебя, — ласково и одновременно устало произнесла Алена, гладя мне плечи, — Долго же ты до этого допирал, товарищ старший лейтенант!

— Чего ты, старлей, замерз? — шутливо подтолкнул меня в бок Руслан Давлятов.

Я удивленно посмотрел по сторонам, возвращаясь к действительности. Никакой тебе уютной комнаты. Вокруг чернел полуразвалившимися дувалами заброшенный кишлак. А вместо овала лица Елены, опушенного золотом волос, рядом торчали хмурые осунувшиеся физиономии бойцов спецназа.

— Девушку свою вспомнил? — в полушутливой форме продолжил Руслан, — Я свою жену уже полгода не видел — все по этим горам болтаюсь. А она у меня в Ташкенте, в консерватории учится. Романтичная, я доложу, была история. Ошский конфликт, кругом стреляют, а у меня — любовь…

— Командир, — подошел к майору его заместитель, — через две улицы от нас замечено движение. Уходим?

— Уходим! — мечтательный тон майора сменился на жесткий и деловой, — Выставить арьергард и боковое охранение. Остальным — к Пянджу! Встречаемся на берегу!

Глава 8

Переправа-переправа, берег левый, берег правый…

Кажется, что хруст сухого камыша гремит на всю округу.

Мы старательно поднимаем ноги и всматриваемся во тьму, чтобы не наступить на очередной поваленный снегом пучок. Но из этого ничего положительного не выходит. И разносится противное «хр-р-р!»

На самом деле этот звук, громом отдающийся в ушах, слышен только нам. Под боком по камням грохотал Пяндж. За этой шумовой завесой можно было не только безбоязненно хрустеть камышинами, но и петь песни.

Странная вещь — человеческая психика в моменты наивысшего человеческого напряжения. Иногда она цепляется за то, что, казалось бы, в обычной жизни воспринимается как совершенно второстепенное. И одновременно игнорирует переживания, которые в спокойной обстановке обязательно произвели бы впечатление.

Во время ползанья по сопкам в районе городка Пархар, я едва не свалился в пропасть. Однако практически сразу же забыл об этом. В то же время долго потом обсуждал с друзьями сидящего на вершине орла, издали похожего гордо подбоченившегося человека в бурке…

…Благодаря хрустящим камышам или нет, но «духи» нас все равно вычислили. И выпустили в нашу сторону осветительную ракету. Впрочем, сделано это было слишком поздно: на афганском берегу уже находились мои Жуков с Муззафаровым, пленный «дух» и десять человек Руслана во главе с его замом, Борисом. На таджикском же остался сам майор, несколько его молчаливых бойцов и я.

После вспышки ракеты мы нырнули в камыши, в одну секунду превратившиеся из врагов в союзники. Кто-то из команды замешкался, и в его башку, не похожую на султан камышины, тут же полетела пулеметная очередь. Она оказалась трассирующей — сухие заросли вспыхнули мгновенно.

Самое разумное в этой ситуации было как можно быстрее бежать к переправе, не обращая внимания на пожар и пули следующих очередей. Но пулеметчик при свете огня уже успел засечь темные фигуры на берегу и начал лупить прицельно.

— Ну, все, еперэсэтэ… — выдохнул Руслан, валясь рядом со мной на холодные мокрые камни берега.

Пули проносились над нашими головами красными и зелеными светлячками. Рикошетили о скалы на темном афганском берегу. Расцвечивали его разноцветными полосами, летающим по самым немыслимым траекториям.

— Конец? — я повернул голову в его сторону.

— Нет, это пистолет! — съюморил майор, — В смысле засветились. А что касается конца, то мы еще покувыркаемся.

— Надо пулеметчику глотку заткнуть.

— Не один ты такой умный. Лежи и помалкивай.

Нашу пикировку прервал огненный шар, вспухший на горе, с которой нас поливали из ПКМа.

Через несколько секунд донесся удар разрыва. Вслед за ним новая вспышка, потом еще одна… После взрывов гранат до нас донеслась густая автоматная стрельба. Гора заткнулась и снова наступила тишина.

— Все, — поднялся Руслан, — Уходим.

— Твоих не будем ждать?

Вместо ответа майор дернул меня за рукав:

— Бегом!

Реализовать свое намерение мы не успели. Прямо из пламени горящего тростника затрещали автоматные очереди. Пули противно вжикали над головами, с визгом рикошетя от каменного берега реки и с громким чавканьем срезая заснеженные камышовые шапки.

Мы вновь шлепнулись на мокрую гальку — на этот раз у самого берега.

В руках Руслана хлопнул «подствольник». То, что Русик стрелять умеет, подтвердил мужской вопль. Он перекрыл треск горящего камыша и даже грохот автомата второго «духа». Я высадил на крик веером полмагазина и вопль утих.

Майор тем временем вставил в ГП-25[17] второй «вог»[18] и лупанул в глубь камышей, откуда стрелял противник. Затем подкрепил разрыв двумя короткими очередями из своего АКМСа. Вторая половина моего магазина улетела в том же направлении. Стреляли мы не зря: автомат «духа» замолчал.

От этого стало легче всего лишь на мгновенье. Со стороны горы, где пару минут назад подчиненные майора «заткнули» пулеметную точку, вновь вспыхнула стрельба. И она стремительно начала перемещаться в нашу сторону.

Я сменил магазин, сунул за пазуху пару «эфок».

— Живой?! — крикнул майор в мой адрес.

— Да вроде бы…

— А меня зацепило.

— Сейчас! — я перекатился в сторону Руслана.

— Бок зацепили… — майор говорил глухо с присвистом. — Но вроде по касательной.

— Сейчас тебе тампон подсуну…

— Некогда. На том берегу сделаем. Сейчас надо ноги уносить, пока остальные не подтянулись.