Как дети (сборник) - Сергей Кумыш

– Именно в этот раз болезненные? – спросил Тим. Голос Даши его успокоил. Болячки можно пережить.

– Последние несколько раз, – уточнила Даша. – Раньше было полегче. Пока кое-кто не внес в мою жизнь изменения, – Тим наизусть знал улыбку, с которой она это сказала. И впервые за день по-настоящему улыбнулся сам.

– Тогда я к тебе приеду, – сказал он.

– Лучше не завтра. Но идея мне нравится, – ответила Даша.

Тим ощутил невероятное облегчение. Теперь они вновь чувствовали одно и то же. Они вновь были одним понятным целым.

12

В понедельник утром Тим чувствовал себя прекрасно. Он начал внутренне репетировать разговор с родителями, понимая, что расскажет им все, как только узнает окончательный ответ. Он чуть не проболтался им, собираясь в институт. Не сделал этого только потому, что мама с отцом были слегка раздражены, тоже занятые утренними сборами. И потом, он еще не решил, как это сделать – самостоятельно или вместе с Дашей. «Сейчас Даша у врача. Или уже ушла от него. Скоро она все узнает и расскажет мне», – подумал он.

Вытираясь после душа, он посмотрелся в зеркало. Ребра торчат во все стороны. Ноги такие тонкие, что напоминают две хоккейные клюшки. Но вот предплечья у него сильные. Можно даже было бы сказать, накачанные, если бы он их когда-нибудь качал. Да и вообще мышцы на месте, все видно. Спортивный мальчик. Только спорт здесь ни при чем. Такой комплимент от возраста, от природы: это тебе на первое время, не забросишь – будет еще лучше. И внезапно Тим понял, что он больше не черновик собственных родителей. Он крепкий, ни на кого не похожий молодой человек (да, да, именно это «ужасное» слово).

Он вспомнил фильм про Тинтина, который так не понравился Даше (а ему как раз понравился). Никого ведь не смущает, что этот паренек, с розовыми щеками и льняным чубчиком, с телом и внешностью школьника, живет один. Хотя возраст его не уточняется и ведет он себя порой совсем как ребенок. Потому что заранее понятно, что Тинтин со всем справится.

И выйдя в свежее майское утро, ощущая собственную розовощекость и белобрысость как некий отличительный знак, Тим понимал, был точно уверен, что и он теперь тоже справится.

Люди с колясками больше не пугали его, наоборот, он как будто чувствовал свою причастность к этому негласному сообществу. Глядя по сторонам, примерял на себя ту или иную роль. Замечал людей, ведущих за руку детей четырех-пяти лет. Дети топали за взрослыми неуклюжими пингвиньими походками.

Тим ждал новостей от Даши, чтобы начать внутренне готовиться к их общему будущему. Один телефонный звонок или короткая встреча – и все изменится. Поймал себя на том, что пытается представить, какая из них получится семья (раньше он считал, только девушки о таком думают). Проговаривал про себя, что и как он скажет родителям. Понимал: вне зависимости от их решения, все теперь будет иначе. Надеялся, что если не сразу, то со временем они все равно примут эту новость, знал, что они его не оставят, не отвернутся.

В его мыслях о будущем возникла уверенная легкость. Сам для себя он уже принял решение, любые возможные трудности – вопрос времени. Все разрешаемо, если он этого захочет, а он уже по-настоящему хочет. Он справится, они справятся. Все случилось только потому, что они любили (теперь он это точно знал) и доверяли друг другу. Зачем же отказываться, отворачиваться от этого. Ну разве это не глупость?

И потом, сколько лет было Дашиной маме, когда она узнала, что у нее будет дочь? Девятнадцать? И ведь ничего, у них настоящая семья, замечательная семья. Получается, Даша лишь немного «опередит» свою мать. Через девять месяцев ей самой будет уже почти девятнадцать. Из двух совершенно разных семей получится еще одна. Они похожи на своих родителей, но это будет только их история. Они будут достаточно оригинальны, чтобы, невзирая на сходство, создать что-то свое, ни на что не похожее, чего раньше никогда и ни у кого не было. Их самих раньше не было. Значит, теперь в мире, пусть в маленькой его точке, что-то станет иначе, по-другому.

Он еле высидел занятия, то и дело поглядывая на телефон, чтобы не пропустить ни одного звонка, ни одного сообщения. Но он ничего не пропустил. Звонков и сообщений не было.

По мере того как полдень сменился обедом, а потом стал приближаться вечер, Тим начал чувствовать слабость во всем теле, особенно в ногах. На смену тревогам и надеждам последних дней пришла усталость. Он вздрагивал каждый раз, когда ему казалось, что телефон начинает звонить или вибрировать. День подходил к концу, а он так ничего и не узнал. Когда занятия закончились, он, обессиленный, отправился домой. Больше не ждал – знал, что в ближайшее время все равно все узнает. Просто «ближайшее время» никак не наступало, а волнению наступил предел.

Подходя к дому, он уже ничего не замечал. Люди как люди, ничего особенного, ничего пугающего, ничего притягивающего взгляд. Вокруг шум машин и голоса прохожих, но воспринималось все как тишина.

Когда Тим услышал, что пришла смс, он остановился и замер, не в силах дотронуться до телефона. Он знал, что смс – от Даши. Все сообщения приходили с одним и тем же раздражающим коротким сигналом, но он знал, что это – от нее. Тим подышал, попытался успокоиться, огляделся вокруг, пытаясь на что-нибудь переключиться. Он не хотел читать сообщение в таком состоянии. Но ничего не помогало, думать получалось только об одном. Телефон как будто стал тяжелее, давил ему на бедро через карман. Тим подошел к пустой автобусной остановке, опустился на скамейку. Достал телефон.

«Встретимся завтра? Я все расскажу».

13

Была зима. Их первая зима после школы. Они переживали что-то вроде второй влюбленности. Счастливая уверенность, с которой они теперь отдавались друг другу, была даже ярче, чем то, что они испытывали в самом начале. Теперь они знали, чего ждать друг от друга, знали, на что каждый из них способен.

– У тебя как будто даже вкус изменился, – сказала однажды Даша, оторвавшись от его губ.

Они поднимались на эскалаторе в метро. Повсюду были люди. Но ни Дашу, ни Тима это не смущало.

– Давай придумаем какой-нибудь необычный способ или место, где еще этим можно заняться. Какое-нибудь опасное место, где нас могут застукать. Ты бы где хотел?

– В лодке, чтобы все рыбаки от зависти сдохли, если заметят, – сказал Тим.

– А я хочу с закрытыми глазами. Только по-честному, чтобы ты тоже не подглядывал. Или на пожарной лестнице.

– Это чтобы вообще всем видно было? – спросил Тим.

– Ну хорошо, тогда на крыше, – ответила Даша. – Хотя нет, на крыше – это как-то уже чересчур. Слишком романтично. Там, наверное, все этим занимаются.

Даша резко замолчала, перехватив взгляд пожилой женщины, стоявшей на ступеньку ниже: недоумение и нескрываемая брезгливость. Тим тоже посмотрел на женщину. Но когда она перевела взгляд на него, брезгливости в ее глазах уже не было. Осуждение – может быть. Но также – заинтересованность.

Когда эскалатор добрался до верха, Тим и Даша взялись за руки и бегом бросились к выходу, какое-то время бежали по улице. Потом остановились, отдышались, посмотрели друг на друга и расхохотались. Обнялись и хохотали друг дружке в плечо, пока не выдохлись окончательно.

– А чего мы побежали-то вообще? – спросила Даша. Ее волосы спутались, лицо раскраснелось, тушь размазалась вокруг глаз.

– Ты сейчас ужасно красивая, – сказал Тим, хотя понимал, что если Даша посмотрится в витрину или в стекло припаркованной рядом машины, то убьет его за такой комплимент. Но она и правда в тот момент показалась ему необыкновенной. Даша улыбнулась ему:

– Чего мы побежали-то, говорю?

– Не знаю. Ты видела, как она на меня посмотрела?

– Как на бифштекс. А на меня как на бл… – Даша вовремя остановилась, зная, что Тим не любит, когда она ругается. – Как на… ну сам знаешь, как на кого.

– Наверное, подумала, какая развратная нынче молодежь.

– Ну про тебя она явно что-то еще подумала, – сказала Даша.

– Фу-у, – Тим сморщился, как маленький ребенок. – Ну нет, она просто злилась, что мы ей жить мешаем. Может, у нее в молодости парня не было.

– Похоже и сейчас нет, – сказала Даша.

– А может, она ветеранка и была на войне. И теперь думает, что зря для таких, как мы, старалась.

– Какая ветеранка! – перебила Даша. – Ей лет шестьдесят от силы. Надо было историю с математикой в школе учить!

– Ага, твое общество очень к этому располагает, – ответил Тим.

К весне все окончательно выровнялось. Они больше не ссорились по мелочам, вообще почти перестали ссориться. В их разговорах появилось нечто родственное, спокойное, принимающее. Жизнь казалась понятной, отношения – состоявшимися, доверие – очевидным. Наверное, это и была любовь, источавшая, подобно старым радиоприемникам, ровное и теплое свечение.

14

Они встретились на улице. Даша предложила куда-нибудь пойти, выпить кофе, но Тим был не в силах куда-то идти, не мог больше ждать. И они просто ходили кругами по ее двору. Тим ничего не спрашивал, на это тоже не осталось сил, просто ждал, когда Даша сама заговорит. Смотрел на ее шею, на подбородок: может, она немного потолстела? Смотрел на живот, хотя понимал, что туда смотреть в любом случае рано. Тем не менее, ему показалось, что Дашин живот все же немного выдается вперед. Она действительно слегка поправилась. Наконец Даша заговорила.