История Франции - Марк Ферро

По правде говоря, суть референдума, который де Голль предложил французам, не выражена достаточно четко. Политики видели в нем прежде всего маневр, призванный положить конец влиянию Сената, и поэтому часть правых выступила против. Для простых граждан идея «участия» в управлении предприятиями, о которой также говорил де Голль, казалась уловкой, не имевшей конкретных результатов. Что касается регионализации или децентрализации, то на тот момент она больше затрагивала интересы государства и чиновников, чем простых граждан.

Де Голль потерпел поражение на референдуме и ушел, а спустя тринадцать лет Гастон Деффер сделал тему децентрализации козырной картой первого семилетнего президентского срока Миттерана. Деффер воспевал автономию регионов и свободу предпринимательства на региональном уровне, и этот проект тогда казался адаптированным к необходимости реорганизации управления на всей территории Франции. Так страна перешла от регионализации планов развития к региональному планированию.

Означал ли этот шаг то, что дело якобинцев, разделивших страну на департаменты, поставлено под сомнение? Как бы то ни было, ответив «нет» на референдуме 1969 г., французы выразили свое негативное отношение в большей степени лично к де Голлю, чем к его предложениям.

По сути, тогда, когда централизация во Франции достигла пика, речь шла о «заблокированном» обществе, по выражению Мишеля Круазье; однако в течение «Тридцати славных лет» изменения в политике централизации требовали изменения отношения всемогущего государства к политике централизации.

Новый всплеск движений за самобытность того или иного сообщества во Франции, особенно региона, произошедший в 60-е годы ХХ в., свидетельствовал о наличии кризисных явлений на местном уровне, ведь органы местного самоуправления являлись лишь объектами административного управления. Решение предоставить депутатам местного самоуправления право принимать решения на местном уровне стало следствием анализа, имевшего двойную основу: с одной стороны, так размышляли сторонники автономии регионов, а с другой — левые теоретики. Последние стремились возродить местные свободы, ставшие «узниками капиталистического государства», как об этом писал социалист Мишель Рокар в работе «Следует деколонизировать Францию» (1966). Придя к власти, левые приняли 2 марта 1982 г. закон Деффера, согласно которому местные собрания освобождались от опеки государства, гарантировалось усиление экономического веса коммун[307], а также вводилась новая административно-территориальная единица — регион, сохраняя при этом священный статус департамента. В законе был прописан порядок децентрализации полномочий власти.

Однако процесс расширения прав у местных органов власти натолкнулся на косность налоговой системы и упадок финансовой системы на местах, в то время как увеличение числа властных структур привело к распылению ответственности между ними. Это вызвало новые подозрения у французов. Революция, которую судьи осуществили под покровом тишины — а именно операция «Чистые руки», наподобие той, что происходила в Италии, заставила представителей местного самоуправления быть более осторожными, а это парализовало их действия. Тем более, что эволюция общества привела к тому, что под подозрение начали попадать власти любого рода (руководители государственных учреждений и компаний, университетов, больниц и пр.), на которых можно было подать в суд со стороны третьих лиц, т. е. простых граждан. Негативным результатом этой эволюции в начале 2000 г. стал тот факт, что многие мэры французских городов отказались выставлять свои кандидатуры на будущих выборах, считая, что теперь их служебное положение слишком уязвимо и это парализует их действия.

Если сравнить положение во Франции с тем, что происходит в соседних с ней странах, то выяснится, что перемены в политике централизации оказались очень незначительными. Автономия, которой располагают регионы во Франции, не идет ни в какое сравнение с автономией немецких земель[308], кроме того, федеральная система Германии позволяет органам местного самоуправления принимать участие в европейском строительстве на более глубоком уровне, чем это возможно в других странах ЕС.

Ничего подобного нет во Франции; серьезные дебаты по этой теме начались лишь после того, как глава МИД ФРГ Йошка Фишер выдвинул предложения о гармонизации отношений государства и местного самоуправления в рамках единой Европы. Следует отметить, что в Англии при Маргарет Тэтчер, наоборот, начался процесс новой централизации (в 1987 г. за Англией в этом вопросе последовала Ирландия), с риском предоставить больше прав Шотландии, Уэльсу и Ольстеру.

Тому, что децентрализация во Франции проводилась централизованным способом, есть новейшие доказательства: в последние годы депутаты местного самоуправления заговорили даже о «новой централизации». Например, отмена акцизных марок, которые приносили департаментам доход в размере 12 миллиардов евро, стала индикатором этого процесса, хотя государство в ответ предложило департаментам компенсацию, тем более что эту сумму определяли генеральные советы департаментов. Так что в этом вопросе автономия департаментов уменьшилась, если вообще не была упразднена. «Это уже четвертый удар, который правительство наносит по налоговой автономии», — считает один из оппозиционных лидеров Франции; три остальных удара — это введение профессионального налога; отмена той доли, которую регионы получали от налога на жилье, а также последовательное снижение размера пошлины на право передачи собственности.

В этом вопросе социалист Пьер Моруа, принадлежащий к левому большинству в парламенте и возглавляющий комиссию по делам децентрализации, согласен с правым политиком Жан Пьером Фуркадом (см. «Le Mondе» от 2 сентября 2000 г.).

Испания: образец децентрализации?

В отличие от Франции Испания формировалась из государства, в каждом из которых уже существовала собственная судебная система. Власть испанского короля, обладавшего полным суверенитетом в делах Кастилии, ограничивалась в государствах, объединенных короной Арагона: такова была традиция, лежавшая в основе законодательных сводов Испании (фуэрос). У провинций, населенных басками, у королевства Наварра и у кортесов в области Леванте также имелись особые права. «Ни один король в мире не имеет такой провинции, как Каталония, — писал министр — граф-герцог Оливарес своему королю Филиппу IV в 1640 г., — она имеет над собой короля и сеньора, но не служит ему. И с этим он не может ничего сделать, как бы он того ни желал. Нам приходится постоянно смотреть, прописано ли то или это в конституции или нет.»

Несомненно, позже политика централизации Испании принесла свои плоды, но идентичность регионов (автономных сообществ) сохранилась, что хорошо продемонстрировали некоторые эпизоды гражданской войны.

Движение