История Франции - Марк Ферро
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Для того чтобы обеспечить расширение своих полномочий, государство прежде всего увеличило количество чиновников из органов центральной администрации: в 1789 г. их было меньше 500, в 1850 г. — примерно 2500; корпус жандармов за это же время возрос с 3 тысяч до 15 тысяч человек; число сотрудников налоговой службы составило в 1843 г. уже 60 тысяч, к этому времени в каждой агломерации появился сборщик налогов. В 1914 г. каждый одиннадцатый француз был чиновником. Тем самым власть все больше и больше дает знать о своем присутствии, а вскоре те, кто обладает ею, просто пьянеют от ощущения своего всемогущества: это круг «неприкасаемых» лиц, идет ли речь о Министерстве финансов, о префектах, а вскоре и о генеральных директорах национализированных предприятий. Напротив, активисты политических партий и даже их избиратели смотрят полузакрыв глаза на этих будущих руководителей, с которыми они связывают свое будущее, с сердцем, полным веры.
Неудивительно, что, когда простые граждане открывают глаза, они тут же сваливают все беды на государственный строй, государство, на его чиновников и на армию. От государства ожидали всего, одними и теми же голосами французы вещали, что государство — повсюду, что его слишком много и что это невозможно терпеть.
При Старом порядке природу такой централизации и ее последствия нельзя объяснить, принимая во внимание лишь количество государственных служащих во Франции: в эпоху Людовика XIV на всю страну приходилось 12 тысяч чиновников, тогда как в Испании их насчитывалось 70 тысяч. Конечно, у Испании была огромная империя, но она менее населена. Главное состоит в том, как государство уменьшает количество различных социальных групп. С каждой из них, замечает Ф. Бродель, монархия находит компромисс. Крупные дворяне, имеющие родственные связи с монархией, ведут войны и располагают рядом привилегий при дворе, превращаясь в верноподданных короля. С Церковью была заключена сделка — конкордат 1516 г., по условиям которого верхушка духовенства признала верховную власть короля. Города и буржуазия перегружены налогами, но в то же время они держат монополию на торговлю; а коррупция среди чиновников приводит к феодализации части буржуазии. Должность чиновника — это частица государственной власти, которую государство передает в пользование тому или иному лицу, — как во времена феодализма, когда земля передавалась в виде феода. Государство превращается в машину по производству богачей. Чиновничья должность для буржуазии — это то же самое, что и королевский двор для аристократии. За исключением того, что скоро, после Войны за австрийское наследство (1740–1748), чиновничьи должности уже перестали приносить государству дополнительный доход, так как общественное мнение слишком сильно осуждало коррупцию. И уже в самом начале Французской революции практика продажи должностей была отменена…
Так следствием абсолютистского режима и централизаторской политики стала инкорпорация общества — или, по меньшей мере, его верхов — в государство.
Преемственность централизаторской политики проявляется в подборе кадров на соответствующие должности: после Французской революции их статус и социальная принадлежность изменились, но действия повлекли за собой похожие и близкие по характеру последствия. На смену влиятельным королевским комиссарам эпохи Старого порядка пришли крупные чиновники. До 1789 г. выделялись три категории комиссаров: чиновники, обладающие чином, который они купили (особенно часто покупались судейские должности и должности, переходившие по наследству; для этого существовал специальный налог — полетта); интенданты и государственные советники, зависимые от власти и сменяемые по воле монарха; королевские комиссары и инженеры. В эпоху Французской революции и Консульства их статусы были унифицированы; кроме того, была ликвидирована практика купли-продажи должностей, их передача по наследству, практика оплаты услуг путем прямого платежа. Несомненно, после этого непотизм и закулисные интриги сохранились, но в других формах. Так, в эпоху Второй империи шесть префектов в государственном аппарате оказались уроженцами департамента Пюи-де-Дом в Оверни; дело в том, что выходцами из Оверни были два министра — Эжен Руэр и Шарль де Морни. Тем не менее на свет появляется единый корпус чиновников, и его мощь постоянно увеличивается. Причем в этот корпус люди попадают в основном благодаря своим заслугам. Это касается и Ипполита Карно в 1848 г., и Мишеля Дебре в 1945 г.; последний, учредив ЭНА (Национальную школу администрации) — высшее учебное заведение, из стен которого выходят госслужащие, прикладывает еще больше усилий к тому, чтобы Франция получила высшие управленческие кадры. Пусть даже подозрение в наличии связей между миром бизнеса и миром госслужбы утвердилось еще в XIX столетии.
Из всей верхушки французских чиновников, служащих в аппарате центральной администрации, чаще всего на виду оказываются префекты. В 1800 г., в эпоху Консульства, химик и государственный деятель Жан Антуан Шапталь определил характерные черты работы префектов, которые в основе своей сохранились до настоящего времени: «Префект, занятный в основном исполнением распоряжений, перепоручает их супрефекту, а тот передает их мэрам городов, поселков и деревень [с 1884 г. мэры уже не назначаются правительством, а избираются муниципальными советами]. Таким образом, документ безостановочно движется по цепочке исполнителей сверху вниз, от министра — к чиновнику, а законы и распоряжения правительства спускаются вплоть до самых низов социальной лестницы со скоростью электрического заряда».
Вероятно, префект, как говорит Шапталь, также передает наверх требования, исходящие из низов, но в то же время по природе своей презирает людей, «которые в сущности лишь дети» и которых нужно наказывать (если необходимо — используя силу армии) «для их же блага». Одна из важных его задач состоит в том, чтобы добиться хорошего исполнения правительственных инструкций: он готовит «хорошие выборы», а поддержка «официального» кандидата на них при Наполеоне III была общеизвестна и недвусмысленна. Учитывая этот факт, префект весьма уязвим: он уходит в отставку вместе с правительством, которое его назначило. Еще не пришло время, когда чиновники могут объявлять, что стоят над партиями и вне партий: гораздо успешнее заставить людей поверить в это удается
