Римская история в лицах - Лев Остерман

В третий день до октябрьских календ (29 сентября) 54-го года император Клавдий умер от яда. Тацит не сомневается в том, что его отравила Агриппина и даже сообщает многие подробности, рассказанные, как он утверждает «писателями того времени». По его версии, яд был подмешан к любимому грибному блюду. Действие его показалось недостаточно надежным. Тогда находившийся в сговоре с Агриппиной врач как бы затем, чтобы вызвать рвоту, ввел в горло принцепса перо, смазанное быстродействующим ядом. Светоний менее категоричен. Он пишет, что умер Клавдий от яда, как признают все, «но кто и где его дал, о том говорят по-разному». По одной версии, это произошло за трапезой жрецов на Капитолии, по другой — за домашним обедом. В этой второй версии Светоний тоже называет отравительницей Агриппину.

«Смерть его, — заключает Светоний, — скрывали, пока не обеспечили все для его преемника. Приносили обеты о его здоровье, словно он был болен, приводили во дворец комедиантов, словно он желал развлечься... Погребенный с пышностью, подобающей правителю, он был сопричтен к богам. Впоследствии Нерон отказал ему в этих почестях и отменил их, но затем Веспасиан восстановил их вновь». (Светоний. Божественный Клавдий, 45)

Завещание Клавдия оглашено не было.

Глава IV

Нерон

Большинство наших современников имеют весьма категорическое суждение об императоре Нероне. Деспот, кровавый тиран, массовые казни, патологическая жестокость и прочее в том же роде. Наверняка вспомнят и о грандиозном пожаре, уничтожившем более половины Рима. Город был подожжен по приказу императора только для того, чтобы он мог полюбоваться потрясающим зрелищем. Все это так — и не совсем так. По поводу пожара многое осталось неясным — мы это еще обсудим. Что же касается казней, то все они, если не считать «разборок» в кругу императорской семьи, относятся лишь к двум последним годам четырнадцатилетнего правления Нерона, после раскрытия широкого заговора с целью его убийства. Десять предшествовавших лет, хотя и не заслуживают особой похвалы, никак не могут быть названы годами тирании. Припомним еще, что после смерти императора объявились один за другим целых три лже-Нерона. И у них было немало приверженцев. Приходится признать, что многие современники Нерона были о нем куда лучшего мнения, чем мы. По-видимому, этот император был фигурой более сложной, чем представляют многие. А, значит, имеет смысл попытаться проследить эволюцию его личности.

Луций Домиций Агенобарб, получивший позднее прозвище Нерон (для простоты будем так его и называть впредь), родился в декабре 37-го года. Наследственность у него была явно не блестящая. С его матерью, Агриппиной младшей, мы уже хорошо знакомы. Отца Нерона, Гнея Домиция Агенобарба, Светоний называет человеком, «гнуснейшим во всякую пору его жизни», и подкрепляет это весьма убедительными примерами. Малопочтенный родитель умер, когда будущему императору было три месяца от роду Отдадим должное отцовской прозорливости: по свидетельству того же Светония, в ответ на поздравления с рождением сына отец воскликнул, что «от него и Агриппины ничто не может родиться, кроме ужаса и горя для человечества».

Нерон появился на свет как раз тогда, когда произошел резкий перелом в правлении Калигулы — от его первого, благостного периода к деспотии. Она, в частности, как мы помним, была отмечена сожительством императора со всеми тремя родными сестрами. Для двух из них, в том числе Агриппины, эта близость закончилась ссылкой. Малыш остался на попечении сестры отца, Домиции Лепиды, женщины взбалмошной и развращенной. Но племянника она любила и баловала. Когда ему едва исполнилось три года, Калигула был убит. Вслед за этим вернулась и Агриппина. Она забрала сына и принялась воспитывать его в строгости. Между двумя женщинами завязалась борьба за влияние на ребенка. Его симпатии, надо полагать, были скорее на стороне ласковой тетки, чем суровой и требовательной матери. Тем более, что мать вскоре второй раз вышла замуж.

Ситуация осложнялась еще и враждебным отношением к Агриппине и ее сыну первой жены Клавдия, Мессалины. Казалось бы, мать родного сына императора не должна была сомневаться, что тот со временем унаследует верховную власть в Риме. Но Мессалина отдавала себе отчет в том, что Клавдий стар, Британик на четыре года моложе Нерона, а симпатии римлян все еще принадлежат дочери и внуку Германика. Если император в скором времени умрет, бразды правления могут оказаться в руках Нерона и его энергичной матери. Взаимная неприязнь двух женщин подогревалась еще и высокомерием Агриппины — правнучки божественного Августа. Недружелюбные отношения с ранних детских лет сложились и между сыновьями. Их питали обида и зависть, которые Нерон почерпнул у матери. Добавим к этому, что Мессалина находилась в близких родственных отношениях с Домицией Лепидой. Ясно, что детские годы Нерона протекали в сложной обстановке, учившей его хитрить и лицемерить.

Маленький Нерон не интересовался военным делом и не мечтал о подвигах на поле брани. Его обучали музыке, живописи и другим благородным наукам. Одно время он увлекался чеканкой, приобщился и к поэзии. Но главным его увлечением стали конные состязания. Сегодня его можно было бы назвать настоящим «фанатом» этого спорта.

«К скачкам его страсть, — пишет Светоний, — была безмерна с малых лет. Говорить о них он не уставал, хотя ему это и запрещали. Однажды, когда он с товарищами оплакивал смерть «зеленого» возницы (состязавшиеся делились на партии, различавшиеся цветом одеяний), которого кони сбросили и проволокли по арене, учитель сделал ему замечание, но он притворился, что речь шла о Гекторе (герое Троянской войны. — Л.О.). Уже став императором, он продолжал играть на доске маленькими колесницами из слоновой кости»... (Светоний. Нерон, 22)

Мечта о славе воплощалась для него в триумфе возницы. Он воображал себя осаживающим перед трибунами квадригу взмыленных коней под восторженные крики зрителей. Эту неприличную для отпрыска знатной фамилии мечту (возницами выступали вольноотпущенники или рабы) он таил от всех и особенно от суровой матери. Одиноким волчонком скрывался мальчик в задних покоях дворца Клавдия. Избегал встреч с придворными — они его приветствовали небрежно, а перед Британиком заискивали. Самолюбие внука Германика страдало.

Вдруг в его судьбе произошла крутая перемена. Двор Клавдия был потрясен сначала скандальной свадьбой Мессалины, потом ее убийством и казнью соучастников преступления. Вряд ли Агриппина позаботилась скрыть от десятилетнего сына свою радость по поводу случившегося. Как он воспринял эти первые на его сознательной памяти расправы во дворце? Под влиянием матери — скорее всего, как нечто вполне естественное и справедливое. Затем последовало замужество Агриппины. Старый император, дедушка Клавдий, стал отцом Нерона, а сам он — женихом противной девчонки Октавии, своей сводной сестры. Утешало лишь возвышение над Британиком. Если Клавдия не было в цирке, возницы, совершавшие круг почета, приветствовали Нерона — старшего сына императора.

Сенаторы и придворные теперь почтительны с Нероном. Британика он удостаивает снисходительным покровительством. Однако в семье каждый шаг юноши по-прежнему контролирует деспотичная мать. Она вызволила из ссылки и приставила к нему в качестве воспитателя Сенеку. На сенатора, знаменитого писателя и философа возложены обязанности, которые обычно поручались педагогу — ученому рабу. Юному Нерону приказано повиноваться почтенному мужу беспрекословно. Сам он со страхом, а придворные с недоумением ожидают, к чему приведет это странное новшество. Можно предполагать, что Агриппина приблизила к себе Сенеку не столько ради воспитания сына, сколько для усиления собственной позиции во дворце. Ну, а как отнесся к такому назначению сам философ?

Система взглядов и особенно нравственная позиция Аннея Сенеки оказали сильное влияние не только на его современников, но и на мыслящих людей всех последующих поколений. По смыслу основных положений мировоззрения Сенеки его считают представителем учения стоиков. В чистом виде стоическая философия адресована мудрецу, который путем разумного совершенствования своей природы стремится к добродетели, в самой себе заключающей смысл и счастье жизни человека. Критерием добродетели является соответствие разумному и справедливому началу («логосу»), разлитому во всем сущем. В отличие от этой, сугубо индивидуалистической, концепции, стоицизм Сенеки активен. Он предполагает участие философа в общественной и государственной деятельности, направленное на приближение повседневной жизни сограждан к нравственному идеалу. На этом пути неизбежны продиктованные реальной действительностью компромиссы. Но за ними всегда должно стоять сознание нравственной нормы, которое мы вправе назвать совестью. Это сознание указывает путь к разумному служению обществу и, вместе с тем, к сохранению внутренней свободы. Понятие совести как идущей от разума, но пережитой чувством нравственной нормы характерно для стоицизма Сенеки. Естественно, что наибольший эффект общественного служения философа может быть достигнут в случае внушения этой нормы всевластному правителю. Сенека разделял взгляд древних стоиков, согласно которому монархия при справедливом и милосердном царе может быть залогом благоденствия государства. Поэтому он так серьезно и ревностно отнесся к своей миссии.