Связанные кровью - Пэт Ходжилл

Джейм поддерживала её.

Её первым побуждением было засунуть пальцы поглубже в глотку Луры, чтобы заставить её извергнуть обратно драгоценную записку. Чуть раньше, ей захотелось, чтобы кто-нибудь написал ей письмо, объясняющее прошлое, и так почти и случилось. Однако, она побоялась порезать горло девушки изнутри — случайно, конечно.

Кроме того, очень может быть, что давно потерянное послание Кинци могло вызвать только дальнейшие осложнения и путаницу, если, конечно, кто-нибудь всё ещё мог его прочитать.

Она также вспомнила свою собственную несчастную зиму в Женских Залах. Под конец прибытие призрачных убийц воспринималось почти как облегчение. Любая смерть лучше, чем смерть от скуки.

К тому же, почти голое тело, прижимающееся к ней и мокро икающее в ухо, принадлежало уже не ребёнку, а подростку на грани женственности… а Женский Мир не учил её ничему, что ей следовало знать.

— Тише, — сказала она, похлопывая девушку по спине. — Это они идиоты, не ты. Я тоже не всегда очень умная.

Лура рыгнула и отступила назад. — Мне нехорошо. Я хочу домой.

— Тебе и должно нездоровиться, учитывая, что ты проглотила кусок ткани, пропитанный кровью Кинци.

Джейм со вздохом осторожно сложила свою половинку и засунула в пакет. Ей следует найти кого-нибудь, кому она могла доверять и извлечь из записки, всё, что можно. Адирайна? Такова была воля Кинци, да и письмо было адресовано Матроне Ардет, но будь всё проклято, если Джейм отдаст его ей, после всего того, что случилось ранее, в зале посмертных знамён. Возможно, Матрона Яран Тришен. Как бы то ни было, ей вполне достаточно прошлого для одного вечера, хотя, впрочем, это был уже далеко не вечер. Небо стало бледно-опаловым. Где-то за Снежными Пиками, за Хмарью, за изогнутым горизонтом Восточного Моря, поднималось солнце, возвещая наступление Дня Осени.

— Пошли, — сказала она Луре. — Твои зубы начинают стучать от холода, а я опоздала на условленную встречу в общей комнате гарнизона, и уже, вероятно, есть поисковые отряды, высматривающие нас обеих.

Они были.

Глава V

Разломы

3-й день осени

Джейм проснулась рывком, дезориентированная, потрясённая своим сном. Где она? Что её разбудило?

Небо над головой намекало на ещё один наступающий рассвет, хотя звёзды всё ещё вызывающе блестели, пока их не затуманило её дыхание. Трое, однако холодно. Она рывком вернула свою половину одеяла — уже который раз за ночь — и поплотнее прижалась к тёплому телу за спиной, пытаясь не обращать внимание на сдвигающуюся и вонзающуюся в бока гальку на каменистой земле.

Ах, да; она лежала среди валунов над Тентиром и это было, вероятно, третье число Осени.

Первое было потрачено на Готрегор.

Имена с лицами, лица без имен… их так много, рвутся вперёд, кричат.

— Вспомни меня! Вспомни меня! Вспомни нас всех!

Кто был тот мужчина, тянущий вперёд руки, кожа на которых свисала вниз кровавыми полосками? Кто был тот мальчик, обеими руками сжимающий своё разорванное горло, способный только невнятно хрипеть свои требования, а он даже не Норф? Красивая девушка и аккуратная старая леди, обе с красными линиями через горло:

«Мы тоже из твоего дома. Дитя тьмы, ты нас тоже позабыла? Как долго цена нашей крови будет не оплачена?»

Нет. Это только фрагменты её сна этой ночью. Она прекрасно знала, кем были этот освежёванный мужчина и две женщины хайборн. Что же до мальчика… его имя пришло после момента упорной сосредоточенности. Квирл. Сын Вороной.

И всё же, все остальные лица и имена включали в себя только лишь гарнизон Норф в Готрегоре и мёртвых в его зале. Много больше из её дома служили в Южном Воинстве или были разбросаны по Ратиллиену служебными командировками. Училище рандонов внизу содержало не меньше сотни Норфов, считая кадетов, офицеров и саргантов.

И Торисен должен был помнить их всех.

— Быть Лордом Норф не такая простая работёнка, девочка, особенно сейчас; быть Верховным Лордом Кенцирата много проще. — Это напомнил ей Марк, его глубокий голос глухо гремел где-то вверх по лестнице башенки, в которой он клал кирпичи.

Согласна, подумала она, с ослиным упрямством хмурясь на большие куски разбитого стекла, разложенные на столе Совета поверх мелового наброска большой карты-витража, которую она случайно разбила прошлой весной. Бочонки стеклобоя, расставленные вдоль стены, содержали меньшие фрагменты витража, рассортированные по цветам радуги и ждущие, чтобы их расплавили и отлили заново.

Подобно им и сами Норфы всё еще были разрозненным, разбитым[17] домом, а Торисен напрягал себя до предела прочности, а, возможно, и за него, пытаясь стянуть их обратно в единое целое.

Всё тоже самое…

Она не видела брата весь этот долгий день. Куда бы она ни пошла, он всегда был где-то ещё.

Тори, чёрт возьми, ты меня помнишь, или мне нужно сломать что-нибудь ещё, что-нибудь покрупнее, чтобы привлечь твоё внимание?

— Он и в самом деле делает всё что может, ты это знаешь, — Сказал Марк, как будто читая её мысли, и это правда, никто в Кенцирате не знал её разум лучше него.

Джейм припомнила свою невольную ухмылку.

— Я бы отнеслась к этому более серьёзно, если бы говорила не с твоей спиной. Что ты там, во имя Порога, делаешь?

— А? Ох. — Он спустился вниз по узкой, спиральной лестнице, ведущей в северно-восточную смотровую башенку, по-прежнему задом, и наклонил свою лысеющую голову под низкую перекладину, чтобы наконец оказаться в поле зрения. Большинство дверных проёмов должны были казаться низкими для кендара, который в свои девяносто, поздний средний возраст, всё ещё был добрых семи футов (более двух метров) росту.

— Если я хочу восстановить это окно, мне нужны печи, вероятно, не меньше двух.

— И ты это знаешь, потому что…?

С тех пор, как мерикиты разрушили его родной замок, Киторн, Марк был воином поневоле, сначала у Каинрона, затем в Восточном Кеншолде. И неважно, что он хотел заниматься только творчеством; как ёндри-гона, жителя порога, иждивенца в чужих домах, обладающего немногими правами, никого бы с его размерами и силой не стали бы использовать ни для чего другого, кроме ратного дела.

— Я не хочу сказать, что знаю точно. Ты, вероятно, этого не помнишь — это было незначительным происшествием, а ты была занята воскрешением того забавного, зелёного бога-лягушки — но как городской стражник Тай-Тестигона, я помогал предотвратить гильдейскую войну между двумя стекольными заводами, доказывая, что за утечку секретов гильдии был ответственен третий — некий магазинчик проныр[18].