Грехи маленького городка - Кен Джаворовски

потому, что я собирался покончить с собой, – это меня как раз не смущало. Но убивать себя, в то время как этот мудила продолжает жить и мучить детей, было как-то эгоистично.

И бессмысленно.

И вообще неправильно.

Он искалечил жизнь стольким детям.

И наверняка не собирается останавливаться.

А еще он совершил самый страшный в моем понимании грех, хуже которого и быть не может: надругался над мальчишкой с той же болезнью, как у Энджи. Такого я простить не мог. И не мог просто выбросить из головы.

Когда я перестал всхлипывать, то сказал себе: «Короче, Энди, если хочешь выпилиться – вперед, никаких проблем и флаг тебе в руки. Валяй, катись прямиком в ад. Но раз уж ты все равно туда собрался, прихвати с собой этого урода».

Нейтан

– Чем занимался после работы?

Пола задавала этот вопрос каждый раз, приходя с вечернего дежурства. Однако сейчас я анализировал ее интонацию, ища подтекст в полной уверенности, что жена каким-то образом узнала насчет Лили. Потом последовала пауза, которую я тоже стал анализировать, сомневаясь в себе и все сильнее тревожась.

Выйдя от Лили, я поспешил к бару, взял свою машину и вернулся домой, причем у меня осталось достаточно времени, чтобы вымыться и переодеться на случай, если на теле или одежде остались предательские запахи. А через пятнадцать минут пришла Пола и обнаружила меня раскинувшимся на диване. Надеюсь, моя поза говорила о том, что я валяюсь так уже часами.

– Ничем, – ответил я.

Жена издала какой-то звук.

– О! – чересчур громко воскликнул я. – Был в баре «У Макси», перекусил. Гамбургер съел. После работы.

– Хорошо, – сказала Пола. – И пива наверняка попил, спорим?

– Да! Всего одно. – Потом я подумал: погодите-ка, лучше прикрыть тылы на случай, если меня кто-то видел, и сказать правду о том, сколько я выпил. – Хотя нет, наверное, пару-тройку бокалов.

– Ясно, – бросила жена.

Я опять проанализировал ситуацию и велел себе заткнуться. Нервы были на взводе. Лучше уж помалкивать, а то, раскрыв рот, можно наделать ошибок.

– Сегодня мне было никак не выбросить из головы эти деньги, – призналась Пола. – У нас еще есть возможность все исправить. Оставить мешок где-нибудь в лесу, а потом сделать анонимный звонок. Или…

– Я что-то вымотался, – перебил я, – пойду лягу. Буду спать в гостевой комнате.

Их у нас было пять, раз уж все спальни, кроме нашей, стояли пустыми. Я зашел в первую попавшуюся, рухнул на кровать и лежал в темноте с широко раскрытыми глазами, прислушиваясь в ожидании, когда жена отправится в нашу спальню. Минут через двадцать дверь открылась, Пола вошла и прилегла рядом.

– Не хочу, чтобы мы шли спать сердитыми.

– Хорошо, – сказал я, – давай не будем злиться. Давай просто заснем.

Мне было слышно, как она пытается что-то сказать и замолкает, возможно в надежде, что я поинтересуюсь, о чем речь. Но я промолчал, просто лежал рядом с женой и думал о другой женщине, с которой был два часа назад, – воспоминание, вызывающее в равной мере возбуждение и стыд.

* * *

На следующий день я был на работе, когда в кармане ожил мобильный: «Привет, надеюсь, ты не против, что я пишу».

Я будто прирос к полу. Номер высветился незнакомый, но от кого эсэмэска, сомнений не было. Я набрал в ответ: «Привет».

«Ты, случайно, не собираешься вечером опять быть “У Макси”? Или сразу приходи ко мне. Кстати, это Лили, лол».

Сообщения действовали как впрыснутый прямо в вену адреналин. Я давненько не испытывал ничего подобного, и, наверное, это дает представление о том, насколько бедна событиями моя жизнь. Вот он я, застыл посреди цеха и улыбаюсь как подросток, получив пару посланий от женщины, которая меня хочет. Но потом мои мысли обратились к Поле. Ясное дело, я мог простить себя за одноразовую измену, отмахнуться от нее на том простом основании, что был пьян. Случайная любовница ничего не значит. Это никогда больше не повторится. Но нынешние сообщения были из другой оперы. Если мы встретимся снова, это уже потянет на интрижку.

«Я понял. Где ты взяла мой номер?»

Я добавил улыбающийся смайлик, мол, я ни в чем тебя не обвиняю, просто флиртую. На самом деле меня не волновало, откуда у нее мой телефон. Мне просто хотелось, чтобы переписка продолжалась.

«Я работаю в мэрии, помнишь? И могу выяснить что угодно. Легко. Ну так как, в пять тридцать у меня?»

Кто-то в цеху окликнул меня по имени, и я чуть из ботинок не выпрыгнул. А когда сунул телефон в карман, то постоянно чувствовал его, будто это бомба, готовая взорваться в любой момент, пока я обсуждаю какую-то рабочую ерунду. Стоило ему завибрировать, и я практически перестал слышать, что говорит мне один из рабочих.

Лили написала: «Так, значит, нет?:(».

Эти сообщения волновали меня сильнее, чем ожидание нового свидания. Они были запретными, упоительными, они заставляли улыбаться, пока я не смутился от осознания, что сижу на унитазе и решаю, не изменить ли жене. Еще разок.

Я дважды перечитал сообщение.

Настал миг, когда мое решение могло изменить очень многое, я это понимал. Следовало сказать Лили, что все случившееся было ошибкой.

Я отчетливо осознавал, как нужно поступить. В глубине души никаких сомнений у меня не было.

* * *

Мы с Лили лежали в постели.

На улице было светло, но благодаря задернутым занавескам в дешево обставленной, обитой панелями комнате царил полумрак. Прежде чем подняться к Лили, я воровато окинул взглядом переулок, чтобы убедиться в отсутствии свидетелей, и это чувство вины, похоже, лишь усилило вожделение, стоило мне оказаться в квартире. Едва за мной захлопнулась дверь, я буквально бросился на Лили, и она ответила мне с таким же энтузиазмом. Когда все закончилось, мы попытались отдышаться, и это было единственным звуком, если не считать дребезжания холодильника: казалось, он продержится от силы еще неделю, а потом сломается.

– Ты все еще думаешь о переезде? – спросила через несколько минут Лили.

– Да.

Когда я больше ничего не добавил, она потянулась и погладила меня по груди.

– Во Флориду?

– Ага. Я сегодня ходил к Глоссинг.

Дама по фамилии Глоссинг выступала в нашем городе в качестве туристического агентства. За неряшливой витриной одновременно располагались сервис по копированию документов, точка продажи лотерейных билетов и магазинчик канцтоваров. За компьютером сидела старая миссис Глоссинг (ее называли старой, еще когда я был мальчиком), которая могла продать желающим билет на автобус или забронировать перелет. Я зашел туда, купил ненужные мне марки и с деланой беззаботностью