Уинстон Спенсер Черчилль. Защитник королевства. Вершина политической карьеры. 1940–1965 - Манчестер Уильям

Цена этой победы для Соединенных Штатов была ужасной: один линкор, несколько крейсеров и эсминцев получили повреждения, два крейсера и шесть эсминцев были потоплены и более 1600 матросов убиты. Вот такой ценой была одержана эта победа[1478].

Несколько дней спустя Черчилль направил Рузвельту телеграмму с поздравлениями по случаю победы. Вскоре после этого Рузвельт объявил: «Похоже, мы наконец смогли достигнуть переломного момента в этой войне». Но Черчилль пока предпочел придерживаться перестраховочной формулировки «конец начала». После окончания войны был обнародован перехваченный в то время документ японского императорского флота, который оправдывал энтузиазм Рузвельта: «Можно сказать, что успех или поражение в деле обретения контроля над Гуадалканалом будет развилкой на пути, который приведет их или нас к победе»[1479].

Американцам удалось пойти по тому пути, который должен был привести к успеху. Но Алан Брук и маршал военно-воздушных сил Портал опасались, что, если американцы сейчас сделают выбор в пользу того, чтобы любой ценой преследовать японский флот до Токио, подвергая его неистовым обстрелам, они сделают это ценой Европейского театра военных действий. По мнению Портала, из-за того, что американцы рассматривали Северную Африку не как трамплин в Европу, а как тренировочную площадку для отработки механизма сдерживания, они не видели противоречия в том, чтобы направлять ресурсы из Великобритании в Тихоокеанский регион. Для Черчилля все обстояло иначе. Он пообещал Сталину открытие второго фронта в 1943 году, и первоначальные успехи операции «Факел», по его оценке, давали надежду на то, что это обещание сможет воплотиться на практике[1480].

Позже в России, когда эта ноябрьская неделя была позади, вермахт и Красная армия стояли уже у иной развилки на другом пути. На рассвете 19 ноября маршал Жуков отдал приказ армиям, находящимся под его командованием, нанести удар по немецкому флангу к северу от Сталинграда. На следующий день его войска застряли к югу от города. Затем обе армии быстрыми темпами двинулись к излучине Дона, в 30 милях от Сталинграда. Жуков видел расположение немецких войск у Сталинграда – это было не стальное кольцо, а «хрупкая оболочка». При поддержке артиллерийских залпов из более чем 200 тысяч орудий действия немцев померкли под ожесточенным огнем, а миллионное советское войско прорвалось сквозь плохо экипированные, деморализованные румынские, венгерские и итальянские силы, прикрывавшие фланги Паулюса, убив и захватив в плен более 300 тысяч союзников Гитлера. К 21 ноября Паулюс и остатки 6-й армии оказались запертыми в руинах Сталинграда. У Паулюса был выбор: либо остаться и сражаться, либо попытаться прорваться к Дону, к западу от города, а затем соединиться с группой армий «Дон» под командованием фельдмаршала Эриха фон Манштейна. Но гениальность плана Жукова заключалась в том, что он предполагал не создание узкого кольца, которое Паулюс мог бы с легкостью прорвать и ускользнуть, а формирование широкого кольца вокруг немцев. Когда величайший немецкий стратег Манштейн попытался пробиться сквозь кольцо, чтобы освободить Паулюса, ему удалось приблизиться к Сталинграду на 35 миль, прежде чем его остановили. В середине декабря Гитлер, месяцем ранее заявивший миру о том, что 6-я армия никогда не покинет Сталинград, повторил свой приказ. И Паулюс, не имевший возможности вырваться из кольца Жукова, повиновался. У него не было другого выбора[1481].

Сталин, как обычно, не сообщил точных сведений ни Черчиллю, ни Рузвельту о расположении и мощи Красной армии (привычка, которая приводила Черчилля и Рузвельта в ярость, учитывая, что Сталин постоянно умалял масштабы усилий, предпринимаемых Великобританией). Только те, кто сражались среди руин Сталинграда, знали, как проходило сражение, и знали они немного. Они могли видеть происходящее вокруг себя лишь в радиусе нескольких футов. Из советских громкоговорителей до солдат Паулюса доносилось, что каждые семь секунд умирает один немецкий солдат. В этой крупнейшей в истории битве огонь был столь плотным, что на территории, площадь которой не превышала площадь Манхэттена или Кенсингтона, среди полуразрушенных зданий на усеянном трупами клочке земли площадью в несколько квадратных миль сражалось больше солдат, чем во всем Тунисе. Гниющие внутренности убитых и остатки жизнедеятельности живых вызвали вспышку тифа и дизентерии, уносивших жизни так же, но не столь милосердно, как шквальный огонь. Сталинград был похож на коллапсирующую звезду, стягивающуюся к неимоверно сжатому радиусу, это был ужасающий ад, из которого ничто не могло ускользнуть. Один из выживших немцев написал, что город был «огромным котлом», местом «вездесущего слепящего дыма…поднимающегося над языками пламени»; «ночами кровопролитий в зареве пылающего огня, когда воздух раздирался от воя собак», когда испуганные псы бросались в Волгу и, как обезумевшие, пытались перебраться на ту сторону, где были русские. Те, кто ждал новостей из Сталинграда в Лондоне и Вашингтоне, должны были набраться терпения; сначала об исходе битвы объявлялось в Москве и Берлине. Проигравшая сторона оглашала результаты сражения под звуки похоронного марша, а победитель – под торжественный марш[1482].

Всю последнюю неделю ноября Дуайт Эйзенхауэр осуществлял переброску Генерального штаба из Гибралтара в Алжир. Эйзенхауэр, заместитель начальника штаба сухопутных войск армии США Марк Кларк и сопровождающие лица разместились в отеле St. George и на двух виллах. В результате Эйзенхауэр находился примерно в 300 милях к западу от линии фронта союзников, который начинался от Средиземного моря, примерно в 50 милях западнее порта Бизерта, и шел к перевалу Кассерин в Атласских горах в западной части Туниса. Там, где маргаритки и красные маки проглядывали среди камней, украшая открытую ветрам местность, лопаты были бессильны против каменистой почвы, а из-за рельефа местности найти укрытие было почти невозможно.

На северном краю фронта передовые отряды под командованием Андерсона были уже всего в нескольких десятках миль от Туниса. С высот, располагавшихся к западу от города, британские разведчики наблюдали за происходящим на равнинах, которые когда-то были колониями Древнего Рима. Вдалеке высились башни тунисских минаретов. До основания Туниса здесь, на берегу моря, были руины Карфагена. Римляне пришли сюда 2100 лет назад, желая разрушить Карфаген, и им это удалось, но лишь после долгого морского сражения и битвы за каждый дом. Если бы немногочисленная армия Андерсона вошла в Тунис, эта битва закончилась бы очень быстро. Поход к Тунису затягивался, но Черчилль по-прежнему был уверен, что Андерсон возьмет город к Рождеству и что Монтгомери вскоре разгромит Роммеля, и, преисполненный самых благородных чувств, начал кампанию, необходимую для следующего этапа действий союзников: операцию «Раундап» – завоевание Франции. Действительно, на той неделе Монтгомери оттеснил Роммеля к Эль-Ахее, располагавшейся на полпути к Триполи. До этого дважды, в 1941 и 1942 годах, Роммель начинал отсюда контратаку и оттеснял британцев, которым удавалось прорваться к Каиру. На этот раз из-за нехватки танков и топлива, ему этого не удалось. После недолгого противостояния Лис Пустыни бежал к западу, преследуемый Монтгомери, который теперь двигался к Триполитании, цветущему саду африканской империи Муссолини. 2 декабря Черчилль, воодушевленный подвигами Монти, сказал Рузвельту, что «шансы успешно осуществить операцию «Раундап» могут существенно возрасти» после успехов в Северной Африке и с учетом стойкости русских под Сталинградом[1483].

Джордж Маршалл тоже был настроен оптимистично. Он заявил Рузвельту, что Тунис будет занят через две-три недели, «если двух дивизий [Андерсона] будет достаточно для выполнения этой задачи» и если страны оси не осуществят какой-то неожиданный маневр. Эта поражающая профессионализмом оценка неизбежно вызывает два вопроса. Что планируется делать, если немногочисленных сил Андерсона все-таки окажется недостаточно для того, чтобы захватить Тунис, и что, если страны оси все-таки осуществят внезапное нападение? Ни на один из двух вопросов ответа не было. В то же время более сотни тысяч американских солдат находились в резерве в глубоком тылу, за армиями Андерсона, бездействуя в ожидании удара оси через территорию Испании[1484].