"Вельяминовы" Книги 1-7. Компиляция (СИ) - Шульман Нелли

Федор полюбовался кованой решеткой сада:

- Пан Вилкас мне еще понадобится. Конечно, агентом он не станет. Сразу видно, не такой человек. Однако он не отказывается от денег. Значит, можно будет его нанять для одного деликатного поручения, - Федор засунул руки в карманы куртки: «Тогда я и от расписки избавлюсь, и от ее нынешнего хозяина. Прекращу выплаты дорогой родственнице».

Сдав версальцев в тюрьму, он зашел в Люксембургский сад. На аллеях было пусто, моросил мелкий дождь. Федор проверил тайник. Пан Вилкас сообщал, что Домбровский скоро собирается на запад, где была расквартирована часть Федора.

- Отлично, - поздравил себя Воронцов-Вельяминов, - можно будет познакомиться с ним, втереться в доверие..., - он повертел записку и в который раз подумал, что пан Вилкас, судя по всему, образованный человек. Почерк у него был отменный, грамматика не хромала, ошибок он не делал.

- Интересно, - Федор снял свой картуз и почесал рыжие волосы, - кто он такой, Волк? Он мне оставил и адрес Юджинии в Париже, и о дочери информацию передал. Сейчас он здесь. Как говорят, приятель Домбровского.

Федор улыбнулся: «Не стоит мне этим интересоваться. Таким людям не надо дорогу переходить. Хотя, - он плотнее замотал вокруг шеи шарф, было прохладно, - мне тоже».

На углу бульвара Федор увидел вывеску общественной столовой, и решил зайти. Коммуна выдавала гвардейцам талоны на бесплатное питание. Впрочем, в городе и так все стало бесплатным. Парижане вернулись к временам натурального обмена. Деньги никого не интересовали. Коммуна объявила довоенные бумажные ассигнации недействительными. Золото и серебро люди припрятывали, до лучших времен. С ремесленниками рассчитывались съестными припасами. Продукты привозили окрестные фермеры, требовавшие за яйца или молоко кольца и ожерелья.

Федор прошел мимо запертой лавки старьевщика, и остановился, глядя на запыленную витрину. Он, мимолетно, пожалел, что не сможет ничего увезти из Парижа. В городе было появилось много антикварных вещей, мародеры грабили брошенные квартиры. Он посмотрел на потемневшую картину маслом, в старой, золоченой раме. Видны были только очертания стройной, хрупкой женской фигуры в старомодных бриджах и камзоле.

- Это не Ватто, - подумал Федор, - подражатель какой-то. Хотя все может быть..., Куда я с ней, -усмехнулся Воронцов-Вельяминов, - здесь и Рембрандта, наверняка, можно найти, но у меня дела..., -он вдохнул запах овощного супа, из раскрытых дверей столовой и понял, что проголодался.

Марта мыла оловянные, погнутые тарелки. Ее временно перевели к Люксембургскому саду. Здесь комитет по обороне собирался строить баррикады. Столовая нуждалась в дополнительных работниках. Марта стояла над тазом, засучив рукава, и думала, что Макс в Париже. Ей об этом сказала Юджиния, тем утром, когда Марта привела Анри на рю Мобийон.

- Он заходил, - вздохнула кузина и указала на Монмартр, - он обороной занимается. Но мы ему не будем говорить, что ты здесь.

- Не надо, - коротко согласилась Марта.

- А если это он был, с Мирьям..., - Марта полоскала тарелки, чувствуя, что краснеет.

- Они давно друг друга знают, с тех времен, когда Мирьям невестой Дэниела была. И в Лондоне тоже..., если это он тогда ее бросил? Зачем это ей, - Марта отряхнула руки, - у нее муж хороший, семья..., Взрослая женщина, а истинно, без царя в голове. Надо ее забирать отсюда, пока она с этим Волком, - кисло подумала Марта, - не сбежала. Иначе Стивен ее не пощадит.

Марта побывала у собора Парижской Богоматери. У паперти стояли телеги. Коммунары вывозили из церквей ценные вещи. Марта посмотрела на сваленные кое-как дарохранительницы и статуи. Женщина, украдкой, перекрестилась. Сегодня утром на стенах расклеили приказ Коммуны об аресте парижского архиепископа, его преосвященства Дарбуа. Он обвинялся в шпионаже в пользу Версаля.

- Господи, вразуми их, - попросила Марта, - священники, в чем виноваты?

Она вспомнила рассказы бабушки о якобинском терроре и покачала головой: «И здесь до этого дойдет, непременно». Схема минирования была у нее в блокноте. Марта твердо решила, перед тем, как уходить из города, навестить собор.

Она сложила чистые тарелки в стопку и услышала голос повара:

- Сюда садитесь, товарищ. Давайте мне талон на обед. Мадам Ферне, - крикнул мужчина, - обслужите месье Ларю, пожалуйста. Мне надо следить за супом.

Марта перевязала платок, закрывавший ее бронзовые волосы, и стала резать хлеб. На обеденный талон полагалось два куска.

Ей пришлось плеснуть себе на левую руку горячим супом. Правой она еще собиралась, в случае необходимости, стрелять. Она сделала это, едва появившись на пороге обеденного зала. Женщина увидела знакомый, красивый профиль и рыжие, коротко подстриженные волосы. Он сидел, отпивая вино из оловянного стакана, затягиваясь папиросой.

- Месье Ларю, - повторила Марта, - национальный гвардеец.

Он был в суконной куртке с красным бантом, при оружии. Марта шмыгнула обратно в каморку, где она сервировала подносы, и вылила на левую кисть половник супа. Повар поворчал, но разрешил ей уйти. Оказавшись на улице, миновав черный ход, Марта перекрестилась. Сердце стучало:

- Надо сказать. Юджиния должна знать, что он здесь. Может быть, удастся уговорить ее уехать..., И Мирьям тоже, - Марта, внезапно, разозлилась. Не обращая внимания на боль в обожженной руке, она быстрым шагом пошла на рю Мобийон. Саквояж с отмычками Марта всегда носила с собой. Кольт она спрятала за чулок, в кармане жакета лежали документы на имя мадам Ферне.

- Как их вывозить, - Марта поднялась по лестнице и позвонила, - две женщины и ребенок у меня на руках будут..., Да и не поедет она никуда.

Она подождала, пока Юджиния наложит ей повязку с мазью. Марта, туманно, заметила: «Обожглась, ничего страшного». Анри был на вызовах, Пьер в детской группе. Юджиния собиралась в госпиталь, на смену. Она пошла, работать медицинской сестрой.

- Мирьям нас навещала, - женщина затянулась папироской, - она, вместе с Максом и Домбровским, едет на западные рубежи. Случаются стычки с версальцами, гвардейцам нужна медицинская помощь.

Марта поморщилась, рука болела. Она отпила слабого кофе. На кухне пахло свежевыпеченным хлебом. Юджиния предложила накормить Марту, но женщина отмахнулась: «Я сыта».

- Послушай, - она пошагала по деревянному, вычищенному полу, посмотрела на плиту, на медные кастрюли, висевшие под беленым потолком, - послушай..., - Марта вздохнула и начала говорить.

Лазоревые глаза Юджинии расширились, губы затряслись и посинели. Юджиния, как всегда, услышав имя бывшего мужа, почувствовала тупую, ноющую боль в запястье. Она ощутила спазм в желудке.

- Прости…, - пробормотала Юджиния и выбежала из кухни. Марта нашла ее в умывальной. Женщина стояла на коленях над фаянсовым тазом, ее тошнило кофейной гущей. Юджиния тихо, бессильно плакала.

Марта ласково подняла ее и помогла умыться.

- Ты просто ошиблась, - всхлипнула Юджиния: «Когда этот..., граф фон Рабе, сюда зашел, мне тоже плохо было, Мирьям помнит. Ему нечего здесь делать, Марта, ты просто ошиблась..., - Юджиния опять ощутила тошноту. Подышав, женщина твердо сказала: «Он сидит в России и дальше Польши не ездит. Он..., он занимался радикалами, русскими. Что ему здесь делать?»

- Здесь все кишит русскими радикалами, - сочно ответила Марта.

Она потянулась, кузина была много выше, и погладила каштановые локоны: «Я прошу тебя, не рискуй. Бери Анри, Пьера, и уезжайте отсюда, со мной и Мирьям. У тебя брат в Лондоне, что вам этот Париж, эта..., - Марта едва не выругалась, - коммуна?»

- Я поговорю с Анри, - мрачно сказала Юджиния, - но вряд ли он захочет бросать пациентов. Он давал клятву. И это дети..., Я без Анри никуда не уеду, - она вытерла припухшие глаза, - я думала, что больше никогда его не увижу..., - Юджиния не стала говорить Марте о своих надеждах на ребенка. С тех пор, как муж вернулся из плена, они, весело говорил Анри, не теряли времени. Юджиния, ласково, подумала: «Может быть, и получилось что-то. Мне сорок, но Бет и Марта меня не намного младше, а у них дети..., В следующем месяце узнаем. К тому времени в Париже все успокоится».