Когда впереди – вечность. Книга третья. Ставшая своей чужая жизнь - Лилия Лукина

– Но ты не можешь вот так выгнать нас из дома совсем без денег! – воскликнула Вики.

– Уже выгнал! – ответил Саймон. – Идите и зарабатывайте себе на жизнь, как сможете – кормушка закрылась раз и навсегда!

– Ну, это мы еще посмотрим! – угрожающе воскликнул Энтони.

– Да, чуть не забыл! – спохватился Берлимблоу. – Я изменил завещание. Теперь в случае моей смерти никому из вас троих не достанется ни-че-го! Энтони, ты ведь мое убийство имел в виду? Так, знай, что оно вам не поможет! Уходите! Сюда вам отныне вход закрыт, да и в банк вас теперь никто не пустит! Ну, чего ждете?

Энтони и Вики переглянулись и, поняв, что ждать им здесь действительно больше нечего, направились к двери.

– Завязывайте с кокаином, – сказала им вслед Маргарита. – Хорошим это для вас не кончится.

– Да, пошла ты! – бросил ей через плечо Энтони.

Они вышли и тогда Саймон обратился уже к Мирре:

– Иди и собирай вещи – тебе здесь больше нет места.

– Куда же я пойду? – испугалась она.

– Куда хочешь, – пожал плечами он. – Знаешь, у меня не осталось к тебе даже ненависти, одно только брезгливое презрение. Сообщи моим адвокатам, где ты остановишься, чтобы они могли начать процедуру развода.

– Я не дам тебе развод, – решительно заявила она.

– Дашь! – уверенно возразил ей Берлимблоу. – В противном случае вся эта гнусная история станет достоянием гласности, и твое грязное белье будет развешено на страницах всех до единой «желтых» газет. Твои дети опозорили меня так, что еще один ушат грязи мне уже не повредит. Только есть существенная разница: меня будут просто жалеть, но после того, что мне пришлось пережить, это я уж как-нибудь вытерплю. А вот ты и твои горячо любимые ублюдки станете изгоями! От тебя отвернутся родственники, а от них – даже их подонки-друзья, потому что у них больше не будет денег. Если же мы тихо разведемся, я куплю тебе квартиру или домик – на твое усмотрение, но подальше от Лондона, и буду выплачивать достаточное для скромной жизни ежемесячное содержание.

– Хорошо! Я уйду! Но Дебору заберу с собой, – сквозь зубы согласилась Мирра.

– О чем ты говоришь?! – гневно воскликнул Саймон. – Теперь ты вдруг вспомнила о Деборе! Да ты была так занята своей ненаглядной Вики, что даже не заметила, что ее со среды нет в доме! А сейчас спохватилась единственно, чтобы сделать мне больно! Нет уж! Дебору ты не получишь ни-ког-да, она останется со мной! Мои дети – мне, а твои – тебе, и это будет справедливо. Если же ты попытаешься мне воспрепятствовать… Впрочем, я уже говорил, что с тобой будет в этом случае, и не вижу смысла повторять. А теперь уходи – ты здесь больше не у себя.

Натыкаясь на мебель, она вышла. Берлимблоу плотно закрыл за ней дверь кабинета и, вернувшись, рухнул в свое рабочее кресло за столом.

– Ну, вот видите, Саймон, вы бы и без меня справились, – сказала ему Маргарита.

– Боже! Как же я сегодня напьюсь! – простонал он. – Какое счастье, что этот ежедневный кошмар закончился!

– Не получится – у нас с вами еще есть дела, – разочаровала его она.

– Да, извините, – вздохнул он. – Дела – прежде всего. Как прошел ваш визит к герцогу?

– Очень продуктивно – я сегодня выхожу за него замуж, – небрежно ответила Маргарита.

Все еще погруженный в свои мысли Берлимблоу машинально покивал ей:

– Это хорошо, – но потом до него дошел смысл сказанного, он уставился на нее во все глаза и растерянно спросил: – Чего?

– Саймон! Вот это проект брачного контракта между мной и герцогом Бэлси, – она протянула ему бумаги. – Просмотрите его и обсудите с Бенсоном все позиции. Но предупреждаю, что они должны быть согласованы до семи часов вечера, потому что именно на это время назначена церемония нашего бракосочетания в особняке Бэлси, на которой вам надлежит быть как моему опекуну, – четко и раздельно говорила Маргарита, видя, что Берлимблоу пока еще не совсем отправился от такой шокирующей новости. – А после таковой будет званый ужин для узкого круга, во время которого мой уже супруг хотел бы с вами поговорить на небезынтересную для вас тему: он планирует передать вашему банкирскому дому управление своим состоянием. Конечно, оно не настолько велико, как у других ваших клиентов, но имя! – многозначительно произнесла она.

– Марджори! Вы не перестаете меня удивлять, – покачал головой до глубины души потрясенный Берлимблоу. – Конечно, такой клиент – это величайшая честь, и я готов обсудить с герцогом этот вопрос. Тем более, что никакой угрозы репутации моего банка больше не существует. А то, знаете, у меня даже была мысль продать банк – преемника-то нет. Для кого все сохранять, развивать бизнес, создавать филиалы?

– Ой, Саймон! – поморщилась она. – Вот только передо мной не надо ничего изображать! Вы думаете, я не знаю, что у вас уже давно есть близкая женщина и сын, который в этом году заканчивает Итон, то есть ему около восемнадцати лет? Знаю! И зовут его так же, как и вашего деда – Майкл! А о чем это нам говорит? О том, что ваша матушка успела порадоваться не только на Дебору. Она и ваш отец еще и внука настоящего, родного успели увидеть, потому что у евреев никогда не называют ребенка именем живого родственника. Если бы мальчик родился после смерти вашего отца, то вы, чувствуя свою вину перед ним, назвали бы сына его именем – Аарон.

Берлимблоу, потупившись, молчал, а потом смущенно спросил:

– Вы-то об этом откуда знаете? – и тут же спохватился: – Ах, да! От вас же ничего нельзя скрыть.

Маргарита в ответ просто улыбнулась. Ну, не объяснять же ей было ему, что всю эту информацию она получила из воспоминаний спавшего Уолтера, который прослужил в доме Берлимблоу всю свою жизнь и досконально знал печальную историю Саймона. Считая его доверенным слугой, чья преданность никогда не подвергалась сомнению, хозяева вели при нем самые сокровенные разговоры, да и собственные родители ему многое рассказывали. И поделился он этими тайнами с Маргаритой не по своей воле.

– Неужели вы думали, что я буду вас осуждать? – покачала головой Маргарита. – Ведь совершенно естественно, что вам хотелось хоть иногда, пусть и ненадолго вырываться из того кошмара, в котором вы жили. Наоборот! Я очень рада за вас! А теперь вы сможете жениться на любимой женщине и дать сыну свою фамилию. Но даже если у молодого человека не будет склонности к банковскому делу, у Иосифа Берлимбера в Швейцарии двое сыновей. Старший, Франц, естественно, останется там, чтобы продолжить бизнес, а вот младший, Карл, произвел на меня в свое время самое приятное впечатление. Если мне не изменяет память, он года на четыре старше Деборы. Он-то и может стать очень достойной партией для нее, а уж фамилию свою он ради такого дела переделает на английский манер и не задумается. Вот и продлится династия банкиров Берлимблоу, – сказала она, поднимаясь. – Я пойду, потому что у меня еще много дел. Кстати, после моей свадьбы у вас самого их появится немало, потому что надо, в конце концов, разобраться с финансами Кертона. Ну, все! Встретимся у Бэлси.

Саймон проводил ее до входной двери, которую собственноручно открыл перед ней, и напоследок сказал с улыбкой:

– До скорого свиданья, Марджори! – и с усмешкой добавил: – А ведь вы все-таки стали герцогиней Бэлси, ваша светлость!

По дороге к себе на Парк-лейн она позвонила Берлимбле.

– Здравствуйте, дядя Гриша, – сказала она. – Поздравьте меня, я сегодня замуж выхожу.

– Мазалтов! – машинально ответил тот, но тут до него дошло, что она сказала, и он всполошился. – Девочка! То есть, как это замуж? За кого? За того мальчика, с которым ты летала в Неаполь? А ты не торопишься? Зачем тебе выходить замуж так срочно? Ты, что, беременна?

– Дядя Гриша! И вы туда же! – укоризненно сказала она. – Я ни с кем в Неаполь не летала! Я просто была там одновременно с одним своим знакомым и не более того. И, конечно же, я выхожу замуж не за него! Мой будущий муж – герцог Бэлси.

– Зачем тебе это? – обалдело спросил Берлимбле.

– Титул, дядя Гриша, – объяснила она.

– Девочка моя! Какой титул? Да кому он сейчас, вообще, нужен? – недоуменно воскликнул он. – Родная моя! Подумай сама, зачем еврею попугай? – он вольно процитировал Лиона Фейхтвангера. – Неужели тебе мало денег и той власти, которой ты обладаешь?

Маргарита вкратце объяснила ему, как обстоят дела, и Берлимбле немного воспрянул духом:

– Слава богу! Значит, навсегда ты там оставаться не собираешься. Поженишь этих детей и уедешь.

– Ну, еще пригляжу за ними немного, чтобы быть окончательно спокойной за них, и домой, – пообещала она.

– И еще раз, слава богу! – с облегчением произнес Григорий Борисович, а потом осторожненько так начал: – Девочка! До меня тут дошли слухи, что Джина очень страдает. Она так…