К небу мой путь - Торнтон Уайлдер

Луи не заметил, как Браш начал медленно подниматься на постели. Но голос Браша вдруг зазвучал в ответ очень громко, поднявшись почти до крика:

— Можешь уходить и больше не приходи! Если я даже стану таким, как и вы, все равно я проживу долго, это я и сам знаю. Может быть, я чокнутый, может быть; но лучше уж быть сумасшедшим, чем таким «разумным», как вы. Я рад, что я сумасшедший. Я не хочу переделывать себя. Скажи своим друзьям, что я не переменюсь…

— Ладно, ладно, потише, успокойся…

— …и если они захотят, чтобы я вернулся, то пусть они принимают меня таким, какой я есть!

В этот момент в палату на шум прибежала медсестра со шприцем наготове.

— Он помешался! — воскликнула она, подбегая к Брашу. — Луи, помоги. Его немедленно надо во флигель. Держи его за руки, Луи!

— Я уже спокоен, сестра! — слегка испугался Браш. — Извините, я просто вышел из терпения.

— Вы мне перебудили всех больных! Смотрите, глазеют на вас.

— Я только одно скажу, сестра, — горестно ответил Браш и крикнул вслед уходящему Луи: — Если хочешь знать, это не я сумасшедший. Это весь мир сошел с ума. Это все сумасшедшие, а не я, — вот и все. Мир полон сумасшедших!

Глава 7

Три приключения разной важности. Проповедник. Медиум. Первые шаги в ахимсе[14]

Выписавшись из больницы, Браш снова принялся раскатывать туда и сюда, словно маятник, между Канзас-Сити и Абилином, штат Техас. В этом заключалась его работа. В Абилине он занимался тем, что часами просиживал в приемных Симмонсовского университета, колледжа Мак-Марри и Абилинского Христианского колледжа. Он посетил Остиновский колледж в Шермане, колледж Бэйлора в Белтоне и Бэйлоровский университет в Уэйко. Он посетил колледж Даниэля Бэйкера и колледж Говарда Пэйна в Дентоне, Райсовский институт в Хьюстоне, Юго-Западный университет в Джорджтауне и университет Троицы в Уаксахачи. Он заглянул в Делхарт и в Амарилло. Он спустился в Сан-Антонио, чтобы посетить «Леди нашего озера»[15], и в Остин, чтобы предложить свой учебник алгебры в университете Св. Эдварда. Возвращаясь из Оклахомы, он нанес визиты Государственному университету в Нормане, Баптистскому университету в Шоуни, колледжу в Чикаше, Сельскохозяйственному и Техническому колледжам в Стилуотере. Он сделал крюк в Луизиану и побывал в Пайнвилле и в Растоне; Рождество он провел в одиночестве в Батон-Руж. Штат Арканзас привлек его своими городами Аркадельфией, Кларисвиллем и Аначитой. И везде на своем пути он выбирал те университеты, колледжи и институты, которые занимали стратегическое положение в системе образования и в деле распространения каулькинсовских учебников были способны повлиять на соседствующие малые учебные заведения.

За эти недели с ним произошло немало весьма необычных приключений. Из всего их множества мы выберем только три, которые лучше всего проиллюстрируют стадии внутреннего развития нашего героя.

В поезде, который вез его из Уэйко в Даллас, он развлекал себя чтением учебника алгебры для второго курса, который был недавно утвержден к распространению конкурирующей издательской компанией. Подобное чтение привносило в настроение Браша некоторую тревогу. Он жил в постоянном страхе, что другие издательства могут выпустить учебники лучше тех, которые издавала «Каулькинс и компания», что, конечно же, существенно убавит энергию и ясность слов, которыми он пропагандирует свой товар. Он был уверен, что книги, которые он продает, были лучшими книгами в смысле доступности содержания, потому что он сам прочитал их, выполнил все упражнения и сравнил методику этих учебников с методикой учебников, издаваемых конкурентами. В настоящий момент он, к огромному своему облегчению, убедился в том, что доктор Райкер из университета в Вустере, штат Массачусетс, не сумел справиться с проблемой представления отрицательных дробей, понятных даже шестнадцатилетнему школьнику. Доктор Райкер совершенно не умел придумывать доходчивые и ясные примеры и объяснял все тонкости на грубых аналогиях с самолетами и наручными часами. Во всех трудных случаях доктор Райкер просто-напросто ссылался на учебник доктора Каулькинса. Браш с головой ушел в чтение, как вдруг услышал над собой голос:

— Молодой человек, а ты когда-нибудь задумывался всерьез над фактами жизни и смерти?

Он поднял глаза и увидел наклонившегося к нему высокого небритого человека лет пятидесяти, в затасканном полотняном пиджаке. С его шеи на грудь свисал носовой платок, засунутый за ворот рубахи, а руки по локоть были спрятаны в черные нарукавники. У него были белые с желтизной усы и черные холодные глаза.

— Да, — сказал Браш.

Человек отодвинул газету, лежавшую рядом с Брашем, и сел.

— Ты чист пред Богом? Именно сейчас, в эту минуту? — спросил он, протянув свою длинную руку вдоль спинки сиденья и носом едва не ткнувшись в лицо Брашу.

— Да, — ответил Браш, густо краснея. — Думаю, что да.

— Ох, мой мальчик, — сказал незнакомец звенящим, вибрирующим голосом, дохнув зловонием гниющих зубов. — На подобные вопросы нельзя отвечать с такой поспешностью. Потому что никто не может сказать этого про себя наверняка. Спасти свою душу — ох, мой мальчик! — это не так просто, как сделать прививку оспы. Это означает борьбу. Это означает битву. Это означает коленопреклонение!

Он ухватил Браша за пиджак и стал безжалостно комкать лацкан.

— Я вижу, ты все еще барахтаешься в паутине слов и зрелищ. Ты пьешь вино?

— Нет.

— Ты куришь этот мерзкий табак?

— Нет.

Незнакомец понизил голос перед тем, как задать следующий вопрос:

— Тогда ты слишком часто ходишь к дурным женщинам?

— Нет, — ответил Браш, отворачивая свой нос от жуткого смрада.

— Значит, ты наверняка лелеешь похотливые мысли!

Браш не мог больше вынести такого насилия над своим обонянием и закашлялся.

— Да, сэр! — воскликнул незнакомец. — «Позволь тому, который думает, что стоит, остеречься, чтобы он не пал». Твоя беда в том, что ты исполнен гордыни. Ты полон высокомерия. А знаешь ли ты Библию?

— Я читаю ее каждый день.

— Что говорит Послание к Римлянам, глава пятая, стих первый?

— «Итак, оправдавшись чрез веру, мы имеем мир с Богом чрез…»

— Нет! Нет, не так.

— Я… я полагаю, что я сказал правильно.

— Нет. Там написано: «верою»! «Итак, оправдавшись верою», а не «чрез веру»!

— Да-да. Я полагаю, что именно так.

— «Я»! «Полагаю»! — передразнил незнакомец, вытащив из недр своего замызганного пиджака Библию и довольно крепко стукнув ею Браша по колену. — Разве так говорят о словах Бога? «Я»! «Полагаю»! — передразнил он еще раз. — О чем говорит Послание к Филиппийцам, глава третья, стих тринадцатый?

— «Братия, я не почитаю себя достигшим; а только…»

— Хорошо. Дальше.

— «…а только, забывая то, что сзади…»

— «Заднее», а не «то, что сзади»!

— «…и простираясь вперед, стремлюсь к цели вышнего…»

— Достаточно. Я не буду спрашивать у тебя четырнадцатый стих: ты его не знаешь. Тебе только кажется, что ты его знаешь. Ты «полагаешь», что ты знаешь его. Твоя беда в том, что ты пустозвон. Ты не знаешь даже начал. Ох, брат, я много встречал страждущих во грехах своих мужчин и женщин, и я хочу заверить тебя, что этого мало — сказать себе: «Я спасен».

Браш стал осторожно искать глазами место подальше от этого типа. А незнакомец, распалясь, уже чуть не кричал, размахивая руками:

— Я двадцать пять лет пребывал в винограднике, борясь с дьяволом. Да, мир полон страждущих во грехе братьев и сестер. Но есть путь мира и милосердия. Почему ты не выбрал этот путь? Почему ты не протянул им свою руку вместо того, чтобы коснеть во граде своем, подобно фарисеям…

Теперь он уже стоял во весь рост и обращался ко всему вагону. Браш начал потихоньку двигаться к краю скамейки.

— Бежишь от собственной совести, да? — Незнакомец разгадал его намерение и обратил на Браша гневный взгляд. — Не можешь смотреть правде в глаза, да? Ты достаточно посидел здесь с умным видом, как я понимаю!

Тут на него обрушились с разных концов вагона:

— Эй ты, заткнись!

— Иди спать!

Незнакомец нимало не смущался:

— Братие, ни меч, ни огнь не страшат меня, пока у меня есть Слово!

Выбрав местечко подальше, Браш устроился поуютнее и снова открыл учебник алгебры. Он был весь красен, сердце его сильно билось. В другом конце вагона новоявленный пророк среди назревающей бури негодования всех пассажиров продолжал громогласно бичевать людские пороки, используя Браша как наглядный пример нравственного малодушия. Он принялся расхаживать туда и сюда по всему вагону, огрызаясь на насмешки своей невольной паствы. Браш, дрожа от волнения, наконец вскочил и, когда самозваный проповедник подошел к нему совсем близко, схватил его за руку и грубо втащил в свой угол, заставив сесть.