К небу мой путь - Торнтон Уайлдер

— Роберта, этого я обещать не могу. Но я обещаю сделать все, чтобы не мучить тебя.

Последовало молчание, затем оба осторожно повесили трубки.

Роберта ждала его на углу. Холодный ветер становился все сильнее. Она держала в руке свою шляпку; другая рука сжимала конверт с деньгами Браша. Она смотрела в сторону.

— Привет, Роберта, — сказал он.

Она протянула конверт.

— Здесь все, что вы положили. Я ничего не тронула, — сказала она.

— Я не возьму, — ответил он. — Я буду должен тебе всю мою жизнь. Я до самого конца буду поддерживать тебя деньгами.

Она бросила конверт под ноги. Браш поднял.

По-прежнему глядя в сторону, она заговорила тихим гневным голосом:

— Я понимаю, вам хочется затащить меня куда-нибудь в уголок и… Не выйдет!

— Роберта! Ты не так меня поняла!

— Тогда чего же? Чего вы хотите от меня?

— Разве ты не понимаешь? Ты считаешь меня своим врагом! Это невыносимо! Мне невыносима эта жизнь, в которой не должны происходить такие вещи, и все-таки они произошли! Мы должны стать друзьями, Роберта, разве ты не понимаешь? Если ты позволишь мне хотя бы звонить тебе, я думаю, ты лучше узнаешь мой характер и, может быть, потом полюбишь меня. Потому что дружба с тобой для меня важнее всего на свете.

— Ну хорошо, хорошо. Я ничего против не имею. Называйте это дружбой, если хотите. Только не приходите больше в наш ресторан. И перестаньте за мною охотиться.

Браш умолк на мгновение. Затем сказал серьезным тоном:

— Мы с тобой уже муж и жена, и этого не переменить.

— Вы опять за свое. Мне даже вспоминать страшно о том, что было. Вы ненормальный.

— Роберта, я хочу поговорить с твоим отцом.

От этих его слов она пришла в смятение.

— Все! Хватит! — крикнула она. — Если вы это сделаете, я убью себя. Я не шучу. Я вам точно говорю: я убью себя!

— Тс-с! Тише! Не кричи. Роберта, я бы не хотел что-то предпринимать без твоего согласия.

— Ах, ты бы не хотел!

— Конечно нет. Послушай меня и не делай сумасшедшие глаза, когда услышишь, что я тебе скажу. Ближайшую неделю или полторы я буду в Канзас-Сити. Можно, я приду навестить тебя? Мы поговорим, пообедаем вместе, погуляем, а?

— Что толку в твоих разговорах, если ты все клонишь к одному и тому же — к тому, чтобы… Ты маньяк?

Браш молчал. Роберте было холодно, она дрожала.

— Я простыну из-за тебя, — сказала она, стуча зубами. — У меня нет охоты торчать тут в такую холодину. Ладно, я скажу тебе, что можно сделать в твоем положении. Моя сестра Лотти приедет навестить меня в Канзас-Сити в следующее воскресенье. Ты можешь сказать ей все, что захочешь. Она мне передаст.

— А ты сама там тоже будешь?

— Да.

— Где?

— Мы с сестрой встретим тебя здесь же, на углу, в четыре часа.

— Сегодня только вторник.

— Ничего. Я не хочу видеться с тобой до воскресенья. А то я тоже стану сумасшедшей.

— Можно, я напишу тебе?

— Да. Только не приходи больше в ресторан. Все. Мне пора идти.

— Роберта, ты можешь… принять от меня подарок?

Он вытащил из кармана бумажный сверток, развернул его и вынул наручные часы. Последней, кому он их предлагал, была Джесси Мэйхью. Роберта посмотрела на них и вдруг залилась слезами:

— Как ты не понимаешь, что я не хочу ничего видеть, что связано с тобой? Вся моя жизнь пошла кувырком из-за тебя, и я ничего больше не хочу, понимаешь? Я даже думать не желаю о том, что было между нами! Можешь ты это понять или нет?

— Нет. Не могу, — тоскливо сказал Браш.

— Ладно. Мне пора идти, — сказала она и зашагала прочь.

Оставшись один, Браш пошел в библиотеку и уселся читать статью о Конфуции в своей любимой «Британской энциклопедии». Однако его мысли блуждали далеко, он то и дело переворачивал страницу назад и начинал читать сначала. Наконец он достал из кармана листок бумаги и начал первое из своих ежедневных писем женщине, на которой собирался жениться.

В этот же вечер он пошел к Куини и долго стоял на улице, глядя на освещенное окно верхнего этажа. Потом свет погас, а через несколько минут из подъезда вышел Бэт и поспешил вдоль по улице. Браш проводил его взглядом, подошел к двери и нажал кнопку звонка.

— Здравствуй, Куини, как поживаешь?

— О, мистер Браш! Хорошо. А как вы?

— Вот зашел проведать. Пойдем к тебе, поболтаем. Мне не хочется, чтобы ребята видели меня. Как они тут?

— А вы разве не знаете? Мистер Мартин очень тяжело заболел.

— Это Херб, что ли?

— Да. Но его здесь нет. Его увезли в клинику, это за городом… Мистер Бэйкер сообщил, что врачи сказали — он скоро умрет. Конечно, я не могу знать…

— Ты ходила к нему туда?

— Да, я отвозила ему кое-что из белья, доставленного из прачечной. Машина мне обошлась в двадцать центов, и обратно столько же.

— Куини, ты не сможешь поехать туда завтра со мной?

— Можно, конечно…

— Сначала к нему войдешь ты и посмотришь, как он там. А перед тем как уходить, спроси его, можно ли мне прийти навестить его. Я не буду говорить ему ничего неприятного, я обещаю. Ну что, согласна?

— Думаю, я смогла бы, но только прямо с утра. А пока меня не будет, дочка миссис Кубински, что живет рядом, посидит у меня и подежурит; я попрошу ее.

На следующее утро Браш купил букет гвоздик, и они вместе с Куини поехали к Хербу.

— Чудесная прогулка, — сказала Куини. — Ничего так не люблю, как загородные прогулки на машине.

— Как поживает отец Пажиевски? — спросил Браш.

— Хорошо. Вы знаете, он болел, и очень сильно, но ему стало лучше, он почти выздоровел. Он продолжал ходить на прогулки вместе с «Рыцарями Святого Людовика», и знаете, камни у него растворились. Да, сэр, это так же верно, как и то, что вы видите меня.

— Растворились?

— Да. Вы знаете, я даже и не думала, что все так благополучно кончится. Но он все-таки был ужасно разочарован, мистер Браш. Если присмотреться внимательнее, то он выглядит ужасно разочарованным.

— Почему?

— Он недоволен тем, что его друзья, с которыми он ходил в походы, свернули с доброго пути. Вы знаете, все эти «Рыцари Святого Людовика» за два года доставили ему так много беспокойств. Они стали настоящими гангстерами. Да, сэр! Они приставали к прохожим в парке, воровали автомобили и многое другое. А большинство девушек из «Цветов Марии» стали платными партнершами в дансинге.

— М-м-м, Куини, а что такое платная партнерша?

— Ох, вы меня спрашиваете, а я и сама толком не знаю. Это, кажется, когда мужчина пришел на танцы без своей девушки и хочет потанцевать, то он платит другой девушке, чтобы она потанцевала с ним. Что-то вроде этого. Отец Пажиевски говорит, что, может быть, он ненароком сам толкнул их на эту дорожку, приводя на танцы, которые Билли Кон устраивает в «Розовых полянах».

— А разве это так уж безнравственно — быть платными партнершами, а, Куини?

— Нет. Я считаю, что нет. Но это не такое доброе дело, как, например, ходить в зоопарк. И теперь он сам не знает, как с ними быть. Они хотят зарабатывать деньги, потому что Депрессия и им нужны средства. С другой стороны, ни у кого из этих поляков, которые строят в нашем подвале кегельбан, нет другой работы. Они сидят на одной капусте! Им больше нечего есть!.. Давайте поговорим о чем-нибудь другом, мистер Браш. Я не могу слишком долго говорить о Депрессии. Мне становится плохо.

Браш искоса взглянул на Куини.

— Отец Пажиевски… Он что-нибудь спрашивал обо мне?

— Я же вам рассказывала. Разве я вам не рассказывала? Он молится за вас.

Браш побледнел; сердце у него замерло.

— Он молится за вас по пятницам, — добавила Куини. — А за меня — по вторникам, как раз вчера.

Справившись с волнением, Браш спросил тихим голосом:

— Куини, ты не ошиблась? Это в самом деле так?

— Конечно так. Я думала, что уже рассказывала вам.

Примерно через час они подъехали к клинике. Как и большинство лечебниц в Канзас-Сити, клиника, куда положили Херба, располагалась в обширном парке. Браш ожидал внизу на лестнице, пока Куини с букетом гвоздик ходила в палату к Хербу.

Куини скоро вернулась.

— Он говорит, что вы можете прийти. Я подожду здесь… и, мистер Браш, он сказал… что был слишком жесток, мистер Браш… Он сказал, чтобы вы не читали ему нравоучений. Он так переживает то, что произошло между вами. Мне кажется, не стоит мучить его.

— Да я вовсе не собираюсь его упрекать. Честное слово! Я и сам понимаю, что лучше этого не делать. Уж такие-то вещи я понимаю. Ему очень больно, Куини?

— Я не знаю, но вид у него ужасный. Так что приготовьтесь. Его вид мне очень не нравится.

Браш на цыпочках вошел в палату и, оглядевшись, увидел Херба. Херб разглядывал его с сардонической усмешкой на губах. Браш в смятении сел возле кровати.

— Привет, ненормальный, как дела? — сказал Херб.

— Хорошо.