К небу мой путь - Торнтон Уайлдер

— Мистер Браш, может быть, вы скажете нам несколько слов? — завершил он свое выступление.

Глубоко тронутый, Браш встал, устремив одухотворенный взгляд на люстру в другом конце зала. Он так глубоко задумался, что казалось, он позабыл, где находится. Наконец он произнес:

— Если мне позволят высказаться, то я не стану противоречить словам его преподобия. Но я и теперь размышляю обо всем, случившемся там, на улице. И должен сказать: я весьма сожалею, что мне пришлось это сделать. На самом деле я — пацифист и принципиально против того, чтобы человек бил человека. Ведь это самое простое, что можно сделать! И теперь, услышав, что Кронин побывал в заключении, я сожалею о своем поступке еще больше.

— Но… но мистер Браш! Этот парень нахамил мисс Симмонс. Я так понял, что все его слова имели целью оскорбить ее.

Браш, не сводя глаз с люстры, заговорил медленно и веско:

— Это очень тяжело — судить о таких вещах абсолютно справедливо. Я полагаю, что мы должны позволить ему оскорблять ее…

Не обращая внимания на онемевших слушателей, потрясенных его последними словами, он продолжал:

— Видите ли, мистер Форрест, суть моей теории в следующем: если каждый человек будет хорошо обращаться с оскорбившим его плохим человеком, то этот плохой задумается и со временем исправится. Вот в чем суть моей теории. Собственно, эта идея принадлежит Махатме Ганди.

Мистер Форрест рассердился:

— Когда оскорбляют женщину, мистер Браш, настоящему джентльмену даже в голову не придет рассуждать о теориях. Вы знаете, что мы все думаем об отношении к женщинам здесь, на Юге.

Браш перевел взгляд на священника.

— Ну что ж, я думаю, что мир выбрал не лучшую дорогу и мы вынуждены все открывать заново, — произнес он с силой в голосе. — Я считаю, что все идеи, заполняющие наши умы, являются ложными. Я пытаюсь начать все с самого начала.

Он повернулся к Луизе Грегг и сказал:

— Сегодня я ударил человека, и потому я не достоин вашего общества. Я не могу остаться среди вас. До свиданья. Доброй ночи, Луиза, я думаю, что мне лучше уйти.

Он взял в гардеробе свою шляпу и вышел на улицу. Перейдя железнодорожный путь, он остановился невдалеке и долго стоял в ночной темноте, погруженный в глубокое раздумье обо всем случившемся.

Глава 8

Канзас-Сити. Суд Роберты Уэйерхаузер. Наследство Херба

После того как Браш выписался из госпиталя в Канзас-Сити, он часто думал о том, что должен отыскать Роберту. Однажды на глаза ему попалась реклама частного сыскного агентства. Он позвонил управляющему и рассказал все, что знал о Роберте. И вот после длительных поисков агентство прислало ему письмо. В письме был указан подробный адрес той самой фермы и добавлено, что одна из дочерей хозяина фермы, мисс Роберта Уэйерхаузер, оставила родной дом больше года назад, приехала в Канзас-Сити и в настоящее время работает официанткой в китайском ресторане при отеле «Восходящее солнце».

Вернувшись в город, Браш после полудня отправился в этот ресторан. Он поднялся по узкой лестнице и на втором этаже попал в просторный зал, увешанный китайскими фонариками. Пол в зале поднимался ярусами к центральной площадке для танцев. На каждом ярусе стояли кольцом столики для посетителей. Браш выбрал место на самом верхнем ярусе, сел за стол и огляделся. В зале работали пять официанток. Браш принялся тщательно их разглядывать, со страхом думая, что, пожалуй, любая из них может оказаться его Робертой. Они были одеты в платья, отдаленно напоминающие китайскую одежду, и красные атласные брючки. На щеках у них помадой были накрашены круги, а дорисованные тушью брови круто загибались к вискам. Официантка, подошедшая к Брашу принять заказ, была высокой и сухопарой девушкой с копной желтых взъерошенных волос и угрюмым выражением лица.

— Что заказываете? — спросила она.

Браш пробежал глазами меню.

— А что у вас есть особенно вкусное? — спросил он, не торопясь с выбором.

— У нас все вкусное.

— Ну, может быть, тогда что-нибудь, что вы сами любите?

— Я все люблю. Я просто без ума от всего! — с холодной яростью ответила девушка и почесала карандашом голову. — Любое из блюд оставит у вас такое впечатление, что до конца жизни не забудете.

Браш поднял на нее глаза.

— Могу ли я узнать, как вас зовут? — спросил он.

— Разумеется. Можете спрашивать обо всем, что вам угодно, — ответила она. — Меня зовут Какваса. Я живу с матерью; телефона у нас нет. Я кончаю работу в четыре, но общаюсь с приятелями только дома. Я не люблю танцы, от кино у меня болят глаза. Что еще вы хотите узнать про меня?

Браш покраснел.

— Я вовсе не имел в виду что-то «такое», — произнес он тихим голосом. — Я только хотел узнать, нет ли среди ваших официанток девушки по имени Роберта Уэйерхаузер.

— И что же дальше? — спросила она с неожиданной яростью. — Зачем вам это знать! Кто вы такой?

— Я… я приятель мисс Уэйерхаузер.

— Отвечайте, кто вы такой! Кто-то ведь вас послал сюда?

— Так это вы — Роберта Уэйерхаузер?

— Нет. Это не я! — отрезала она. — Меня зовут Лили Уилсон, если уж вам приспичило. И знаете что, давайте-ка лучше займитесь своим делом и говорите ваш заказ, а я займусь своим. Так будет лучше!

Браш серьезно посмотрел на нее.

— Я задал вам вопрос, только и всего, — сказал он.

— Побыстрее. Что вы заказываете?

Она записала заказ и ушла, оглядев презрительно Браша. Но не сделала и десяти шагов, как наконец вспомнила его. Она испустила громкий стон и, обернувшись, посмотрела на него с ненавистью. Он, следивший за нею, встретил ее гневный взгляд. Тогда она быстро пошла, почти побежала, прочь. Еду ему принесла другая девушка.

Вечером он снова пришел в этот ресторанчик. Звучала музыка, танцевали. Большинство столиков было занято, и ему не удалось найти место на участке, где обслуживала Роберта.

На следующее утро он явился туда завтракать и сел за тот же столик, что и вчера. Он долго ждал появления Роберты и вдруг услышал над ухом гневный голос:

— Если вы еще раз придете ко мне, я скажу управляющему, и он вызовет полицию. Это я вам точно говорю.

— Роберта!..

— Не называйте меня так!

— Можешь ты уделить мне минут десять? Я хотел поговорить с тобой.

— Видеть тебя не хочу! Не хочу, и все!

— Роберта, мне кажется, у меня есть право на разговор с тобой.

— Никакого права!

— Послушай, многие месяцы я искал дом твоего отца. Я исходил всю округу. Я не знал, как тебя найти!

— И очень рада, что не нашел. Заказывайте побыстрее и больше не приходите.

Браш попросил что-то принести — он сам не запомнил, что именно.

Когда она принесла тарелки и принялась расставлять перед ним, он сказал:

— Я буду приходить сюда до тех пор, пока ты не согласишься поговорить со мной. Назови место, я буду ждать.

— А я не хочу. Я уволюсь отсюда, я сменю квартиру, я уеду туда, где ты не найдешь меня. Ты самый ненавистный мне человек во всем мире! Я не хочу видеть тебя и разговаривать с тобой не буду. Из-за тебя мне пришлось пережить такой ужас, что я больше не хочу и думать о тебе! Это все.

Управляющий-китаец, очевидно, понял, что у них происходит необычный разговор. Он прошел мимо как бы невзначай, с видом полного равнодушия. Роберта, заметив его, поспешила прочь. Управляющий задержался у столика, где сидел Браш, и спросил:

— Все в порядке, сэр?

— О да! — поспешно ответил Браш. — Вкусно. Очень вкусно.

Когда Роберта принесла заказанный десерт, Браш прошептал:

— Я хочу жениться на тебе, Роберта.

— Идиот!

— Все равно мы уже женаты, ведь так?

— Ты сумасшедший и к тому же дурак! — закричала Роберта и ударила его по щеке.

Она убежала. Браш достал конверт, положил в него тридцать долларов, лизнул намазанный клеем край, хорошенько прижал и написал свое имя, адрес и номер телефона.

Приблизительно в четыре часа хозяйка позвала его к телефону.

— Мне ваши деньги не нужны, — сказала Роберта. — Я их не возьму.

— Где я могу встретиться с тобой?

Последовала долгая пауза.

— Если вы обещаете не приходить больше в наш ресторан, я могу уделить вам несколько минут.

— Прямо сейчас? Можно, мы увидимся прямо сейчас?

— В шесть я должна быть на работе.

— Где ты сейчас?

— Я в закусочной, в Центре.

— Ты можешь через двадцать минут подойти к Публичной библиотеке?

— Думаю, да. Где это?

— Это, — сказал Браш, — угол Девятой и Локусты.

— Если я приду, — сказала Роберта, — вы обещаете, что это в последний раз? Обещайте, что вы оставите меня в покое.

— Роберта, этого я обещать не могу. Но я обещаю сделать все, чтобы не мучить тебя.

Последовало молчание, затем оба осторожно повесили трубки.