Месяц Безумного Волка - Леонид Нестеров

Венок сонетов

Вступление

Тебе посвящаются, жизнь,сто строчек последней недели,уж все мы глаза проглядели,когда ты ударишь? – скажи!

Ни выпить нам, ни закурить —мордастым твоим запевалам,должны мы – ни много ни мало —хоть в слове тебя повторить.

И черные камни – у ног,и синее небо – в Начале,и красная дрожь иван-чая —как будто последний звонок.

Сейчас небеса разведути выпустят нас на арену —нам лучше ослепнуть, наверно,на эти пятнадцать минут.1

Переложу себя на Голоса:на реквием, а лучше на мазурку —так опускают камешки в мензурку,чтоб вычислить удельные веса.

О чем поешь, мой хриплый, пропитой?О чем молчишь, мой ангельский, приятный?Какие солнца и какие пятнасокрыты за мелодией простой?

Во времени, как посреди травы,в том Голоса по-своему правы,что требуют вниманья и участья.

Все некогда прислушаться к себе —своей эпохе и своей судьбе,чтоб целое звучало тише части.2

Чтоб целое звучало тише части,пусть пламенем от головы до ногпройдет по мне причастности поток —вмешательство непрошеного счастья.

Замолкни, Голос счастья и ума,чтоб не сказало будущее хмуро,что за моей повадкой трубадураскрывается расчетливость сама!

Оставь мне пропасть, чуждую другим,сгустившееся время, серный дым,рогов и крыльев редкие напасти,

кокетливый, ехидный Голосок,крючок и рыбку, сито и песок,шквал памяти – моей сильнее власти!3

Шквал памяти моей сильнее власти,корабль Благоразумия, прости —достаточно сидели взапертиоптовые и розничные страсти!

Крещендо, Голос – главная улика,которую инспектор приберег:как на две плахи – вдоль и поперек —меня – вот так! – хватает на два крика.

Да! Виноват! Не умолчу, не скрою —как потерявший ветер я не стоюрасходов на такие паруса!

В защиту под сурдинку, анонимно,на перекрестке шлягера и гимнапусть жизнь себя споет за полчаса.4

Пусть жизнь себя споет за полчаса —пройдет передо мной зерно, помада,гостиница, фабричная громада…А может быть, июльская роса?

Перемелю, осилю эту костьсомнительных вопросов и ответов,ведь жизнь – в собачьем виденье предметов —есть верность, выполнение и злость.

Я, понедельник начиная с драки, —в житейском толковании собаки —несу свой крест у Бога на виду.

Наверное, приятней в светлой ленипарить над суетою поколений,сформировав за пазухой звезду.5

Сформировав за пазухой звезду,как пенсию – печатью и распиской:«Сим подтверждается, что небо близко», —я в дом суровый песенку введу.

А ну-ка потеснитесь, Голоса,вам – барственным, почти что порционным,вам – телефонным, полупокоренным,отставки выпадает полоса.

Садитесь ближе, беглое дитя,вернувшееся столько лет спустя,и мебелишку не судите строго…

А в этот миг, особенно нужна —как менестрелю долга и рожна, —мне повторится дальняя дорога.6

Мне повторится дальняя дорогаот праотцев до некоего дня,пока сдирала песенка с менятри шкуры подоходного налога.

Я временем платил и удивленьем —бесценная валюта юных лет,в итоге чтобы мне – физкультпривет! —махнула правда хвостиком оленьим.

Но вскоре ветер зрелости моейпрошелся, словно древний суховей,как засуху, вручил мне резкость слога

и, песенку оставив на земле,меня вознес, как будто бы в седле,пониже червяка, повыше Бога.7

Пониже червяка, повыше Бога —простецкий человеческий удел,которым в совершенстве я владели думаю владеть еще немного —

настолько, чтоб сказать тебе, эпоха:спасибо, что под солнцем и лунойесть расстоянье в песенку длиноймеж временами выдоха и вдоха!

Лишь песенка да скверная погодаостанутся как продолженье родав нечаянно случившемся году,

когда в той высоте, где – против правил —архангел сник и дьявол след оставил,я с маршевою выкладкой пройду.8

Я с маршевою выкладкой пройду —задиристый кузнечик голосистый,исчезнувший под скаткою ворсистой,доверившийся Страшному Суду.

Но вещий сон мне снится иногда —как Страшный Суд на одуванчик дунулза то, что ничего тот не придумалв свою защиту, кроме «да» и «да».

И я, лишенный как бы оперенья,прозрачен стану до самозабвенья,среди имущих душу сир и наг…

Я просыпаюсь, Голосам подвержен,и понимаю – в сущности отвержен —все будет так. Но будет все не так.9

Все будет так. Но будет все не так.Пол отскребут и вымоют посуду,когда вне расписания отбудуя в те пространства, где приспущен флаг.

Какой бы горн ни требовал меня,какая бы заварка ни кипела,не предложу я ни души, ни тела,воистину спокойствие храня.

И так пойдет привычно служба эта,как солнце отоваривает лето,как дрозд поет и расцветает мак…

Но час придет, и Голос за стеноюнапомнит все, не сделанное мною,как молнию подчеркивает мрак.10

Как молнию подчеркивает мрак,являя в ней абстрактную возможность,так некто, позабыв про осторожность,откликнется на мой масонский знак.

Он, оценив судьбу мою – в уме —и просчитав эпоху – больше телом,отмерит горькое зерно: «Он сделал!» —и сорок бочек дыма: «Он умел!»

О чем ты раньше думал, счетовод,под вечер просвещающий народ?Зачем ты утром не пришел за мною?..

«С эпохою кто был накоротке,всегда потом – в дурацком колпаке!» —сорвется Голос лопнувшей струною.11

Сорвется Голос лопнувшей струною.Багряный лист погаснет в ноябре.И может быть, взаправду – на зарея распадусь на облачко льняное.

Поэтому ответственному генупозвольте заявление всучить:«Прошу моей горчинкой огорчить —как вылепить – очередную смену!»

У жизни есть замашки бюрократа,а может быть – медведя иль солдата:просителя не пустит на порог.

Бессмертия не сыщешь и в помине:и в дереве, и в подвиге, и в сынелишь есть чередование тревог.12

Лишь есть чередование тревогдобра и зла, как солнышка и снега,и эта повторяемость набега —бессмертия единственный залог.

Так что же вы хотите, Голоса?Давайте рассчитаемся по кругу:я – первый – брошу солнцепек и вьюгу,а ты – последний – веру в чудеса!

Какой он есть – печальный и безгрешный,живущий в общежитье и скворечне,искомый идол, аленький цветок?

Не он ли часто прячется меж нами —дитя природы с длинными ногами,привычное, как пол и потолок.13

Привычное, как пол и потолок,сожительство тревоги и восторга,вне запада звучащий и востоканавеет Голос – вечный ветерок.

Мой пасынок, любовный Голос мой,для вечного мала моя арена —так вечным клочьям полиэтиленасегодня тесен бедный шар земной.

Статистик я – впервые на коне.Зачем-то сверху поручили мневсе мерять бухгалтерией двойною:

внизу – пустыни, наверху – дожди…Век двадцать первый пляшет впереди,и тень любви – уловлена спиною.14

И тень любви – уловлена спиною —скользнет теплом и холодом по мне,отчетливая, словно на Луне,согнувшаяся, как бы под виною.

Но я по праву гения морокине повернусь, не отклоню лица,чтоб взгляда осужденного стрельцане оторвать от виденья дороги…

Я над моим грядущим днем сегодняпройду, как истребитель всепогодныйпроходит над обломком колеса,

и – не высчитывая, что дороже, —сверкну, исчезну, растворюсь – и все жепереложу себя на Голоса.Мадригал

Переложу себя на Голоса,чтоб целое звучало тише части,шквал памяти – моей сильнее власти.Пусть жизнь себя споет за полчаса.

Сформировав за пазухой звезду —мне повторится дальняя дорога —пониже червяка, повыше Богая с маршевою выкладкой пройду.

Все будет так. Но будет все не так.Как молнию подчеркивает мрак,сорвется Голос лопнувшей струною:

лишь есть чередование тревог,привычное, как пол и потолок,и тень любви – уловлена спиною.Послесловие

Спасибо сделавшему жизнь моюне камнем, а прозрачной паутинкой,летящей то на север, то на юг,поющей песню, как бы под сурдинку,в твое многоголосие манялюбого, чья душа на перепутье,за то спасибо, что там нет меняи памяти об этом лилипуте,за то, что ты уста мои разверг,и слышать мне себя почти не стыдно,за то, что после дождичка в четвергвзойдет заря и солнце будет видно.

Пять писем к одной женщине