Степь отпоёт (сборник) - Виктор Хлебников
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
8. «Времыши-камыши…»
Времыши-камышиНа озера береге,Где каменья временемГде время каменьем.На берега озереВремыши, камыши,На озера берегеСвященно шумящие.
19089. «Жарбог! Жарбог!..»
Жарбог! Жарбог!Я в тебя грезитвой мечу,Дола славный стаедей,О, взметни ты мне навстречуСтаю вольных жарирей.Жарбог! Жарбог!Волю видеть огнезарнуюСтаю легких жарирей,Дабы радугой стожарноюВспыхнул морок наших дней.
<1908>10. «Огнивом-сечивом…»
Огнивом-сечивом высек я мир,И зыбку-улыбку к устам я поднес,И куревом-маревом дол озарил,И сладкую дымность о бывшем вознес.
190811. Крымское. Записи сердца. Вольный размер
ТуркиВырея блестящего и щеголя всегда – окуркиВаляются на берегу.БерегуСвоих рыбокВ ладоняхСослоненных.Своих улыбокНе могут сдержать белокурыеТурки.Иногда балагурят.Я тоже роняю окурок…Море в этом заливе совсем засыпает.ЗасыпаютРыбаки в море невод.НебоСлева… в женщинеВы найдете тень синей?Рыбаки не умеют:Наклонясь, сети сеют.Рабочий спрашивает: «Ачи я бачил?»Перекати-полем катится собачка.И, наклонясь взять камешек,Чувствую, что нужно протянуть руку прямо еще.Под руководством маменькиБарышня учится в воду камень кинуть.На бегучие синиВетер сладостно сеетЗапахом маслины,Цветок Одиссея.И, пока расцветает, смеясь, семья прибауток,Из ручонкиМальчонкиСыпется, виясь, дождь в уплывающих уток.Море щедрою меройВеет полуденным золотом.Ах! Об эту пору все мы верим,Все мы молоды,И начинает казаться, что нет ничего невообразимого,Что в этот часМоре гуляет среди нас,Надев голубые невыразимые.День, как срубленное дерево, точит свой сок.Жарок песок.Дорога пролегла песками.Во взорах – пес, камень.Возгласы: «Мамаша, мамаша!»Кто-то ручкой машет.Жар меня морит.Морит и море.Блистает «сотки» донце…ПтицаКрутится,Летя. Кру́ги…Ах, други!Я устал по песку таскаться!А дитя,Увидев солнце,Закричало: «Цаца!»И этот вечный по песку хруст ног!Мне грустно.
О, этот туч в сеть мигов лов!И крик невидимых орлов!Отсюда далеко все видно в воде.Где глазами бесплотных тучи прошли,Я черчу «В» и «Д».Чьи? Не мои.Мои: «В» и «И».По устеньюЯщерицаТащитсяТенью,Вся нежная от линьки.Отсюда море кажетсяВыполощенным мозолистыми руками в синьке.День! Ты вновь стал передо мной, как карапузик-мальчик,Засунув кулачки в карманы.Но вихрь уносит песень дальшеИ ясны горные туманы.Все молчит. Ни о чем не говорят.Белокурости турок канули в закат.О, этот ясный закат!Своими красными красками кат!И его печальные жертвы –Я и краски утра мертвыя.В эти пашни,Где времена роняли свой сев,Смотрятся башни,Назад не присев!Где было место богов и земных дев виру,Там в лавочке – продают сыру.Где шествовал бог не сделанный, а настоящий,Там сложены пустые ящики.И обращаясь к тучам,И снимая шляпу,И отставив ногуНемного,Лепечу – я с ними не знаком –Коснеющим, детским, несмелым языком:«Если мое скромное допущение справедливо,Что золото, которое вы тянули,Когда, смеясь, рассказывали о любви,Есть обычное украшение вашей семьи,То не верю, чтоб вы мне не сообщили,Любите ли вы «тянули»,Птичку «сплю»,А также в предмете «русский язык»Прошли лиСпряжение глагола «люблю»? И сливы?Ветер, песни сея,Улетел в свои края.Лишь бессмертновеюЯ.Только.«И, кроме того, ставит ли вам учитель двойки?»Старое воспоминание жалит.Тени бежали.И старая власть жива,И грустны кружева.И прежняя грустьВливает свой сон в слово «Русь»…«И любите ли вы высунуть язык?»[1]
Конец 190812. «Вечер. Тени…»
Вечер. Тени.Сени. Лени.Мы сидели, вечер пья.В каждом глазе – бег оленя,В каждом взоре – лёт копья.И когда на закате кипела вселенская ярь,Из лавчонки вылетел мальчонка,Провожаемый возгласом: «Жарь!»И скорее справа, чем правый,Я был более слово, чем слева.
<1908>13. «В пору, когда в вырей…»
В пору, когда в вырейВремирей умчались стаи,Я времушком-камушком игрывало,И времушек-камушек кинуло,И времушко-камушко кануло,И времыня крылья простерла.
<1908>14. «Мне спойте про девушек чистых…»
Мне спойте про девушек чистых,Сих спорщиц с черемухой-деревом,Про юношей стройно-плечистых:Есть среди вас они – знаю и верю вам.
<1908>15. «Мизинич, миг…»
Мизинич, миг,Скользнув средь двух часов,Мне создал поцелуйный лик,И крик страстей, и звон оков.Его, лаская, отпустил,О нем я память сохранил,О мальчике кудрявом.И в час работ,И в час забавыО нем я нежно вспоминаюИ, ласкою отменной провожая,Зову, прошу:«Будь гостем дорогим!»
190816. «Любил я, стенал я, своей называл…»
Стенал я, любил я, своей называлТу, чья невинность в сказку вошла,Ту, что о мне лишь цвела и жилаИ счастью нас отдала ‹…›Но Крысолов верховный «крыса» вскрикнулИ кинулся, лаем длившись, за «крысой», –И вот уже в липах небога,И зыбятся свечи у гроба.
<1908>17. «когда казак с высокой вышки…»
Когда казак с высокой вышкиУвидит дальнего врага,Чей иск – казацкие кубышки,А сабля – острая дуга, –Он сбегает, развивая кудрями, с высокой вышки,На коня он лихого садитсяИ летит без передышкиВ говором поющие станицы.Так я, задолго до того мига,Когда признание станет всеобщим,Говорю: «Над нами иноземцев иго,Возропщем, русские, возропщем!Поймите, что угнетенные и мы – те ж!Учитесь доле внуков на рабахИ, гордости подняв мятеж,Наденьте брони поверх рубах!»
<1908>18. Скифское
Что было – в водах тонет.И вечерогривы кони,И утровласа дева,И нами всхожи севы.
И вечер – часу дань,И мчатся вдаль суда,И жизнь иль смерть – любое,И алчут кони боя.
И в межи роя узких стрел –Пустили их стрелки –Бросают стаи конских телНагие ездоки.
И месть для них – узда,Желание – подпруга.Быстра ли, медленна езда,Бежит в траве подруга.
В их взорах голубоеСмеется вечно вёдро.Товарищи разбоя,Хребет сдавили бедра.
В ненастье любят гуню,Земли сырая обувь.Бежит вблизи бегунья,Смеются тихо оба.
[Его плечо высоко,Ее нога, упруга,Им не страшна осока,Их не остановит куга.]
Коня глаза косы,Коня глаза игривы:Иль злато жен косыТяжеле его гривы?
Качнулись ковыли,Метнулися навстречу.И ворог ковы литьГрядет в предвестьях речи.
Сокольих крыл колки,Заморские рога.И гулки и голки,Поют его рога.
Звенят-звенят тетивы,Стрела глаз юный пьет.И из руки ретивойЛетит-свистит копье.
И конь, чья ярь испытана,Грозит врагу копытами.Свирепооки кони,И кто-то, кто-то стонет.
И верная подругаБросается в траву.Разрезала подпругу,Вонзила нож врагу.
Разрежет жилы коням,Хохочет и смеется.То жалом сзади гонит,В траву, как сон, прольется.
Земля в ней жалом жалится,Таится и зыби́т.Змея, змея ли сжалится,Когда коня вздыбит?
Вдаль убегает насильник.Темен от солнца могильник.Его преследует насельникИ песен клич весельный…
О, этот час угасающей битвы,Когда зыбятся в поле молитвы!..И темны, смутны и круглы,Над полем кружатся орлы.
Завыли волки жалобно:Не будет им обеда.Не чуют кони жала ног.В сознании – победа.
Он держит путь, где хата друга.Его движения легки.За ним в траве бежит подруга –В глазах сверкают челоноки.
Конец 190819. Заклятие смехом
О, рассмейтесь, смехачи!О, засмейтесь, смехачи!Что смеются смехами, что смеянствуют смеяльно,О, засмейтесь усмеяльно!О, рассмешищ надсмеяльных – смех усмейных смехачей!О, иссмейся рассмеяльно, смех надсмейных смеячей!Сме́йево, сме́йево,Усмей, осмей, смешики, смешики,Смеюнчики, смеюнчики.О, рассмейтесь, смехачи!О, засмейтесь, смехачи!
<1908–1909>20. «О, достоевскиймо бегущей тучи!..»
