История Франции - Марк Ферро

XVI в. французские короли, а позже Республика попытались создать и обеспечить территориальную основу Франции. Сложность состояла в том, чтобы контролировать, насколько это возможно, подступы к Рейну и переходы через Альпы. Во все времена эти планы наталкивались на враждебность монархов или государств, могущество которых основывалось на обладании территориями в Центральной Европе, и Франция всегда искала против них союзов «с тыла». Первыми эту роль начали играть турки, затем — шведы и поляки. В конце XVIII в., когда Турция и Швеция продемонстрировали явные признаки слабости, Франция начала выказывать дружеские чувства к Польше, чувства тем более сильные и искренние, что, в отличие от двух других восточных союзников Франции, Польша была государством католическим, тесно связанным с августейшими семьями Запада. Воплощением франко-польского союза стал брак Людовика XV с дочерью Станислава Лещинского — Марией. В этих обстоятельствах Россия становилась лишь врагом французских друзей.

Когда XVIII век подходил к концу, французская дипломатия задалась вопросом: кто же основной враг Франции на континенте? Австрия? Пруссия? Определиться было необходимо, поскольку Франция не могла бесконечно противопоставлять эти страны друг другу. Пруссия со своими протестантскими монархами казалась более опасной, а также более чуждой. Ее продвижение на Восток угрожало Польше значительно больше, чем устремления Австрии и даже России. Знаменательно, что первый серьезный франко-русский союз был заключен Людовиком XV с Елизаветой Петровной как раз против Пруссии во время Семилетней войны. Чтобы ограничить возможные риски, французская дипломатия направила экспансионистскую политику российских правителей в другое русло, изменив ее направление с западного на юго-западное. Таким образом, Франция впервые покинула Турцию и выбрала ей на смену Россию (1787).

Франция и Россия ощущали необходимость этого союза: Франция — перед лицом угрозы с Востока, Россия — перед лицом угрозы с Запада.

На протяжении двух веков Франция стремится уравновесить опасность, идущую с Востока, и в то же время пытается сохранить перспективы своей морской торговли и увеличения заморских территорий. На этой огромной сцене роль основного противника Франции играет сначала Испания, а затем Англия. В XVIII в., когда территория Франции более не подвергалась вторжению и ей никто не угрожал ни с Востока, ни с Севера, на первый план вышли конфликты в колониях и на море. Разве они не затрагивали самые активные категории населения? Чтобы успешно противодействовать англичанам, столь часто бравшим пальму первенства в этих сферах, у французской дипломатии было не много средств: она подстрекала против своих соперников туземцев Индии или Америки, но получение Соединенными Штатами независимости принесло лишь незначительные результаты. Франция не контролировала ни один из двух путей, которые вели в Индию или Америку, и тогда она начала искать третий путь — через Средиземное море. К этому времени в руках у Англии был только Гибралтарский пролив, тогда как Франция добилась хорошего положения в торговле в странах Восточного Средиземноморья, а французские корабли могли доходить по Черному морю даже до независимой тогда Грузии и Персии. Торговля с Россией и ее соседями стала обязательной составляющей внешней политики Франции после визита Петра Великого, желавшего, со своей стороны, положить конец монополии Англии и Голландии на внешнюю торговлю России.

Эти два направления французской политики — борьба против территориальной мощи государств Центральной Европы и в то же время против англо-голландской гегемонии в экономике и колониях — совпали, когда революционная Франция и империя Наполеона натолкнулись на объединенное решительное сопротивление этих двух держав[283]. Налицо была масса неуверенных действий и колебаний в международной политике, но ничто не казалось более непосредственным, более естественным, как бы само собой разумеющимся, чем «поцелуй в Тильзите» между Наполеоном и Александром I (1808), даже несмотря на то, что несколько месяцев спустя из-за особенного темперамента одного человека возможность заключения второго франко-русского союза на некоторое время станет призрачной.

В XIX в. старые границы сохранились: благодаря договорам 1815 г. и существованию Священного союза некоторое время карта Европы оставалась неизменной. Тогда французская буржуазия воспринимала английскую державу как самого опасного соперника. Герцог де Ришельё, министр Людовика XVIII, и его преемники считали, что во французских портах у торговли нет будущего ни в Южной, «ни в Северной Америке, где языковая общность и экономические связи сильнее американской дружбы». Все надежды, наоборот, были устремлены на Восток, где могла бы пройти — наполовину по земле, наполовину по рекам или же по морю — дорога к Черному морю, Персии и Востоку. Александр II воспринял эту идею с восторгом, но строительство Суэцкого канала — случайно ли это? — означало, что надежда так и останется надеждой. Подобное франко-русское сближение в контексте общей борьбы против Англии мы видим на Дальнем Востоке во время break-up of China, раздела Китая на зоны влияния в конце XIX столетия. Это придало франко-русским отношениям легкую антианглийскую направленность. Но уже несколько десятилетий континентальная угроза для Франции становилась все определеннее, а это было явной опасностью для ее будущего. Как и в 1814 г., Франция после войны 1870–1871 гг. безнадежно искала помощи у России. Но российским монархам претил прямой союз с родиной революции 1789 г. Тем не менее они полагали, что немецкая опасность для России важнее угрозы соперничества с Габсбургами. Точно в таком же положении находилась Франция в 1756 г. После 1887 г. все закончилось в 1891 г. возвратом к франко-русскому союзу как естественному следствию создавшегося положения.

Когда мощь стран Центральной Европы стала столь угрожающей, что Франции могло грозить уничтожение, Англия присоединилась к России для предотвращения подобного исхода. Такое же положение вновь возникло в 1940 г.

В 1918 г., после того как континентальная угроза, казалось, ослабла, истощенная Франция была способна в лучшем случае лишь на то, чтобы праздновать победу. Россия превратилась в СССР, огромную угрозу для «общества», которое во Франции было отжившим, разделенным, уязвимым. Но, как только на европейской сцене вновь возник исполинский призрак Германии, для правоцентриста Луи Барту и радикала Эдуарда Эррио СССР вновь стал Россией; правда, всего на мгновение, поскольку руководящие классы Франции в ослеплении боялись СССР как огня и предпочитали любые компромиссы извечному альянсу. Последствия известны. Франция, спасенная после июньских событий 1940 г. союзниками, после Освобождения чуть было не попала в зависимость от англосаксов. Разве не США пришли на смену Англии, чтобы поставить под вопрос французские позиции за морем, в Индокитае, Марокко и в других местах? Когда экономическая и политическая независимость Франции оказались под угрозой, де Голль