Число и культура - А. Степанов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сходным образом проявляется дополнительный смысл системы трех времен: прошлого, настоящего, будущего. Прошлое – протяженно, будущее – тоже, в школе нас приучили изображать их в виде полубесконечных областей на хронологической оси. Настоящее же есть мгновение, точка, т.е. логически несоизмеримо с двумя другими. Если рассматривать систему трех времен, попутно оценивая их значение, то прошлое (акт Божьего Творения, заветы предков, традиции, невероятные свершения мифологических или реальных героев) и будущее (жизнь будущая, т.е. вечная,(7) великие задачи, стоящие перед человечеством, притягательный и прекрасный коммунистический строй) могут показаться ощутимо более весомыми, чем серое, ничем не примечательное настоящее, в котором даже хорошее обычно замешено на какой-нибудь гадости. Нет, настоящее некорректно признать совсем уж не важным, но приписать ему более низкий аксиологический коэффициент вполне допустимо. М = 2,618.
Такое подразумеваемое значение – достаточно типичная, но, конечно, не единственная интерпретация. Альтернативой ей может послужить диаметрально противоположное представление, имплицитно присущее некоторым версиям позитивистского, "трезвого", "реалистического" мировоззрения (tough-minded), претендующего в наши дни на роль властителя душ и умов. В его рамках в центре внимания оказывается как раз настоящее, оно признается наиболее (и даже единственно) подлинным: человек живет здесь и сейчас.(8) Все, что нам говорят о прошлом и будущем – это "лирика", зачастую небескорыстная. Какие-то люди – священники, писатели, историки – рассказывают нам сказки о прошлом, подстраивая повествование под собственные интересы. Какие-то другие люди – те же священники, философы, политики – стремятся запугать или заманить нас будущим, по-прежнему не забывая о своих личных, вполне сегодняшних нуждах. Истинность всего того, что они говорят, проблематична, а главное, из их тезисов не следует абсолютно ничто: человек в силах влиять только на настоящее, а что было и что будет – все это в тумане. Итак, на место подлинного здесь поставлено настоящее, его семантический индекс, соответственно, – единица. Прошлое и будущее в совокупности – миф или ложь, и здравому, практически настроенному человеку не пристало совсем всерьез к ним относиться. Что-то такое в них, возможно, и есть, но стоять на одной ступени с настоящим они не заслуживают. Подвергшееся синкретизации и частичному остракизму представление о прошлом и будущем приводит к их объединению в рамки одного элемента ("миф"), обладающего более низкой семантической валентностью, чем настоящее. В сумме М = 1, 618. Будущее и прошлое в совокупности спроецированы на смысловую ось, совпадающую по направлению с настоящим: будущее и прошлое суть внутренние аспекты настоящего, а вкупе берется своебразное "обогащенное", "расширенное" настоящее.
Читатель тут же опознает первое из решений (П.9). Знаком минус у последнего, согласно трактатам о золотом сечении, смущаться не следует (см. выше), это побочные эффекты математического формализма. Итак, время состоит из 1, 618 частей, и по-своему это логично. Интереснее другое: решение 1, 618 относится к ситуации n = – 1, т.е. к отношениям "пустотным", и, судя по полученному результату, в только что рассмотренном варианте толкования хронологической картины актуализировано именно оно. Каковы его конкретные проявления? – Не знаю, как на чей вкус, но лично мне сдается, что авторы упомянутого мировоззрения (ради справедливости сознаемся, что для увеличения контрастности изображения мы его слегка подретушировали, изложив, так сказать, "голливудскую" версию позитивизма, в трактовке простого и честного техасского парня) вмонтировали в свои силлогизмы довольно мощный заряд негативации. Хотя мы по-прежнему не считаем зазорным изучать не только образцово-элитарные, но и массовые культурные феномены, на сей раз прибегнем к помощи гарантийно более продуманного случая, описываемого тем же значением М = 1, 618.
Ранее уже упоминалось, что для буддийского Востока типичны упражнения на представление пустоты, направленные на выработку пустотного мышления (последний термин – не мой, он фигурирует в ряде современных книг на европейских языках). Ученик по имени Тоё обратился за уроком к настоятелю монастыря Кэннин Мокураю (Безмолвному Грому) и получил следующий ответ: "Ты можешь слышать звук двух хлопающих ладоней. Покажи мне, как звучит одна" ("Сто одна история о дзэн", 21 [252, с. 44]). Тоё достиг беззвучного звука, т.е. постиг звучание одной ладони. Это очень знаменитый, повторявшийся неоднократно коан.
Зачастую его принято понимать в ключе парадокса или абсурда. Не отказываясь от этой версии, попробуем испытать более формальный подход. Честно говоря, без его костылей мне самому здесь практически нечего делать, попытки въяве представить хлопок одной ладони рождают в моей голове лишь мутный и ускользающий образ, которым не удастся похвастаться. Поэтому для храбрости вооружимся теорией.
С хлопком двух ладоней, кажется, достаточно просто, проведем калькуляцию. Ладоней две, обе одинаково значимы. Запишем двойку для памяти на бумажку. Кроме ладоней, есть звук, третий участник акта, хотя и не вполне полновесный. Во-первых, ладони могут не хлопать, т.е. звука может не быть, он – акциденция. Во-вторых, ладони более материальны и не столь краткоживущи по сравнению со звуком. Теперь нам известно, как учесть подобную второстепенность: припишем звуку семантический коэффициент 0, 618 (ведь не станем же мы считать его чем-то совершенно не значимым). Сумма равняется 2, 618. Убрав одну из ладоней, получим 1, 618.
Ситуация, таким образом, оказывается представимой и по-своему даже логичной. Нет, по всей видимости, мы были бы глубоко не правы, если бы попытались свести цель настоящего упражнения исключительно к материализации абсурда. Не будет избыточно смелым предположить, что мастер дзэна отлично продумал предложенное упражнение, за ним стоит железная логика. Не собирался он и морочить голову ученику, сообщая о чем-то несуществующем и/или заведомо противоречащем образу человеческих мыслей. Скорее речь шла именно о реальности и логичности (кстати, ранний буддизм, как и дзэн, не призывал принимать свои положения на веру, в этом смысле он не религия. Понимание, аргументированная критика – из главных его орудий). Просто на действительность предлагалось взглянуть под необычным углом (особенно непривычным для нас, европейцев, отдающих предпочтение более позитивным ситуациям и описаниям).(9) При этом учителя японского дзэна и китайского чаня отводили огромную роль и эстетической ипостаси мышления. Ну, это нам вполне по силам понять, а также с удовлетворением констатировать, что и они, по крайней мере в рассмотренном упражнении, по сути пришли к значению из закона золотого сечения, знакомого и грекам, и европейцам.(10)
Интенция пустотности, повторяем, – одна из самых мощных в буддизме. В книге "Бездверная дверь" Мумон призывал: "Вы ‹…› должны работать каждым суставом своего тела, каждой порой своей кожи, наполняя их вопросом: что есть Му? (по-китайски "му" значит отказ, отрицание, "ничто", "нет", "не-сущее") – и делать это днем и ночью. Не подумайте, что это обычный отрицательный символ, означающий ничто. Это [вовсе] не небытие, не противоположность существованию. Если вы действительно хотите эту преграду одолеть – вы должны чувствовать, словно глотнули раскаленного железа, которое нельзя ни проглотить, ни выплюнуть обратно. Тогда ваше прежнее, малое знание пропадет. Словно плод, созревший в срок, ваши субъективность и объективность станут одним" ("Сто одна история о дзэн", 36 [там же, c. 105]). А в тексте "Цветочный дождь" говорится: "Субхути был учеником Будды. Он смог постичь всеобъемлемость пустоты – точку зрения, что ничто не существует иначе, как во взаимосвязи субъективного и объективного. Как-то находясь в состоянии возвышенной пустоты Субхути сидел под деревом. Вдруг на него посыпались цветы.
– Мы благодарим тебя за беседу о пустоте, – шепнули ему боги.
– Но ведь я же ничего не говорил о пустоте, – сказал Субхути.
– Ты не говорил о пустоте, мы не слышали пустоты, – ответили боги. " Это и есть истинная пустота" [там же, с. 53].
В таких формах сознания восточные философы пытались реализовать один из непреходящих идеалов мышления: так называемое "беспредпосылочное мышление" (действительно, если n = – 1, то отправной точкой служит отсутствие отношений между элементами, вернее, отношения такого характера, что по критерию размерности они соответствуют пустому множеству). Если мы не пользуемся в процессе представления и рассуждений "никакими" позитивными гипотезами о механизме действующих отношений (ведь любая из них заведомо условна или взята из "обманчивого" опыта), то полученные результаты должны оказаться безусловными и в высшей степени истинными. Оставим без обсуждения, в какой мере восточным мудрецам удалось воплотить названный идеал,(11) но направление их поиска в самом деле весьма своеобразно. По-прежнему, пустотное мышление как метод, как тип логики ( n = – 1 ) очень трудно вербализуемо, для него как бы не хватает слов. Но это у обыденного и даже у философского языка. Зато для языка математики описание не встречает особых препятствий (напомним, что счет древнее человека, посредством числа удается забраться даже туда, где непосредственный разум пасует).