Оккупанты - Валерий Петков

– А вот ещё три латика прибежали!

Улыбался, привычное делал руками.

Голод почувствовал, но пересилил себя, потому что после еды – какая работа. Потянет отдыхать.

Вторая пара была тоже непростая – высоченные каблуки. Как они умудряются ходить на таком гвозде? Он же внутри полый. Трубочкой. Вот и подогнулся. Штырь длинный, саморез-шуруп ввинтил сверху, под стельку пластинку спрятал, чтобы устойчивее нога была. Хорошо, что левша сам. Металлические набойки сменил, точно под размер отыскал в коробочке.

– Ещё три латика. Хороший день! Восемь латов.

Наклеил на подошву бумажки с ценой, нарезанные из старой тетрадки. Вместо квитанций к расчёту.

Поставил чайник, прибрал мусор, подмёл щёткой пол на кухне и пошёл мыть руки в ванную.

Тут уж и чайник засопел, нагреваясь, запел весёлую песенку, настроение поднял.

Немного решил отдохнуть, а уж потом сходить в кафе, две остановки прогуляться. Туфли отнести. Хорошо при сидячей работе. Надо двигаться. Стоит только лечь, так и сляжешь навовсе!

Весёлые женщины в кафе! Фигуристые, молодые, балагурные. Пятьдесят грамм всегда нальют для настроения.

И что-нибудь для ремонта принесут. А это уже хорошо!

Потом он пил крепкий кофе, две ложечки сахара с горочкой. Два бутерброда с печёночным паштетом. Мягкие, из белого батона, аккурат по его шатким зубам. Булочка сдобная, с коричневыми ниточками запечённого сыра сверху. Горчинка вкусная, с хрусточкой лёгкой.

Хороший денёк.

«Счастье у каждого под мозолями лежит» – он был в этом уверен.

И еда вкус имеет особенный, когда поработал.

Глава 13. Обед после бани

Баня недалеко, через светлую берёзовую рощицу пройтись пешком. Воробьи чирикают, вороны кричат. Собак выгуливают.

Знакомая картинка.

Банька маленькая, аккуратная, с бассейном. Хорошо банкеты устраивать, юбилеи и корпоративные междусобойчики. Парилка настоящая, только неудобство – перил нет и ступени высоковаты. Дед один не может на полок забраться, приходится помогать. Однако пар хороший, это всё и решило – стали сюда ходить.

Попарились неспешно, последовательно. Вытирались – даже кожа скрипела от чистоты, как упругие, спелые баклажаны под пальцами.

После бани решили не гулять, поехали к Зятю. Благо проезд у обоих бесплатный.

– Недаром говорится: счастливый, как с бани вернулся! – засмеялся Дед.

– Ты смотри, как мгновенно два месяца пролетело! Стрелой! Опять баня. Мне там, в Ирландии, так её не хватало!

– И я соскучал! Одному тоже не в радость, так-то веселее.

Разделись в холле, прошли на кухню.

Кухня небольшая, белая мебель, не новая, но аккуратная. Столешницы чёрные, с мраморной искоркой. Зять разложил сыр, колбасу, килечку потрошенную, малосольную в масле. Водку достал с дверцы холодильника.

– Вот мы и дома.

– Вчера заехала ко мне Хозяйка с Дидзисом, – сказал Дед, присаживаясь у окна. – Причёска такая высокая, красивая! Без этого женщине нельзя. Иначе любить не будут. Ни муж, ни окружающие. Да и сама себя возненавидит. Сказал ей, а она смеётся, довольная.

– Женщина без любви не может! Она же для этого и создана. И придумана. С лёгким паром! – Поднял рюмку водки.

– Бывай здоров! Пар хорош!

Выпили. Стали хлебать супец.

– Тут вот язычок говяжий, заливной. Пробуй, кушай, – сказал Зять.

– Вкусно! Много всего, а оставлять нельзя! Это будет неуважение и к еде, и к хозяевам. А ещё рассказала Хозяйка, что были в гостях у сестры Дидзиса. Маленькая такая, а вредная, сестра-то. Хозяйка её осуждает за то, что у сына внук родился, а они никак не общаются! Нет бы женщине помочь с малышом. Так нет же! Глаз не кажут ни один, ни второй.

– Чего же они не поделили?

– Трусы драные! Не знаю, что они там не поделили. Сын вроде нормальный. Я ему сандалии починил, он мне десять кило картошки прислал. Мне больше и не надо! Чего ей потом глазки выковыривать.

– А вот твоя дочь, Дед. Она такая сдержанная внешне. Я даже не ожидал, что она так внучку полюбит. И сразу.

– И мы тоже вашу дочку сразу полюбили и лелеяли, как могли, берегли. А правнучка, чем дальше, тем лучше будет. Она и счас-то вон какая красавица. Моя правнучка! Ого! Сразу на рай я теперь могу претендовать, дожил до правнучки. Только надо сил набраться, дождаться, когда приедет, насмотреться на неё, любимицу.

– Живи всем на радость! Ты закусывай, вот пирожочки маленькие со шпеком, – Зять разложил по тарелкам жареную картошку фри, – водочку давай допьём. Маслины без косточек очень хорошо. Бери, закусывай.

– Куда ты! Столько еды! Я же не лошадь!

– Да всё туда, на здоровье.

– Она же так привыкнет, правнучка моя, к бабушке. Они целый день там вдвоём.

– Жена сказала: мама сидела с нашей дочкой, теперь я должна долг вернуть. Они крестили в католичестве внучку и дали ей второе имя. Так принято.

– Какое?

– Тёщи моей, жёнки твоей. В память останется имя.

– Вот как? Это хорошая новость!

– Когда наша дочь поступила в университет, мы эту квартиру в банке заложили, чтобы учёбу оплатить. Такая кувалда над головой этот кредит. Валили туда, валили. Только счас начали дышать более-менее. Банк – организация циничная и безжалостная. Хотя все улыбаются, встречают. Но – никаких поблажек! Денег принёс? Тогда улыбнёмся, а теперь иди, дальше ищи денег! А не нравится, не ходи тут, не топчи блестящий паркет.

– А я и не знал. Догадывался только. Про кредит ваш.

– Давай, Дед, чай пить. Специальный состав – боярышник и мелисса. Успокоительный чай. Да вот ещё по рюмочке! У меня немного рому есть, тёмного, кубинского. С чаем очень ароматно.

– Канееешна! Мы же дома! – Дед громко высморкался в белый платок.

– И запеканка творожная очень даже кстати. Чего одну воду гонять. Хоть она пять раз полезная.

– Дак не лезет уже. Ты меня прости!

– Ничего! Раздайся, брюхо! Место должно найтись! «Любовь нечаянно нагрянет!» – пропел Зять.

– Хорошая песня, – одобрил Дед, – умели раньше песни придумывать, чтобы все пели, а не один со сцены сам себе хлопал.

– У меня наверху малец наяривает на пианино! Сперва сильно доставал «собачьим вальсом». Счас уже можно и послушать. Давай по рюмашке и спать! После бани.

– Вкусный продукт, – Дед поставил на стол рюмку, – вот только за границей всё равно делают лучше. Российская водка грубоватая, агрессивная.

– Спирт водой набодяжил, вот и водка. Крутки левой полным-полно. За границей делают для людей, а не для плана. Не обалдуи какие-нибудь, сорвать банчок на раз и смыться.

– Хозяйка в гости приглашала. Скучно ей там одной. Соседи, ну что они? Он больной, туберкулёз. В больнице лежал много. Ничего не делают, ходят по травке. Я приеду, так они меня просят смородину собрать, крыжовник с кустов. Хозяйка их тоже жалеет. Варенье, фрукты-овощи разные подаст другой раз. Они и рады. Бывает, я им косточки подвезу. Поддержать.

– Ты, верно, в детстве сильно голодал?

– А как же? Голодал! В партизанах очень голодал. По двое суток не ели. После белой берёсты, на изнанке, есть такая коричневая мякоть. Варили и ели. Конина – о-о-о-о! Деликатес!

Молча пили чай.

– На днях звонит какая-то женщина, – сказал Дед. – Вы какой веры? – А вы? – Протестантка. – Я говорю ей, что мне это не надо, а она: да вы послушайте. И давай про бога, про веру, про чёрта-сатану – А как вы меня нашли? – По телефонной книге. Наобум. – Я, говорю, с чем-то согласен, но в целом… такая техника сейчас выдумана, всю атмосферу сбурлили и нет там никакого чёрта-сатаны. Я на эту тему говорить не хочу, я православный – Но я бы хотела с вами встретиться. – Хочешь? Давай в понедельник. Может, чего-то нового расскажешь.

Но протестантов я знаю. У меня в цеху была диспетчер. Метнулась из православия в протестанты. И тут иду как-то, а она дворником работает. Говорит: побывала в протестантах и ушла. Только деньги жмут из людей. Одна, посоветоваться не с кем. Надумала себе глупостей в голове. Дочка в Мурманске жила с внуком, а потом они в Ригу перебрались. Внук чего-то захандрил, дочка больная. Инвалид детства. Мужа нет, живут кое-как, впроголодь. О чём правительство думает?

– Язык надо знать.

– Надо заниматься. Да только я их с войны ненавидел! Оголтелых… которые.

Я это к чему вспомнил? Я когда эту бабу спросил про религию – кто такой чёрт на земле? Откуда? Она говорит что-то про небо, ерунду всякую, а я ей сказал, что самый большой чёрт на земле – это Гитлер. Он хуже дьявола. Так уничтожал людей! Как мух истреблял. Всем нациям досталось. Так что, говорю ей, твой чёрт книжный, а этот наяву был дьявол. Она говорит: интересно вы рассуждаете. Конечно, я же ничего не придумал, всё из жизни.

– Сижу я как-то дома, к вечеру дело, в квартиру позвонили, – сказал Зять. – Отвечаю через дверь: «Картошки нам не надо». Знаешь, развозят, трудную копейку крестьяне складывают. А мне отвечают: «Отопритесь, пожалуйста, мы не злодейки, верующие мы». Голоса женские. Открыл. Стоят три женщины. Знаешь, такие, богомольные. В косыночках, юбки тёмные до пят, сандалии какие-то несуразные. Их сразу видно. И спрашивают: «Как вы думаете, добро победит зло?» Я вот до сих пор их вспоминаю.