Станция Солярис - Алексей Корепанов

Я невольно поежился. Не хотелось бы мне оказаться в шкуре Сарториуса... Хотя мне хватало и собственной шкуры. Очень неуютно мне было в собственной шкуре...

Я повернулся к Хари. Она прижалась лбом к прозрачному колпаку кабины и внимательно смотрела вниз. Вертолет описывал широкую дугу, и солнце переместилось вправо, светя прямо ей в лицо; оно уже опускалось к горизонту, словно его притягивал какой-то гигантский магнит, и до сумерек оставалось не так уж много времени. Ни одна попытка связаться с Сарториусом, которые периодически предпринимал Снаут, не увенчалась успехом. И теперь я был абсолютно уверен в том, что наши поиски не дадут желаемого результата: вертолет с телом доктора Сарториуса давно покоился в глубинах океана.

Еще одна жертва океана... нет, не океана! Жертва собственного, совершенного когда-то действия... или бездействия... Или мысли...

Никто никогда не узнает, какой "островок памяти" существовал в мозгу доктора Сарториуса, "островок", извлеченный оттуда и воплощенный в реальность Творцом-океаном, вселенским богом, почему-то избравшим местом своего обитания захолустную планету Солярис.

Снаут направил вертолет в очередную широкую воронку и вдруг резко подался вперед, а потом на мгновение обернулся ко мне. Лицо его было бледным. Я приподнялся, заглядывая через приборную панель вниз, и увидел то, что уже видел он: у самой стены тумана покачивался на волнах светлый скафандр.

- Спускайся, Снаут!

Снаут снижался очень осторожно, стараясь держаться подальше от красной клубящейся стены. Он, конечно же, помнил свидетельство Бертона из "Малого Апокрифа" о том, что этот туман - очень липкая коллоидная взвесь; когда порыв ветра бросил вертолет Бертона в эту вэвесь, она затянула стекла, облепила винт и машина чуть не упала в океан.

Хари придвинулась к приборной панели, и по ее напряженной позе я понял, что она тоже неотрывно смотрит вниз.

- Готовь лодку, Кельвин, - не оборачиваясь, скомандовал Снаут. Слишком высокая волна, не сядем.

Вертолет был оборудован поплавками для посадки на поверхность океана, но при таких волнах он в любой момент мог перевернуться и увлечь нас вместе с собой в черную глубину. Поднявшись с сиденья, я, согнувшись, сделал два шага к хвостовому отсеку, вытащил из-за баллонов с кислородом сложенную надувную лодку и вернулся на свое место.

Перед вертолетом вздымалась клубящаяся красная стена; до поверхности океана было метров десять, не больше. Светлый скафандр продолжал качаться на волнах неподалеку от нашей машины. Снаут удерживал вертолет на одном месте и явно не собирался подлетать ближе.

- Давай, Кельвин!

Я развернул кресло Хари, так что она оказалась лицом к Снауту, и протиснулся к дверце, волоча за собой лодку. Хари, запрокинув голову, молча наблюдала за моими действиями. Приглушенно и ровно, на одной заунывной ноте, гудели двигатели.

- Я сейчас вернусь, Хари, - сказал я, положив руку ей на плечо. - Ты все время будешь видеть меня.

Я поправил заплечные баллоны, потянул за ручку, и когда дверца отъехала в сторону, сбросил вниз раскладную лестницу. Надвинул на лицо кислородную маску - то же самое сделал Снаут и, подчиняясь его жесту, Хари, - зажал под мышкой лодку и начал спускаться.

Ветра почти не было, и мой спуск прошел без каких-либо осложнений.

Оказавшись над самой поверхностью океана, я, держась одной рукой за лестницу, другой нащупал клапан в мягкой, но прочной оранжевой оболочке и бросил лодку вниз. Она почти мгновенно наполнилась газом, действительно обретая форму лодки, и я шагнул в нее с лестницы, сел и взялся за маленькие весла, закрепленные на обоих бортах. Сделал несколько гребков, поднял голову и помахал рукой, показывая, что все в полном порядке. Такие вещи мне не раз приходилось проделывать на Земле, в период подготовки, и волны там были похлеще, не чета этим, полусонным и ленивым. Вертолет продолжал висеть на том же месте, поблескивая кругами стремительно вращающихся винтов, словно прикрепленный к невидимой нити; кроме гула его двигателей не было слышно вокруг никаких других звуков. Снаут поднял руку в ответ, а Хари вжалась лицом в стекло и неотрывно глядела на меня, и я подумал, что она сейчас не выдержит и бросится следом за мной. Скрипнув зубами, я отвернулся от вертолета, застывшего на фоне темнеющего неба, и направил лодку к скафандру. Меня пробирал невольный озноб.

Весла были не очень удобными, но все-таки, вовсю орудуя ими, я через несколько минут приблизился к цели и вытянул из узкого проема в борту буксирный конец. Лодка и скафандр соприкоснулись - красная стена была совсем рядом - и я, стараясь унять дрожь в руках, с третьей попытки защелкнул крепления троса на локтевом сгибе скафандра, плавающего как бы "на животе". Потянув за трос, я без особых усилий перевернул его.

Мне открылось стекло шлема - тусклое, в радужных разводах и каких-то темных пятнах; сквозь него ничего не было видно. Я перевел взгляд на круглый металлический жетон, прикрепленный к нагрудному карману скафандра, с вдавленными сверху и снизу полукружиями слов. И все-таки вздрогнул, хотя и ожидал увидеть нечто подобное.

Клубилась стена тумана, темнота медленно заливала далекое небо, отрешенно вздымались и опадали вялые волны, монотонно гудел вертолет...

Сделав несколько безуспешных попыток, я наконец сумел отцепить порыжевший жетон; потом снял зажимы буксирного конца с рукава скафандра. И направил лодку назад, к лестнице. А светлый скафандр остался у красной стены тумана - плавучая гробница, день и ночь качающаяся на волнах под чужими звездами. Вверх - вниз... Вверх - вниз... Вверх - вниз...

Поднявшись на борт вертолета, я увидел, что глаза Хари полны слез.

Однако, она молчала, закусив губу и глядя, как я достаю жетон из кармана. Я протянул жетон Снауту, который, кажется, уже все понял.

Снаут осторожно, двумя пальцами, взял металлический кругляш и медленно прочитал надпись вслух - сначала то, что было написано сверху, а потом остальное:

- Карл Фехнер... Солярис... Первая экспедиция...

Да, это был тот самый физик Фехнер из экспедиции Шеннона, поиски которого когда-то вел Бертон. Семь десятков лет минуло с той поры, и все эти годы тело Фехнера носило по волнам океана. Океан стал его могилой - а стоит ли тревожить мертвых и поднимать из могилы? Думаю, что нет.

Снаут положил жетон на панель перед собой и сказал:

- Отдадим родным... Если остались...

Он понял меня. А вот Хари, конечно же, не поняла.

- Это не доктор Сарториус? - она с каким-то испугом посмотрела на жетон, потом обернулась ко мне. - Почему ты оставил его там, Крис?

Кто такой Карл Фехнер?

- Этот человек погиб семьдесят лет назад. Он должен остаться здесь.