Токката и фуга - Роман Сергеевич Богословский

Андрей был доволен. Тем, что встретил ее. И что она такая сильная. Тем, что она дает ему жизнь, словно поит из ледяного родника. Рядом с ней он забывает о том, что не помнит прошлого. Рядом с ней он прекращает думать о том, что это прошлое все-таки было. С ней рядом его не интересует, кто такой этот Алексей, откуда он взялся. Ему наплевать, кто такие певец Стинг и певец Круг, для чего приехал сюда громила Дмитрий. Он забыл, что номер его кишит страшными серыми тенями…

Гюль коснулась его руки:

– Ты доволен? Вопросы еще есть? Чего застыл, как пальма в полдень?

– Все понятно, – соврал Андрей.

Гюль вдруг опомнилась:

– Слушай, а откуда этот твой Алексей знает нашего Дмитрия? – она притворилась, будто не знает о связи Андрея и Алексея с русским владельцем Gizem.

Андрей не имел об этом понятия, растерялся.

Так и сказал:

– Вашего? Того, с кем они остались за столом? А кто это? Я его не знаю.

Гюль рассказала Андрею, что Дмитрий – один из владельцев Gizem Palace. Ему принадлежит большая доля. И что, по слухам, у него крупный строительный бизнес в России, а деньги он вкладывает в разные проекты и компании по всему миру. Сказала, что при этом он отличный мужик, разрешает всем называть его просто по имени, а не как принято в России – по имени и отчеству.

Заговорила шепотом:

– Слушай, а тебе можно доверять? Я расскажу кое-что… Как-то Дмитрий напился и нанюхался кокаина. Все вместе, сразу. Пришел он к нам, к персоналу, в корпус – это там, у дальней стены, – разлегся на моей постели – и его прорвало. Стал рассказывать, как сильно раньше любил охотиться. Любил кровь и мясо. А однажды выстрелил в человека. Лежал в овраге, подстерегал дичь. Но из леса вышел человек – может, грибник или кто там у вас в России еще по лесам ходит? И Дмитрий испытал жажду выстрелить в него. И сделал это. И тут же его настиг ярчайший оргазм… Вот она – свобода… Вот он – сатанизм…

Гюль с интересом наблюдала за реакцией Андрея.

Его будто стали раскачивать в гамаке. И хотя слева и справа от него был мягкий кожаный диван, он чувствовал, что вот-вот выпадет куда-то за пределы всего сущего. В голове затанцевали огоньки, по венам вместо крови понеслась сухая пыль. Внутри него заговорили десятки голосов. Они перебивали друг друга, спорили, кричали.

Гюль снова засмеялась его смущению. Сказала, что тут у них царят свободные нравы, что он еще не раз в этом убедится. Gizem – остров свободы!

Потом спросила:

– С тобой все хорошо?

Гюль испугалась, что станет свидетелем того, как что-то нехорошее случится с клиентом Gizem. А это для персонала… лучше сразу пулю в лоб.

Андрей массировал себе горло, пытался отдышаться.

– Ничего, у меня бывает, – глядя пустыми глазами сквозь Гюль, шепнул. – Кровь. Мясо. Россия. Как-то от всего этого плохо…

Гюль улыбнулась:

– Слушай, да он пошутил. Он порой такое расскажет. Это все несерьезно, забудь.

В фойе вошел Дмитрий, сразу прервал их:

– Так, чего беседуем? Андрей, ты таблетки принял? Тебе нельзя так долго засиживаться. Гюль, ты все дела уже сделала, что разговоры разговариваешь?

«Откуда он знает про таблетки? Видимо, Алексей рассказал…»

– Я сейчас все доделаю, – выпалила Гюль и опустила голову к своим документам.

Дмитрий взял Андрея под руку и, пока они шли до номера, рассказал ему, что Алексей уехал по делам, что жить теперь с Андреем будет он сам и что завтра они переедут в его апартаменты.

– Утром пойдем гулять в горы. Ты не представляешь, какая там красота. А сейчас нужно спать, – ласково сказал.

Алексей свернул на проселочную дорогу на стыке Тульской и Московской областей. Ехал быстро, хотелось сделать все скорее. Вокруг мелькали опустевшие коровники, заброшенные ангары, ржавые гаражи.

«Как жить, ну как же здесь жить?» – думал он и не находил ответа.

Дорога круто пошла под горку. Въехал в перелесок. Ветви деревьев стучали по крыше служебной Honda.

Налево, еще раз налево. Вот та самая заброшенная станция, вот тот гараж, а в нем – тот самый подвал.

Спустился. Нашел нужный ключ, открыл ржавую дверь, вошел. Нажал на выключатель. Мигающая лампочка тускло осветила небольшое помещение.

– Что ты без света сидишь? – спросил.

Доктор полулежал, прислонившись к стене. Нога его была пристегнута цепью к массивной трубе. Он щурился и скалил зубы – то ли смеялся, то ли терпел немыслимую боль. В углу стояли коробки с едой и напитками. Алексей осмотрел их. Оценил на глаз – доктор почти не ел.

Присел на корточки рядом с ним. Легонько ударил его по ноге кулаком – как бы в шутку.

– Я для вас столько сделал, а вы… свиньи! – хрипло кричал доктор. – Я же сам с вами повязан, кому я могу рассказать?! Зачем мне это?!

Алексей усмехнулся. Смотрел на доктора, словно они ностальгировали на встрече выпускников.

– Ты пойми, риск слишком велик. И доверие – не самая лучшая штука в данном случае.

Доктор шумно дышал, облизывал сухие губы.

– Сука… чекист сраный… гэбня мудацкая…

Алексей улыбнулся. Прикурил сигарету. Выпустил дым в темноту, куда не доходил свет лампочки.

– Ладно, – буднично сказал. – Долгие проводы, лишние слезы.

Вытащил Colt Python, направил дуло в лицо доктора.

Тот заерзал, будто змея под сапогом.

– Да ты… Да ты что… Да вы что… Да ты. Я никогда… слышишь. Молчать буду… Всегда! Всегда!

Прицелился в переносицу.

– Слышишь, ты?! Сука! Да он у вас не выживет без меня! Мы все сделали неправильно! Ему нужно круглосуточное наблюдение! И мой контроль! Мы сделали урода! Слышишь, ты?! Он сойдет с ума, а потом сдохнет, слышишь?! И это будет скоро! Я нужен ему! Я нужен вам!

Выстрел не оглушил Алексея, несмотря на крохотное помещение – привычное дело.

Доктор сипло каркнул и затих.

Алексей спешно закрывал подвал. Услышал какое-то движение наверху.

Обернулся. И сразу получил одну пулю в лоб, вторую – в грудь.

– Вот здесь выход на тропу, которая ведет в горы, – объяснял Дмитрий Андрею суть их прогулки. – Весь запад Турции опутан старыми охотничьими тропами. Есть участки, где тропинка вообще не видна и вокруг лишь нагромождение валунов, где-то она достаточно широка, словно прогулочная дорожка в центре большого города, но опытный глаз всегда отыщет, куда нужно идти. В окрестностях отеля в пешей доступности семикилометровый участок тропы. И хотя мы