Токката и фуга - Роман Сергеевич Богословский

Кончита-Томас надула губки, захлопала длинными ресничками:

– Хватит концертов, Дмитрий. Вырвался отдохнуть на недельку. А где это можно сделать наилучшим образом? Конечно, в Gizem, мой брутальный король!

Дмитрий засмеялся, провел ладонью по ноге Томаса-Кончиты.

Усатая девушка округлила глаза, щелкнула пальчиками:

– Кстати, ты как раз вовремя подошел. У меня тут сейчас будет улетный концерт без предварительных репетиций. Да-да! И речь о твоей отсталой стране. Располагайтесь со своим другом поближе.

– Эй, убери жратву с этого стола! – Кончита-Томас указала пальчиком на столик. Официант немедленно все убрал и вытер столешницу.

Томас-Кончита под одобрительные выкрики и аплодисменты гостей взобрался на стол, вытащил из джинсов два листа формата А4, весело объявил:

– Дорогие друзья, всем привет, всем секса и солнца! Особенно мне хочется поприветствовать одного из акционеров отеля, Дмитрия, вы все его прекрасно знаете.

Одобрительные крики, свист и восклицания понеслись со всех сторон.

– Объясню, почему особенно, – продолжал трансвестит. – Дело в том, что Дмитрий – русский. Но он русский, который русскость в себе преодолел, поборол, прожевал и выплюнул. Он полностью разорвал внутреннюю связь с этой дикой страной, с ее устаревшими и страшными нравами. В стране-деревне, в России, рождаются на печи, потом всю жизнь лежат на ней и на ней же умирают. И я безмерно уважаю людей, которые сделали свой выбор, уехав из вечных снегов гомофобии и ханжества в свободный современный мир. Дмитрий, я тебя люблю!

Кончита-Томас улыбалась, хлопала в ладоши, все остальные к ней присоединились. Дмитрий хлопал сам себе, принимал одобрительные постукивания по плечу и рукопожатия.

Андрей мало понимал в происходящем.

Когда гомон смолк, Томас-Кончита обратился к публике громче:

– А теперь я хочу всех вас повеселить. Дело в том, что не так давно мне пришло письмо от русского философа, некоего Александра Дугина. Мне много сыпется всякого дерьма на почту, но это письмо – изюминка и жемчужина – это нечто великолепное! Такого уродливого треша больше просто не сыскать на свете! Уверен, вы оцените. Позвольте, я прочитаю текст полностью.

Гости одобрительно кричали, те, кто отдыхали в отдалении, вставали со своих мест, подходили поближе к столу, на который взобрался артист.

Дмитрий жестом показал бармену, чтобы тот выключил музыку.

Кончита-Томас читала письмо, пару раз останавливаясь, чтобы посмеяться, покривляться. Слушатели в эти моменты улюлюкали, выкрикивая: «Треш!», «Отсталость!», «Отморозок!»

«Дорогое Кончита, здравствуй!

Ничего, что я в среднем роде обращаюсь?

Ты, наверное, удивишься, что пишет тебе простой и скромный философ из России? Согласен, это странно выглядит. Обычно русские философы пишут письма политикам и вождям, но никак не иконам постгендерной революции. Но традиции, Кончита, складываются долго. Надо же с чего-то начинать.

Я не знаю, Кончита, кто в твоем расщепленном сознании главенствует – ты или австрийский травести-артист Томас Нойвирт. У нас в России мужчина обычно главный, поэтому обращусь сначала к нему, ты не против, дорогое?

Томас, позволь для начала выразить мое глубокое сожаление по поводу тех проблем, которые доставили тебе в детстве гадкие нетолерантные дети (и чему только их учили?). Согласен, Томас, человека надо принимать любым. Нельзя пытаться переделать его под усредненные представления общества. А они этого не знали. Злые и завистливые австрийские дети, Томас.

Но ты же не будешь спорить с фактом – твоя свобода заканчивается там, где начинается свобода другого? В твоей стране это – избитая обсосанная истина. Ты, Томас, решил бороться с ханжеством, надев парик и платье, при этом даже не побрившись. Твоя свобода на этом должна была закончиться, понимаешь? Оделся – и дома сиди. Потому что телеэкран или обложка журнала – это уже другие, Томас. Ты и они. Оно и они. Как только, Томас, ты шагнул за порог квартиры в образе оно… Все, все, прости. Заканчиваю с моралью. Знаю, ты не виноват, знаю, тебя использовали прогрессивно мыслящие сторонники открытого общества, а тебе хотелось славы… старо это все и понятно, как кафель в поликлинике.

Давай повеселее, да? Позволь выразить, Томас, искреннее восхищение твоим наработкам в области семейного счастья, а также в вопросах глубинного реформирования традиционных гендерных ролей. Ты, может, о своих инновациях и не знаешь. Да, всякий настоящий гений, Томас, обычно не догадывается о своей гениальности и умирает в бесславии, так и не узнав, что создал шедевры. Но у тебя, Томас, есть я, скромный русский философ, который при жизни твоей расскажет тебе о твоих же прорывах. А это дорогого стоит.

У тебя ведь есть любимая, не правда ли? Пишут, что есть. Правда, она – мужчина, но это нормально, никаких вопросов, Том, дружище! Вы наверняка ссоритесь? В семье ведь без ссор не обходится? Любимая орет, угрожает разводом, да? Требует денег, путевок, подарков? Но все можно изменить, вызвав к жизни Кончиту путем десятиминутного переодевания! Ты, Том, становишься Кончитой – то есть женой своей любимой, а любимая твоя становится твоим мужем! Это гениально! Как в сказке, да? И скандала как не бывало, и путевок с подарками не надо. Никто не ссорился, да? А когда, Томас, у вас появятся дети, можно будет влегкую делать из них то мальчика, то девочку – согласно вашему транссемейному волеизъявлению. Можно, к примеру, раз в сутки пол детей менять, почему нет? Тем более, возможно, скоро графу «пол» в паспортах отменят, а на фабриках будут производить андрогинную детскую одежду, по проектам самых наимоднейших дизайнеров. Кстати, лицом рекламной кампании бесполых травести-трендов детской одежды, Том, Кончита вполне может (и даже должна) стать, передай ей. Ладно, я сам скажу, я же ей пишу, в конце концов, просто начал с тебя.

Дорогое Кончита, я вернулся к тебе, ну их, этих мужиков. Итак, вдоволь помелькав в рекламе одежды для бесполых люциферических детей, ты снова вернешься к музыке. Вообще, в перерывах между дилеммами, типа в какой туалет пойти – в мужской или женский, в каком образе поехать в гости к родителям, в паузах между произнесением речей в защиту толерантности, терпимости к инакомыслию и хождением по гей-парадам, надо, Кончита, и о музыке задумываться, ибо, дорогое, ты сделало в музыке преступно мало. Понимаю! Накрасься, причеши парик, три раза за день смени гендерную принадлежность, подбери платье, чтобы, чего доброго, что-нибудь спереди не выпирало… Где ж тут времени на музыку найти!

К слову, дорогое, группа Queen, в клипе на песню которой (I want to break free), как мне тут рассказали, ты подсмотрела образ женщины с усами, прежде чем крикнуть «Я хочу освободиться!» за три года своего существования – с 1973-го по 1975 годы