Токката и фуга - Роман Сергеевич Богословский

Пустота и вязкая тьма – так он себя чувствовал. И не было слов, чтобы выразить это. Да и не такого ответа от него ждали, если вообще ждали.

– Нормально. Хорошо здесь.

Алексей подозвал официанта, попросил еще два лимонада.

Сказал Андрею:

– Теперь слушай меня, Андрюша, предельно внимательно.

…И долго говорил ему о том, что трагедия, которая с ним приключилась, может иметь самые разные последствия. Психика, скорее всего, будет подкидывать слишком реалистичные сны, ложные воспоминания, дурные и страшные мысли – главное, всему этому не верить.

Он говорил, что, когда придет время, Андрей обо всем узнает. Но сейчас то, что с ним случилось, лучше не вспоминать. Так обещают врачи и здравый смысл. Нужно переждать, а здесь для этого самое место. Никто не потревожит.

– Ты ведь в курсе, – разозлился Андрей, – я не понимаю, кто я такой! И кто такой ты, откуда ты взялся? Почему мы здесь? Я просто ничего не понимаю ни в себе, ни вокруг себя.

Алексей поднес палец к губам: тихо, мол.

– Андрюш, – сказал он притворно ласково, – ты все поймешь, просто не сейчас. Это нужно для твоего же блага и скорейшего выздоровления. Ведь это не я придумал, ты видел медицинские бумаги. В заключении четко написано – не тревожить память пациента до момента, пока она сама не начнет к нему возвращаться. Твоя память сама знает, когда и в каких дозах приходить. Если сейчас огорошить тебя информацией о травматических событиях, психика может не выдержать, понимаешь? Зачем нам это? Ты просто спокойно отдыхай, наслаждайся солнцем, теплом и ни о чем не думай.

Какие бумаги?.. Он ничего не видел. И он не мог не думать…

Андрей медленно плавал в бассейне и размышлял. Насколько это было возможно. Он плыл отталкивая воду от себя. И мысли его тоже расплывались в стороны, лишь только он пытался сосредоточиться хотя бы на одной из них. Он точно знал, что все не так, как должно быть. Но как должно быть точно – он не знал. И этим мучился.

Вечером в отеле зажглись огни. Гости заполонили территорию перед главным корпусом. Каждый развлекался на свой вкус: играли на бильярде, в настольный теннис, занимались на тренажерах, прыгали на батуте, сидели за столиками и расслабленно потягивали каждый свое.

Андрей и Алексей развалились на лежаках.

Гюль подошла к ним, чтобы узнать, как они разместились, все ли у них хорошо.

Андрей заметил на ее руках многочисленные татуировки: пятиконечные звезды, странные символы, рогатых существ, похожих на козлов и людей одновременно. На ее изящном загорелом плече красовался перевернутый крест. Алексей тоже с интересом разглядывал эти рисунки, но ничего не спросил.

Когда Гюль удостоверилась, что у новых гостей все в порядке, посмотрела на Андрея с какой-то странной веселостью, мягко улыбнулась и ушла по своим делам. Он улыбнулся ей вслед.

– Эй, здравствуйте, вы давно здесь? – спросил толстый русский в цветастых шортах. – Может, выпьем? Прекрасный вечер, правда?

Он присел на корточки и поднял вверх бокал с вином.

– Спасибо, мы попозже, – отрезал Алексей.

Пьяный толстяк не унимался:

– Вы откуда, ребята? Давно в этом раю? Моя жена улетела в Иерусалим на два дня, и я уже заскучал.

Алексей медленно поднялся с лежака, отозвал толстяка в сторонку и тихо сказал ему:

– Вы, пожалуйста, идите дальше. Поговорите с кем-нибудь еще, хорошо? Нам сейчас не очень хочется общаться.

Толстяк от удивления закрыл рот так, что лязгнули зубы. Вид его в момент стал серьезным и угрюмым.

– Хорошо, – сказал он, – извините…

– Зачем ты так? – спросил Андрей, когда толстяк скрылся.

Алексей ответил, гладя рукой траву:

– Я терпеть не могу таких, как он. Живет за счет жены, зато все о других ему знать надо. Кто, чего, откуда, зачем. Пошел он. Забудь о нем.

– Ты что, его знаешь?

– Знаю немного. Барыжит лекарствами в Питере вместе с женой. Общались с ним в девяностые малость. Но он уже не помнит меня, алкаш.

На другом конце территории вверх загрохотал салют. Раздались крики, смех, аплодисменты.

К ним подошел мускулистый турок – сотрудник отеля.

Представился Эдизом и запросто спросил:

– Чем желаете развлечься, господа? Порошочек, травка, то и другое вместе?

Алексей глянул на него нагло, с вызовом.

– Ну-ка присядь, – сказал.

Турок улыбнулся, присел на корточки. Переводил взгляд с Алексея на Андрея и обратно.

Алексей говорил нехотя:

– Слышь, а с тобой развлечься можно? Я вот наркоту не хочу – я тебя хочу, что скажешь? Я знаю про Gizem все, тут и не такое творят…

Турок отвечал на чистейшем русском невозмутимо, улыбка играла на его лице:

– Вы знаете, у нас есть для вас несколько предложений. Парни – арабы, турки, русские – от восемнадцати до двадцати восьми лет. Все можно устроить…

– Я сказал, конкретно тебя, ты не понял? – Алексей угрожающе привстал.

Эдиз чуть растерялся:

– Конкретно меня… это, конечно, не совсем стандартная ситуация… Но, думаю, и это решаемо. Наши гости для нас важнее, чем моральные предрассудки.

– Понятно. Быстро ты сдался, – насмешливо бросил Алексей. – Иди отсюда. Если мне понадобятся наркотики – я тебя вызову. И если еще чего понадобится – тоже.

Андрею ситуация нравилась все меньше. Этот его опекун вел себя со всеми по-разному. Было непонятно, какой он настоящий, кто он.

– Я спать пойду, – сказал Андрей. – Устал…

– Давай. Пойдем, я тебя до номера провожу, – отозвался Алексей.

Гюль с нетерпением ждала ночи. Для персонала отеля это лучшее время на свете. Не нужно бегать за гостями, услужливо предлагая то или другое. Не надо проверять каждую тарелку в кухне, как она помыта. Не нужно приглядываться, натерт ли пол до ослепительного блеска.

Примерно с двух ночи и до пяти утра можно просто жить.

Эдиз сидел на маленьком диване у ресепшен и что-то с интересом рассматривал в своем телефоне. Гюль разбирала бумаги за стойкой.

– Слушай, Гюль, а эти двое новеньких все же, наверное, того, – весело сказал Эдиз, отложив телефон в сторону.

Гюль спросила, с чего он это взял.

– А с того. Этот мужик сегодня хотел со мной переспать, – Эдиз, привыкший к самым разным выходкам клиентов, широко улыбался, показывая большими пальцами обеих рук – класс, мол.

Гюль закатила глаза, изображая обморок:

– Конечно, он шутил, неужели непонятно. У русских всегда такие шутки – злые, наглые и пошлые.

Эдиз стал серьезным:

– Я понимаю, что шутил. Но что нам спецотдел перед их заездом сказал? Будьте аккуратнее, эти двое как-то связаны с владельцами Gizem. По крайней мере, с русским. Вот я и пытаюсь