Большевики по Чемберлену(Советская авантюрно-фантастическая проза 1920-х гг. Том ХХХ) - Тов. Инкогнито

Такими организаторами оказались, во-первых, пожилой привратник из сгоревшего имения Раджаба Гош, Тилак Дард, во-вторых, друг Арабенды молодой учитель майенвильской школы Ашутош, некоторое время монашествовавший в одной из сект лесных саманов, а затем вдруг бросивший секту и занявшийся весьма внимательно мирскими общественными делами.

Эти двое очевидно действовали с большим сознанием серьезности выступления, и весь караван как-то невольно начал подчиняться всем их указаниям.

Они проверяли достаточно ли равномерно распределены ноши, не положен ли ненужный груз на телеги, усажены ли на подводы слабосильные.

Откуда то они перед самым выступлением каравана привели арестованного пленника сипая и сообщив, что это полицейский, который может предать их, поручили его стеречь нескольким молодым людям.

Наконец, когда караван совершенно приготовился в путь, они вдруг возвратились с молодым Арабендой Гош и двумя неизвестными подростками парнями.

Тогда они крикнули, чтобы беженцы собрались и приветствуемый толпой Арабенда поднялся в полутьме наступавшего утра возле арбы.

Юноша поднял руку и сборище стихло.

— Братья индусы! — воскликнул земиндар-революционер, — мы сейчас покидаем наш край, наши дома, наши очаги…

— Мы покидаем их не потому, что мы не любим нашей земли, наших очагов, нашу родину. О, далеко нет! Но чужеземные насильники делают невозможной нашу жизнь больше здесь…

— И так они делают это не только в этом уголке Инда, а по всей Индии. Ибо саибы захватчики душат индийский народ одинаково и в Майенвили, и в Калькутте, и в Дели, и в Пенджабе…

— Но что там в Индии!.. В самой Англии если бы мы пришли туда, нас превратили бы в презренных камбала[14], в нищих рабов, которым место только в цепях в тюрьме, в рабочих домах, на каторжном труде. Ведь даже против собственных же рабочих у них средство только одно: насилии и расправа.

— Убийствами, поджогами, насилием и издевательством заставили нас бросить здесь все, все над чем мы трудились, жили и умирали. Нам нужно уходить отсюда…

— Но есть, братья индусы, на свете такая страна, где и нас не будут заставлять ползать на животе перед окнами насильников. Есть край, где всякого человека, какого бы цвета не была его кожа, считают братом своим, если он не насильничает; товарищем, полноправным гражданином и желанным гостем, если он трудом своим добывает себе хлеб…

— Это страна — советов на Севере…

— Так идемте же, братья индусы, туда! Далеко это… По горам, пустыням и безводным степям нам придется идти. Но лучше по трупам своих братьев прийти нам к свободе, чем к позорному рабству ползти на животах…

— Идемте братья!..

— Идемте! Идемте! Совьет Россия! Совьет Россия!

— Из советской России у нас есть эти двое молодых людей, которые имеют средство помочь нам благополучно пройти границу и избегнуть нападения Бурсона или каких-нибудь других угнетателей. Пусть они идут с нами и помогают нам. Большевики дали нам письмо в советы русские. Нас там примут и помогут устроиться. Идемте, братья!

— Идемте! Идемте!

— Идемте! Слушайте все распоряжения Ашутоша и почтенного Тилака Дард. Вы их обоих знаете. Пойдемте! Понесем наше горе, проклятие против насильников туда, где нас поймут великие русские… Пойдемте.

— Идемте! Идемте!

Арабенда соскочил с телеги.

— Трогай! — скомандовал Ашутош и караван двинулся.

Чекарев и Вагонетка, прикомандированные к каравану Пройдой, с Арабендой и одним индусом-ремесленником выехали из каравана верхом и немедленно окружили его завесами натурографа. Караван исчез из вида; стал раздаваться по дороге только неясный шум, не бросались в глаза даже облака пыли, рассеивавшейся в пределах завесы.

Так двигалось это шествие переселенцев несколько дней, пока не очутилось затем за пределами границ Индии.

Арабенда провел беженцев в верховья Инда и переправил их через реку, прибегнув к помощи парома, изготовленного средствами самих беженцев. Сейчас же вслед за границей начались горы. Сразу открылся целый ряд трудностей, не предполагавшихся никем вначале движения.

Главною из них была почти полная невозможность достать пищи для такого значительного количества людей. Кроме того сказались усталость и болезни. Начинался упадок духа. Поэтому, переправившись за реку, Арабенда решил сделать длительную остановку для того, чтобы добыть пищи при помощи могущих встретиться караванов.

Но в то время, когда караван остановился, случилось неожиданное и сразу изменившее настроение беженцев событие.

Беженцы разнообразными группами, одни возле телег, другие под наскоро раскинутыми шатрами и палатками, третьи просто на ветвях тростника расположились отдыхать, бивуачничать и хозяйствовать над своим дорожным скарбом, выйдя за пределы страны.

Несколько религиозных индусов в разных местах занялись совершением молитв.

Ребятишки жались к родителям или, разбившись на артели, изобретали себе забавы. Арабенда Гош и его друг Ашутош выехали за зону действия натурографа, посовещаться, поручив наблюдение за порядком в караване Тилаку Дард и нескольким своим друзьям.

Двое индусов из отряда и комсомольцы с разных сторон загораживали караван действием натурографа, а в самой зоне прятались уже ознакомившиеся с действием большевистских аппаратов часовые индусы.

В это время по следам, которые только что оставил после себя свернувший с дороги караван, в кустарники вошли трое оборвышей-подростков, которые, подозрительно нюхая воздух и тщательно озираясь, недоуменно остановились и стали совещаться очевидно о том, что им предпринять, для того чтобы разрешить возникшее у них подозрение.

Один из них вдруг увидел вынырнувших неизвестно откуда в самой непосредственной близости от них двух всадников.

Он дернул за руки намеревавшихся продолжать разговор товарищей и указал им на неизвестных путешественников.

Моментально подростки упали на землю, не переставая однако ни на секунду спускать глаз с появившихся людей.

— Что за наваждение! — пробормотали они друг другу, стараясь примкнуть к корневищам кустов и не производить шуму.

— Откуда они взялись?

— Пограничники что ли?

— Они как будто гуляют…

— Или совещаются?

— Как бы они еще не направились по берегу, обязательно наткнутся на наших.

— Вот принесла их нечистая сила!

— Давайте ждать…

Но всадники очевидно не намеревались совершать длинной поездки. Они сосредоточились на разговоре, выехав к небольшой возвышенности, сблизили лошадей и то жестикулируя, то поворачиваясь друг к другу, завели такой разговор, как будто кроме их, никого не могло быть на сотни верст вокруг.

Наконец, они, очевидно, приняли какое-то решение, пришли в себя, оглянулись с возвышенности и поехали обратно.

Проехав по кустарникам какую-нибудь сотню — две сотни сажен, они вдруг исчезли так же неожиданно и странно, как и появились, среди мелких кустарников, где казалось должны были бы оставаться на виду еще с полверсты.

Подростки-оборвыши, приподнявшиеся для того, чтобы наблюдать за неожиданными путешественниками, переглянулись между собой и один из них удивленно присвистнул.

— Вот и факиры и магия началась, хотя Индии еще мы и не видели!..

— Нет, это не магия, а хуже даже.

— А что же это такое?

— Тоже, что у нас…

— Натурографы?!

— А что же больше?

— Но откуда? У них целый караван…

Вопрос остался без ответа.

— Вот что, снова сказал старший оборванец: ты, Исайка, сейчас же тартай эту новость к нашим. Сообщи обо всем товарищу Таскаеву. А мы с Марсельезцем проберемся поближе к этими печенегам и, может быть, узнаем, чего они ищут на белом свете. Катай скорее. Скажи, что нас пусть во всяком случае ждут с донесением не больше, как через час.

— Есть! — подчинился младший из трех ребят, рыжий и курчавый мальчуган Исак, ныряя в кустарники и скрываясь в них.

Старший, который был никем иным, как Стремяковым, остававшимся при главной части отряда, в качестве наиболее энергичного пионерского вожака, кивнул другому своему товарищу, которого он называл Марсельезцем, тот ответил ему также кивком готовности, и оба они двинулись опять в зону каравана.