Ангелы не курят. Откровения начинающего грешника - Евгений Рычков

праздника Ильинского храма. Давно его нет, а память людей жива. Именно 2 августа, который сродни Дню деревни, мы с духовенством и освятили крест. Теперь возле него регулярно проходят поминальные молебны, уже дважды в полевых условиях в палатке батюшка служил литургию. Местные все чаще поговаривают о строительстве церкви. Но боюсь, что сами так и не соберутся. Крест видно издалека. Теперь уж точно все знают, что Кругловское – православное село.

Очередь длиной в две тысячи лет

В компании моих друзей была традиция купаться на Крещение. Не традиция даже, а скорее, забава на слабо. Я в этом участия не принимал. Не потому, что был не совсем верующим человеком, и не оттого, что не понимал смысла, как мне тогда казалось, обряда. Просто-напросто, потому что мне было слабо. Ну, сами посудите, как на морозе незакаленному и неподготовленному человеку плюхнуться в ледяную прорубь. Бр-р-р! И самое главное, зачем?

Спустя время, когда я уже начал регулярно ходить в церковь, неоднократно причастившись и почувствовав себя прихожанином, мне моментально открылся смысл крещенского купания.

– Ну, что вы? – уверенно убеждал я оппонентов. – Это древняя православная традиция, и каждый верующий обязан совершать омовение на Богоявление.

Отлично помню свое первое погружение. Ну, как помню: здесь помню, а тут не совсем. То, что я иду с друзьями купаться в проруби, было решено заранее и не обсуждалось. А как иначе, я же воцерковленный человек. Но чем ближе наступал праздник Крещения, тем страшнее мне становилось. Сходил на вечерню, утром на литургию и освящение воды. Вот уже за окном стемнело. Договорились с друзьями встретиться в шесть часов после работы. О-го-го! Может, соврать что-нибудь. Мол, на работе запара, дела не отпустили. Стыдно врать, потом каяться придется. И, самое главное, выходит, мне действительно слабо? Нет, так просто я не сдамся. Решено – так решено.

Сели в машины, поехали. На реке красиво, празднично. Морозец около двадцати градусов по Цельсию, светит луна. Кто-то заботливо приготовил все необходимое для купания. По периметру установлено освещение. Неяркие лампочки напоминают новогоднюю гирлянду, в линеечку расставлены молодые ели. Для переодевания приготовлены две армейские палатки, купель выполнена в виде креста, оборудована лесенкой и перилами. На свежеструганных деревянных ступенях, предательски отговаривая от намерения совершить омовение, висят сосульки. Народ толпится, стоит в очереди. То и дело слышны душераздирающие, но радостные возгласы. В основном, тонкие, женские. Подошли ближе. Ну-ка, что там, кто за кем?

Вот из палатки выходит немолодой мужчина. Снял тапочки, неспешно, но аккуратно спустился по ледяным ступеням в иордань. Воды по грудь. Осенил себя крестным знамением и скрылся с головой в студеных водах реки Вятки. Тут же выныривает из воды с брызгами, крестится и повторно приседает в воду. Затем в третий раз. Разворачивается к выходу, но подниматься не спешит. Гляжу, ему несут ребенка лет четырех от роду. Семейка моржей, думаю. Малыш даже не сопротивляется, хохочет, плещется, словно в жаркий июльский полдень на городском пляже. Папа окунает его с головой три раза, как положено. Никаких слез и рыданий. Ну, точно спортсмены подготовленные, я бы своего ребенка так истязать не стал. Вот уже навстречу бежит молодая женщина с большим полотенцем, укутывает малыша, и они исчезают в чреве армейской палатки.

Вслед за отцом и сыном к купели спешат две молодые особы. Барышни одеты в длинные белые рубахи – у одной с рукавами, у другой, как сарафан. Вот они – возмутительницы спокойствия.

– Ой, мамочки! Ой, боюсь-боюсь! – причитает негромко первая, робко спускаясь в воду и вцепившись руками в поручень сходней.

Когда ступени, видимо, кончились, на какое-то время она зависает в нерешимости, все еще держась за деревяшку. Вдруг внезапно отпускает ее и кидается в воду, скрывшись с головой в темноте. Спустя миг, с громким возгласом она пулей вылетает наружу, судорожно крестясь, и прыгает в обжигающий холод вновь. Ее троекратное погружение напоминает, скорее, приседание на скорость. Только при этом несчастная еще успевает креститься, и от нее во все стороны летят брызги. Столь же стремительно она выбегает из купели, уже забыв про осторожность и перешагивая через две ступени. Девица с мокрыми волосами, как лань, несется в палатку. Ее элегантные пляжные тапочки сиротливо остаются на кромке льда. Народ одобрительно улыбается, наблюдая за происходящим.

Улыбки нет лишь на моем лице. Теперь стало вдвойне страшно. Мало того, что жути нагоняют мысли о предстоящих физических страданиях моего нежного тела во время погружения в чужеродную ледяную среду, так теперь еще охватили переживания морального свойства. Не хватало еще мне на глазах изумленной публики принять позора от подобного неосознанного перфоманса. Поди знай, какие сцены выдаст мое подсознание, оказавшись в экстремальной ситуации. Это с девки какой спрос. А я мужчина, мне кричать и роптать нельзя, а иначе позор. Господи, благослови! Страшно по всем статьям.

Вдруг в голову приходит еще одна шальная мысль, от которой никак не могу избавиться. Она просто занимает весь мозг, не позволяя сосредоточиться на чем-то другом: как не забыть перекреститься перед омовением, да еще три раза. Иначе зачем все это действо. Как не забыть, как не забыть…

Преодолеть напасть помогает старое проверенное средство – методично повторяю «Отче наш». Подошла наша очередь. Маленькие застекленные окошки палатки светятся четырьмя квадратами, из двери выходит легкий пар. Всей нашей компанией в четыре человека входим внутрь. Все предусмотрено для удобства купающихся: по периметру стоят вешалки для одежды и лавки, по центру висит лампочка, на льду трапики. Стены и потолок зеленой палатки внутри белого цвета, потому что покрыты толстым слоем инея, образовавшемся, видимо, от дыхания и «распаренных» тел посетителей. Кристаллы причудливой формы, очень крупные. Тронешь их пальцем, и они, переливаясь в лучах электрического света, медленно осыпаются. Сказка, да и только!

Смотрю, один из моих товарищей, который, в отличие от меня, не пропускал прежние крещенские купания, уже стоит в одних плавках и тапочках.

– Ну, ты чего чешешься, побежали-побежали, – поторапливает он меня.

Снимаю шапку, дубленку, теплые штаны, рубаху… М-м, да в палатке не так уж и холодно, вполне терпимо. Рассуждать некогда, бегом-бегом к иордани. Вот я уже у ступеней. Мой товарищ поднимается навстречу, с него струйками стекает крещенская вода. Делаю шаг. Ступни режет холод воды. Еще один шаг – икры и колени уже менее болезненно реагируют. Нужно погружаться еще ниже. А будь что будет. Собранные пальцы правой руки сами взлетают ко лбу, затем к животу. Правое плечо, левое плечо. Делаю еще шаг и ухожу под воду…

Палатка вся наполнена паром. Мои друзья надевают белье и одежду. Я судорожно достаю полотенце.

– Оставь, благодать сотрешь, – отводит мою руку