Хроники Нарнии - Клайв Льюис

Джил с Юстейсом вымокли и перемазались, пролезая под ветками кустов, пока наконец, совсем запыхавшись, не добрались до стены. Дверь, разумеется, была закрыта.

— Ясное дело, — воскликнул Юстейс, — вот так всегда! — Он подергал ручку и: — Ух ты!!! — Ручка повернулась, и дверь отворилась.

Только что они желали одного — поскорее оказаться по ту сторону стены, лишь бы не было заперто. А теперь, когда дверь распахнулась, у них ноги будто к земле приросли. Потому что за дверью было совсем не то, что должно было быть.

Они должны были увидеть серый вересковый склон, поднимающийся к тоскливому осеннему небу. А увидели солнце. Солнечный свет лился в дверной проем — будто ворота темного ангара распахнули в июньский день — самоцветами сверкала роса; при таком освещении заплаканное лицо Джил казалось совсем чумазым. Они сразу поняли: там, за калиткой, сияло солнце другого мира. Трава там была зеленой и глянцевитой, небо — таким синим, какого Джил в жизни не видывала, и какие-то неопознанные летающие объекты сновали по воздуху — то ли драгоценные камни, то ли огромные бабочки.

Хотя Джил и мечтала о чем-то подобном, она все-таки испугалась. Взглянув на Бяку, девочка убедилась, что он тоже сдрейфил.

— Пошли, Поул, — с трудом произнес Юстейс, у которого перехватило дыхание.

— А мы сможем оттуда вернуться? А вдруг там опасно?

В этот момент позади раздались вопли.

— Эй, ты, Поул! — верещал злобный голосок. — Мы же знаем, где ты. Давай вали вниз, — это была Эдит Джакл, одна из их подпевал и шпионок.

— Быстрей! — заорал Бяка. — Ну! Давай руку. Держись за меня, — и прежде чем Джил поняла, что происходит, он сдернул ее с места и вытащил за пределы школьной территории, за пределы Англии, за пределы нашего мира — туда!

Голосишко Эдит Джакл выключился словно радио. А включились совсем другие звуки. Издавали их те самые летающие объекты, сновавшие в воздухе, — оказалось, это птицы. Они громко пели, но совсем не так, как в нашем мире, — скорее то было музыкальное произведение, серьезная музыка, которую не так-то просто понять с первого раза. Однако за птичьим хоралом таилась глубочайшая, необъятная тишина; этой тишиной был пропитан чистый бодрящий воздух, и Джил подумалось, что, скорее всего, они оказались на какой-то очень высокой горной вершине.

Бяка цепко держал ее за руку. Озираясь, двинулись вперед. Джил разглядывала огромные деревья, подобные кедрам, но несравненно большие. Деревья стояли просторно, подлеска не было, и лес просматривался далеко во все стороны. Слева и справа, насколько хватало глаз, Джил видела только густую траву, голубые тени деревьев и стремительных птиц с желтыми или синими, как у стрекоз, или радужными крыльями, и больше ничего. И ни дуновения в прохладном прозрачном воздухе. Только пустынный лес. А впереди не было даже деревьев, одно синее небо.

Они шли прямо туда и молчали, как вдруг Бяка закричал: «Стой!» — и дернул Джил назад. Они очутились на самом краю утеса!

Джил была из тех счастливцев, которые не боятся высоты. Ей ничего не стоило заглянуть в пропасть, и она рассердилась на Юстейса за то, что он оттащил ее от обрыва.

— Что я, маленькая, что ли, — Джил вырвала руку, а заметив, как он побледнел, и вовсе презрительно пожала плечами: — Ты чего это, Бяка?

И чтобы похвастаться своей храбростью, она ступила на самый край — куда ближе к обрыву, чем ей, по правде говоря, хотелось. И заглянула вниз.

И только тут до нее дошло, отчего побледнел Юстейс: ни один утес в нашем мире не мог бы сравниться с этим.

Представьте себе, что вы стоите на вершине самой высокой из самых высоких гор. И представьте себе, что вы смотрите с той высоты на землю. А потом представьте расстояние до земли в десять, а то и в двадцать раз большее. И вот вы видите далеко внизу какие-то белые комочки, которые на первый взгляд можно принять за овец, а на самом деле это — облака, не клочки тумана, но огромные белые набухшие облака, каждое из которых больше самой большой горы. А далеко-далеко внизу, между облаками, видна земля, так далеко, что невозможно различить, что там — лес или степь, суша или вода, потому что расстояние от облаков до земли еще большее, чем от вас до облаков.

Вот что увидела Джил. И ей ужасно захотелось отступить от обрыва хотя бы на шаг — но что в таком случае о ней подумает Бяка? Она уже решила: пусть себе думает что угодно, а она все равно отступит и никогда больше не будет смеяться над теми, кто боится высоты. И попыталась сделать этот шаг. И не смогла. Ноги у нее стали как ватные. Все поплыло перед глазами.

— Дура! Что ты делаешь? Назад!

Голос Юстейса долетел до нее, как будто из далекого далека. Джил почувствовала, как он ухватился за нее, и попыталась вырваться. А дальше — хотя она тогда потеряла голову от страха, но на всю жизнь ей врезалось в память и часто снилось то, что произошло дальше: как она вывернулась из рук Юстейса, как упала наземь, и как он в тот же миг, потеряв равновесие, со страшным криком сорвался в бездну.

На ее счастье, она не успела понять, что натворила, потому что в тот же миг какое-то огромное сверкающее существо примчалось к обрыву. Оно легло, склонив голову, и — странное дело! — стало дышать. Не реветь, не выть, но именно выдыхать воздух из широко раскрытой пасти — ровно и мощно, словно большущий пылесос. Джил лежала бок о бок с этим существом и чувствовала, как оно дышит. Она лежала без сил и не могла подняться, но сознания не потеряла, — а как хорошо было бы сейчас ничего не видеть, не слышать, не чувствовать! Между тем она следила глазами за крошечным черным пятнышком далеко внизу: оно не падало, но, удаляясь от утеса, казалось, взлетало наискосок — вдаль и вверх. Уменьшаясь, оно поднялось до уровня горизонта и растворилось в небе. Как пушинка, унесенная ветром. А Джил не могла отделаться от мысли, что этот ветер — дыхание существа, лежащего рядом.

Джил повернула голову и увидела… льва!

Глава 2

Задача для Джил

Даже не взглянув на нее, Лев поднялся, напоследок выдохнул еще разок и неспешно удалился в лес — он явно был доволен проделанной работой.

— Я сплю, да, да, я сплю, — твердила себе Джил. — Сейчас я проснусь.

Однако это был не сон, и проснуться не удавалось.

«Зачем только я попала сюда, в это ужасное место? — говорила себе Джил. — Наверное, Бяка тоже ничего не знал о нем. А если знал, какое он имел право тащить меня, ничего не объяснив? А в том, что он свалился с утеса, я не виновата. Если бы он не лез ко мне, все обошлось бы».

И тут она вспомнила крик Юстейса, падающего в бездну, и разрыдалась.