Хроники Нарнии - Клайв Льюис

— Это несправедливо! — воскликнул он. — Что такого я сделал? Разве ты не знаешь? Это ведь я задал жару Ломовику, тогда, из-за кролика. И хоть меня пытали, Спивенса я не выдал. А потом…

— Ничего я не знаю и знать не хочу, — рыдала Джил.

Бяка понял, что слова тут бесполезны, и поступил весьма благоразумно — предложил девочке мятный леденец. И себе взял тоже. Вскоре мир в глазах Джил стал чуточку светлее.

— Не сердись, Бяка, — сказала она. — Я не права. Все так и есть, как ты говоришь. В этой четверти. А раньше…

— Мало ли что было раньше, — перебил Юстейс. — За каникулы я стал другим человеком, ясно? А раньше — черт меня знает, каким я был гаденышем!

— Это точно, — подтвердила Джил.

— Ага, тебе тоже кажется, что я уже не такой?

Джил кивнула:

— Не только мне. Все так считают. И они тоже. Вчера в нашей раздевалке Элинор Блэкистон слышала, как Адель Пеннифезер говорила: «Что-то этот Бякин сын совсем от рук отбился. Что-то он стал слишком много высовываться. Придется с ним потолковать».

Юстейса дрожь пробрала. Кто в Экспериментальной школе не знал, что это значит, когда они хотят с кем-то потолковать?

Оба притихли. Стало слышно, как по листьям лавра стекают капли.

Потом Джил спросила:

— А что это с тобой случилось за каникулы?

— Случилось? Много всякого случилось… необыкновенного, — отвечал Юстейс с таинственным видом.

— Необыкновенного? — переспросила Джил.

Юстейс молчал.

— Слушай, Поул, — наконец произнес он, — ты, наверное, вроде меня, ненавидишь эту школу, да? Хуже этого места и быть не может, да?

— Пожалуй, что так, — согласилась Джил.

— В таком случае, я думаю, тебе можно доверить тайну.

— Очень мило с твоей стороны, — улыбнулась Джил.

— Нет, это действительно потрясающая тайна! Слушай, Поул, можешь ли ты поверить, ну, во всякое, знаешь, такое? Я хочу сказать, в такое, над чем здесь все будут смеяться?

— Не пробовала, — призналась Джил, — но почему бы и нет?

— К примеру, если я скажу, что на каникулах побывал в другом мире… в мире по ту сторону… — ты поверишь?

— Где это?

— Ладно, не будем про миры. Положим, я скажу, что побывал там, где животные умеют разговаривать и где… ну, чудеса разные и драконы, и всякое такое, которое только в сказках… — Произнеся это, Бяка совсем смутился и покраснел.

— А как ты туда попал? — спросила Джил. Ей тоже стало как-то неудобно.

— Попасть туда можно только с помощью волшебства, — Юстейс понизил голос. — Я был там с моими двоюродными братом и сестрой. Нас туда просто втянуло. А они уже там бывали.

Теперь, когда они заговорили шепотом, Джил как-то легче стало вериться. Но вдруг ее пронзило ужасное подозрение, и она прошипела (в этот момент девочка стала похожа на большую кошку):

— Если ты врешь, Бяка, я больше никогда, никогда, никогда не буду с тобой разговаривать! Понял?

— Да нет же, — шептал Юстейс. — Клянусь, я не вру! Клянусь чем хочешь.

(Когда я учился в школе, мы клялись Библией. Но в Экспериментальной школе Библия не в чести.)

— Ладно, — сказала Джил, — верю.

— И никому не скажешь?

— За кого ты меня принимаешь?

Так они перешептывались, позабыв обо всем на свете. Но потом Джил огляделась, увидела унылое осеннее небо, услышала перестук капель, сбегающих с листа на лист, и безнадежная школьная тоска вновь овладела ею (прошло всего лишь две недели с начала занятий, а до конца осталось — еще одиннадцать). Она вздохнула:

— Ну и что? Мы же здесь, а не там. И никак не можем попасть туда… Или все-таки можем?

— Вот и я о том же, — кивнул Юстейс, — Понимаешь, когда мы трое возвращались оттуда, он сказал, что двое из нас — он имел в виду моих брата и сестру — никогда больше не вернутся туда. Они там побывали уже трижды, и я думаю, их время кончилось. Но обо мне-то он ничего такого не сказал. А вдруг он ничего не сказал потому, что я еще могу побывать там? Знаешь, мне кажется, мы могли бы… попробовать… как-нибудь…

— Как-нибудь попасть туда? — подхватила Джил. Юстейс опять кивнул, и она продолжила: — А если начертить на земле круг, вписать в него всякие там тайные знаки, стать внутрь и произнести заклинания?

— Понимаешь, — Юстейс наморщил лоб, соображая, — когда-то я тоже так думал, хотя ничего такого не пробовал. А теперь я уже кое-что знаю и понял: все эти круги и знаки — чушь собачья. Это ему ни к чему. А то получится, будто мы его заставляем. А на самом деле его можно только просить.

— Кого — его? О ком ты?

— Там его зовут Эслан, — сказал Юстейс.

— Какое чудное имя!

— Не чудное, а чудное! Потому что сам он — чудо, — торжественно произнес Юстейс, — Давай все-таки попробуем. Хуже не будет, а вдруг получится. Стань рядом, вытяни руки вперед, ладонями вниз — так делают на острове Романду.

— На каком острове?

— Потом расскажу… И наверное, лучше повернуться лицом к востоку. Где у нас восток?

— Не знаю, — пожала плечами Джил.

— Все вы, девчонки, такие, — никогда не знаете, — проворчал Юстейс.

— А ты будто знаешь? — возмутилась Джил.

— Да я сейчас, только не мешай. Вот! Восток там, за кустами. А теперь повторяй за мной.

— Что повторять? — спросила Джил.

— Что я буду говорить, то и повторяй, понятно? Ну, начали… — И он произнес: — Эслан! Эслан! Эслан!

— Эслан, Эслан, Эслан, — вторила ему Джил.

— Пожалуйста, позволь нам…

И в этот самый момент с другой стороны школьного двора послышался голос:

— Тебе Поул нужна? Ага, я знаю, где она. Распустила cq.ii-ли, ревет за школой. Притащить ее? Щас!

Джил и Юстейс переглянулись, нырнули в кусты и быстро-быстро стали карабкаться по крутому склону среди зарослей лавра. (Математика, французский язык, латынь и все такое прочее в Экспериментальной школе постигались с трудом, зато каждый очень скоро научался быстро и бесшумно спасаться бегством.)

Через минуту-другую беглецы остановились, прислушались и поняли, что охота за ними началась.

— Хоть бы дверь была открыта! — прошептал Бяка. Джил кивнула, и они бросились дальше. Наверху, за кустами, территорию школы огораживала высокая каменная стена, а в той стене была калитка, которая могла оказаться открытой. На самом-то деле она всегда была заперта. Но кто-то когда-то видел ее распахнутой — и очень может быть, что один-единственный раз так оно и было, — это запомнилось, и с тех пор все беглецы устремлялись туда в надежде, что калитка окажется открытой; ведь то был самый короткий путь из школы на волю.

Джил с Юстейсом вымокли и перемазались, пролезая под ветками кустов, пока наконец, совсем запыхавшись, не добрались до стены. Дверь, разумеется, была закрыта.