Сдаёшься? - Марианна Викторовна Яблонская

Все смеются.

Женщина с апельсинами. То-то и оно!

Пауза.

Первая женщина. А что это мы как будто не двигаемся? Вот и опять у окна!

Вторая женщина. Меряют.

Четвертая женщина. Долго ли примерить? Просто без очереди идут! Вон, видите, вон опять мужчина прошел!

Очередь заволновалась, задвигалась.

Голоса:

— Вы там не пускайте без очереди!

— Мы, чай, на своих, не на казенных стоим!

— Не пускайте его!

— Не пропускайте его!

— Он без очереди!

— Не пропускайте!

— И как не стыдно, а еще с японским зонтиком!

Пауза. Очередь успокаивается. Возвращается Т р е т ь я ж е н щ и н а.

Третья женщина. Я здесь, перед тобой, дочка, стояла?

Д е в у ш к а молчит.

А чего это ты молчишь? Чего молчишь, спрашиваю? Чего молчишь? Размолчалась тут на всю глотку! Что про меня люди подумает? Что я нахальная какая-нибудь! Что я без очереди прусь! Здесь я стояла! Ты мой прыщик запомнила? Вот он здесь, под волосами. На вот, посмотри!

Девушка. Да.

Пятая женщина. Да становитесь вы, становитесь, мы ваш прыщик уже на всю жизнь запомнили.

Все смеются.

Третья женщина. Хорошие плащи. Модные. И цвета красивые, яркие. Молодыми-то мы такой одежи и на зубок не пробовали.

Первая женщина. Пока этот шикарный плащ на себя напялишь, тут все ноги отвалятся стоять.

Шестая женщина. И то. Гудут ноженьки, так и гудут.

Женщина с апельсинами. То-то и оно. А лично я, девочки, люблю, грешница, в очереди постоять. Как где увижу очередь — туда и бегу. Многое кой-чего в очередях можно узнать — бывает, всю свою жизнь узнаешь и про чужую послушаешь. Очередь — это школа жизни. Я вот, к примеру, одна живу. Правда, собака у меня есть, такса, и соседка еще Тоня. Ну, с собачкой, известное дело, много не наговоришь, то есть в одну сторону что-нибудь рассказать можно, а уже она тебе в ответ — ни гугу. И соседка неразговорчивая мне, как назло, попалась. А я до страсти люблю с людями поговорить. И людей послушать. А не с кем. То-то и оно. Муж у меня десять лет как умер, дети по другим городам разъехались, редко письмецо напишут, у них теперь свои заботы, так вот если бы не очереди — не знала бы, что и делать, удавилась бы с тоски, наверное. И я вам точно скажу — нигде человек так к тебе душой не откроется, как в очереди. Вот в садике, например, человек все больше о доме думает, о внуке, что перед ним в песочек играет, а больше-то в садике по двое сидят, в садике-то человек все больше замкнутый, а вот в очереди — не то. В очереди всякому скучно стоять, в очереди-то делать нечего, даже мылиться не надо, как в бане. Вот человек к тебе душой сам собой и откроется. В бога вот не верую — а то бы денно и нощно бога молила, что привелось жить, когда очередей много. То-то и оно. Вот мне этот плащик, скажем, совсем не нужен, а я с людьми за ради его постою, послушаю, сама чего интересное, может, припомню, а плащик — чего не купить, вещь, видать, дефицит, у меня его за свою цену с руками и ногами здесь же оторвут. Я спекулировать не стану, ни боже мой, у меня дед при царе при власти находился. Полицейским был. У меня честность прирожденная. То-то и оно.

Первая женщина. Не понимаю — для развлечения в очереди стоять! Это надо же!

Четвертая женщина. Стоять просто так! И ведь есть же лишнее время!

Вторая женщина. А вы мне плащик-то продайте, бабуся, я себе и для дочки, а дают-то по одному в одни руки. Мне потом опять становиться.

Четвертая женщина. Мне, мне отдайте. Я для сестры.

Женщина с апельсинами. То-то и оно. Может, и тебе отдам. А может, и ей. Там посмотрим. А вот сегодня с самого утра я за апельсинами стояла, так там в очереди рассказали, будто вчера в милицию одна женщина пришла и сама повинилась вот в чем. У нее будто сын не в себе, и уже в зрелый возраст вошел, так она, мать, значит, одну хорошую девушку с улицы к себе домой заманила и к нему привела.

Первая женщина. Ну и что?

Женщина с апельсинами. Ну и все. То-то и оно.

Вторая женщина. Убил?

Женщина с апельсинами. Зачем убивать? Воспользовался.

Вторая женщина. Ну, слава богу, хоть не убил.

Первая женщина. Это как сказать. Для другой лучше, чтобы убил, чем такое.

Четвертая женщина. Ну, знаете, все-таки жизнь дороже.

Первая женщина. Это как посмотреть.

Вторая женщина. А что же ваша девушка в милицию не приходила?

Первая женщина. Не заявляла?

Женщина с апельсинами. Да нет. Покамест не заявляла.

Третья женщина. Придет.

Вторая женщина. А может, и не придет. Совестно ей, наверное, идти-то.

Первая женщина. Конечно, будет суд при народе. Все про нее узнают. Не всякая на такое решится.

Мужчина. Ну уж вот тут стыдиться нечего. Человек совершил преступление — каждый обязан на него заявить. А покрыть преступника — значит стать его сообщником. Это каждому ребенку известно.

Женщина с апельсинами. В очереди говорили, что эта девушка невинной была.

Вторая женщина. Вот какая подлая-то, а ведь сама как-никак, а мать! Бывают же такие!

Восьмая женщина. Так на всю жизнь напугать девушку можно!

Пятая женщина. С ума можно сойти!

Седьмая женщина. А интересно, с чего это она сама на себя и вдруг заявила? Как-то оно не верится даже…

Первая женщина. Почему не верится? Вы Достоевского читали?

Седьмая женщина. Чего?

Первая женщина. Ну, неважно. Кино «Преступление и наказание» по телевизору видели? Недавно по четвертой программе показывали.

Пятая женщина. Да-да.

Седьмая женщина. Это видела.

Первая женщина. Ну так ведь там тоже, помните, герой двоих убил — старушку и ее прислугу, — а потом сам же и покаялся.

Шестая женщина. Так то ведь кино!

Первая женщина. А в кино все как в жизни показывают. Писатели всегда все из жизни пишут.

Мужчина. Ну, знаете, это кто как.

Первая женщина. Достоевский-то всегда все из жизни писал.

Мужчина. Это неизвестно. Этого никто знать не может.

Третья женщина. А как же он разом двоих-то убил? Из пистолета, что ль?

Первая женщина. Нет, топором.

Третья женщина. Зарубил, значит?

Первая женщина. Зарубил.

Шестая женщина. Страсти-то какие! И к чему такое на ночь показывают!

Пятая