Магнетрон - Георгий Бабат

Во все эти тонкости, оказывается, Михаил Григорьевич был посвящен все тем же Степаном Кондратьевичем Старковым— товароведом «Гастронома № 1».

Инженеры вошли в приемную и направились к столу секретаря.

— Вас Лев Дмитриевич примет, как было назначено, в тринадцать часов, — сказала секретарь, услыхав фамилию Веснина. — Пойдут два товарища, которые ожидают, а затем вы.

Муравейскому она посоветовала обратиться в плановый отдел к товарищу Тимофееву.

— Семен Яковлевич Тимофеев очень милый человек, — сказал Муравейскому Веснин, когда они отошли от стола. — Это он составлял приказ об организации КБ-217.

— К нему-то я всегда успею, — возразил Муравейский, — да вот… — Муравейский замялся. — Вас тут… бросить вас одного будет не по-товарищески. Я думаю, лучше нам вдвоем войти в кабинет. На миру и смерть красна. Крепитесь, я вас не выдам. Грудью постоим за начальника КБ-217.

Веснин не сказал, как он сделал бы это год назад: «Спасибо, Миша», но и возражать тоже не стал.

— Простите, — обратилась секретарь к Веснину, — вы ведь явились сюда, как видно, прямо с вокзала. Забронировать вам место в общежитии наркомата?

— О, не беспокойтесь! — отвечал за Веснина Муравейский. — Мы из одного города, с одного завода, приехали по одному и тому же делу, и, уж конечно, я не оставлю приятеля на улице. У меня, благодаря вашим заботам, роскошный номер, и я смогу в той же гостинице устроить Веснина не хуже.

— Роскошный номер?

Секретарь на мгновенье отвела глаза от бумаг:

— Но я ведь дала вам лишь записку с просьбой предоставить место в общежитии…

— Остальное я устроил сам. Вы отнюдь не превысили власти по отношению к директору гостиницы. Все устроилось само собой через регистратуру. — И, склонив свою голову с идеальным пробором, Муравейский глубоким баритоном негромко спросил: — Вы разрешите конверт?

Она заглянула в ящик, вынула конверт и протянула Муравейскому:

— Пожалуйста.

Муравейский сам не знал, для чего именно он спросил конверт. Просто ему понравились искристые, пушистые волосы секретаря, ее глаза, немного изможденное лицо, и ему не хотелось уходить от стола. Получив конверт, Муравейский тут же определил его назначение.

Он вынул из бумажника один из двух билетов на концерт, вложил билет в конверт, тщательно заклеил, надписал: Вам лично, совершенно секретно — и положил конверт на стол перед секретарем. Затем, скромно потупив взор, Михаил Григорьевич отошел к Веснину:

— Маэстро, запишите номер вашего будущего телефона в ваших апартаментах.

— Но как же вы, Миша, заранее это знаете?

— Очень просто, дитя. Я получил в гостинице двойной номер. Со свойственной мне гуманностью, я предлагаю вам въехать на свободную половину. Найти место в московских гостиницах не так-то просто.

Веснин записал адрес и номер телефона.

— Ваша очередь, товарищ Веснин, — сказала секретарь.

Муравейский тотчас встал и направился к кабинету. Пропустив Михаила Григорьевича вперед, Веснин вошел за ним. Муравейский ступил на толстый ковер и твердым шагом проследовал к столу, за которым сидел Дубов.

Происхождение из мещан

Лев Дмитриевич Дубов родился в 1898 году в Рязани, в семье кассира Московско-Рязанской железной дороги Дмитрия Антоновича Дубова. Мальчика нарекли Львом в честь Льва Николаевича Толстого, ибо кассир был убежденным толстовцем. Его молоденькая жена придерживалась иных взглядов. Деятельная, энергичная, она вышла замуж за пожилого кассира только потому, что он работал на государственной службе, носил мундир с ясными пуговицами и был хотя и мелким, но все же чиновником.

В первый год замужества Мария Ивановна Дубова пыталась уговорить супруга добиться повышения в чине и должности за усердную службу. Дмитрий Антонович возражал. Он говорил ей, что трудом праведным не наживешь палат каменных, а неправедным путем он не пойдет. Мария Ивановна убедилась, что спорить с мужем бесполезно. И все ее честолюбивые мечты сосредоточились на первенце Левушке.

По дореволюционным законам человек самого низкого сословия, если он кончил высшее учебное заведение, получал звание потомственного гражданина. Потомственный гражданин, если он успешно служил на государственной службе, мог дослужиться до личного и даже потомственного дворянства. Мария Ивановна решила дать сыну высшее образование, чего бы это ни стоило.

Но когда мальчик достиг школьного возраста, отец-толстовец изрек, что прежде всего следует учить ребенка быть человеком, Человеком с большой буквы, то есть человеком в полном смысле этого слева. Все же остальное — это суета сует и всяческая суета. Высказавшись далее на тему о том, как науки, в конечном итоге, ведут к заблуждениям, Дмитрий Антонович избрал в качестве наглядного примера к этому своему положению личность директора местной гимназии

— Малого надо избавить от солдатчины, — возражала Мария Ивановна.

Дети мещан, как и крестьянские дети, «подлежали солдатчине». Солдатская служба в царской армии особых радостей не сулила.

— Не допущу, чтобы наш сын в денщики к пьянчужке-офицеру попал, зуботычины от фельдфебеля получал, за штофом бегал да выгребные ямы в казармах чистил! — наступала она на мужа.

Хотя Дмитрий Антонович и был сторонником теории, которая превыше всего ставила смирение и непротивление, сам он имел характер гордый и по независимости характера немало претерпел из-за своей принадлежности к низкому мещанскому званию.

На этот раз доводы жены показались Дмитрию Антоновичу достаточно вескими. Он пришел к выводу, что его сын сможет совершенствовать себя как человека и в дворянском сословии, ибо сие зависит не от сословия, а от личности. Сам Лев Николаевич Толстой был не только дворянином, но даже графом, что не помешало ему ходить босиком, а в свободное от других занятий время пахать и фотографироваться для синематографа с топором в руках за рубкой дров. Дмитрий Антонович не стал более спорить с женой на тему о воспитании. Но устроить сына в гимназию Марии Ивановне не удалось. Директору гимназии были хорошо известны взгляды кассира железной дороги на науку и ее представителей, обитающих в городе Рязани.

Оканчивающие гимназию могли поступить в университет. Левушке Дубову пришлось учиться в реальном училище, откуда можно было идти только в специальные технические высшие учебные заведения.

Узрев своего сына в зеленом мундирчике реалиста, Дмитрий Антонович заявил, что все это одна внешность, что теперь Левушке следует еще усиленнее думать о своем внутреннем мире, ибо солнце внутри нас.

Война, начавшаяся в 1914 году, ухудшила материальное положение семьи. Румяный, кудрявый, всегда веселый Левушка весной 1916 года получил желанный аттестат зрелости, с которым мог бы поехать в Петроград и там продолжать образование, если бы были деньги. И деньги совершенно неожиданно появились. Умерла старшая сестра отца. Она оставила племяннику наследство — 125 рублей.

В 1916 году молодой Дубов поехал в Петроград, держал экзамен и был принят в Электротехнический институт. Он купил себе фуражку с желтыми кантами и стал с усердием записывать все читаемые на первом курсе лекции.

Но сдавать экзамены по этим записям ему не пришлось — призывной возраст вследствие войны был снижен, и Дубов попал вольноопределяющимся в действующую армию. Весной 1917 года, после Февральской революции, Дубов вступил в партию большевиков. С самого начала гражданской войны он находился в рядах Красной гвардии, затем Красной Армии, служил в радиодивизионе Первой Конной армии и, возможно, стал бы позже кадровым военным. Но в 1922 году он был демобилизован по состоянию здоровья.

Дубов не видел родных с тех пор, как поехал держать экзамен в Ленинградский электротехнический институт.

Суконный шлем с шишаком, так называемая буденовка, именной наган в красной кобуре у пояса, брюки галифе, заправленные в шерстяные носки, да разбитые тапочки на ногах — таким явился Лев Дубов в отчий дом.

Матери уже не было в живых. Отец по-прежнему занимался самоусовершенствованием, с тем же усердием изучая философские высказывания Льва Толстого. Старик работал теперь ночным сторожем, и свободного времени для чтения было более чем достаточно.

В райкоме, куда Дубов пришел, чтобы стать на партийный учет, ему тут же выдали мандат, адресованный всем местным партийным, советским, городским и сельским организациям, которые призывались оказывать всяческое содействие предъявителю сего мандата. С этим документом Дубов выехал в деревню для проверки работы налогового аппарата. Собирать налог в разоренном войной и контрреволюцией районе было нелегко.

Два года Лев Дубов служил в царской армии, три года воевал на фронтах гражданской войны, но впервые он был серьезно ранен на мирной работе налогового инспектора. В него стрелял кулак из-за угла.