Не та профессия. Тетрология (СИ) - Афанасьев Семён

– Последнее было не обязательно сообщать, – смеётся Алтынай не столько переводу Актара, сколько внешнему виду персиянки, после чего, поворачивается к пашто;

– Актар, оставишь кого‑то из своих, приглядеть за гонцом‑мальчишкой? Куда направится? Мои люди тут чужие…

– Да, – чуть задумавшись, кивает пуштун. – Вы становитесь отдельной стоянкой, во‑о‑он там, как обычный походный лагерь у вас. Это не вызовет ни вопросов, ни подозрений. А мы пока займёмся…

– Думаешь, подозрений не будет? – сомневается Алтынай, с коня оглядывая расстилающуюся внизу долину. – Следуем из той же провинции, что и те; наша  конная сотня… ещё и вы вместе с нами…

– Уверен. Тут кого только нет, посмотри сама, – Актар ведёт рукой тоже в направлении долины, в которой действительно хватает стоянок и без нас. Не считая местных «гостиниц». – Случаются дорожные союзы и похлеще. Людей полно. Сейчас главное не избежать чужого внимания, а быстро выяснить, покинули они уже Бамиан или нет. Не дожидаясь, пока по базару побегут мальчишки, это может быть и притворством, чтоб отвлечь нас и заставить ждать тут…

– Если да? – не успокаивается Алтынай. – Если уехали уже?

– Тогда надо будет быстро выяснить, с каким караваном и по какой дороге. Или, пошли ли они сами. А если всё же нет, то нужно понять, где остановились, независимо от того, куда побежит мальчишка. Становитесь лагерем во‑о‑он там, – Актар указывает рукой в направлении геометрического центра долины. – Чтоб мне из любой точки было к вам быстро добраться. А я пойду по кругу, искать караваны пашто и спрашивать уже у них.

– А ты думаешь, что твои могут что‑то знать о чужаках? – уточняю на всякий случай, чтоб через секунду понять, что задал глупый вопрос.

– Да, – коротко роняет Актар, не углубляясь в детали. – Кроме очевидного, запах рыбы на всю округу.

– И знаете что ещё, давайте Разию оставим с наблюдателем от пашто? – перевожу взгляд с Актара на Алтынай. – Актар, есть те, кто лурский поймёт кроме тебя? Вот зачем это нужно …

– … найдём. Хорошо. Но вначале её спросить надо, – отрывисто отвечает Актар, что‑то попутно прикидывая. – Согласна ли она.

– Если оставите денег на чайхану, сяду вон там, у угла, – мгновенно соглашается Разия на роль соглядатая. – С мужчиной из пашто, которого дадите. Можем пару изобразить, если на людях…

_________

Мазияр за сегодня уже набегался. Честно говоря, с утра на ногах, с самого рассвета. К сожалению, в сезон, пока не закроются из‑за наледи перевалы и горные дороги, надо успеть заработать денег и на всю зиму, и на начало весны.

Семья трудится без исключений и неважно, что тебе лишь одиннадцать. На «базаре» всегда есть работа даже для мальчишек: отнести известие в соседнюю долину, позвать или быстро разыскать кого‑либо, подать воды не желающему выходить из тени, да мало ли.

Сегодняшний день был удачным. В поясе с рассвета нашли своё пристанище уже более десяти медяков, плюс один серебряный дирхам! Его Мазияру дал тот странный и непонятный человек, который пропах рыбой, как и его кони.

Поначалу, «рыбак» (как окрестил его про себя мальчишка) был вдвоём с товарищем. Но примерно в полдень, принося ему весть об очередных въехавших в долину от десятника стражи, второго друга рядом Мазияр не обнаружил.

Предусмотрительно не став задавать вопросы, он выпалил очередную новость и собрался было бежать, когда «рыбак» окликнул его:

– Погоди! – в первый момент Мазияру стало даже где‑то не по себе от взгляда рыбьих глаз незнакомца.

Тот хоть и говорил на пашто, но с каким‑то странным акцентом. Вторым поводом удивиться было то, что даже намётанный глаз уличного разносчика не мог хотя бы приблизительно определить, из какого народа происходит «рыбак».

Было в нём понемногу сразу ото всех, и ничего в пользу кого‑то конкретного не свидетельствовало. Мазияр тогда ещё подумал: это ж как надо умудриться прожить жизнь (а «рыбаку» было на вид за сорок, вполне преклонный возраст), чтоб все черты твоего родного народа в тебе истёрлись.

– Держи, это тебе, – незнакомец, не обращая внимания на задумчивость пацана, сунул ему целый серебряный дирхам. – Ты хорошо сегодня выполняешь поручения десятника. Если будешь так же быстро бегать до вечера, получишь от меня ещё столько же.

Мазияр вежливо поблагодарил, сунул монету в пояс и подумал, что незнакомцу лучше бы было поселиться где‑нибудь на «базаре». Сюда, в соседнюю долину, бегать каждый раз с очередной новостью было далековато.

Впрочем, почему и не побегать, когда на тебя за это сыплются серебряные дирхамы. Вот отец удивится вечером… А что до мехмун‑сарая на базаре, одёрнул сам себя разносчик через минуту, то его б туда и не пустили, видимо. С таким‑то грузом! Даже тут, на отдельной стоянке, всё этой рыбой провонял. Кто б его стал терпеть на «рынке»… А за целый дирхам лично Мазияр был готов стерпеть и б ольшие неудобства, чем пробежка по каменной лестнице вверх, потом вниз, потом дальше до конца соседней долины.

Ближе к часу Аср маленький разносчик специально наведался к десятнику, сделав вид, что о чём‑то хотел спросить (второй дирхам не должен достаться никому иному, а что ещё одни люди в долину вошли, это Мазияр и сам видел).

Десятник не разочаровал: выдав ещё один медяк, он отправил Мазияра по привычному маршруту в соседнюю долину к «рыбаку» с очередным известием.

За поворотом Мазияр с удивлением обнаружил, что ему машет какая‑то красивая женщина из чайханы. Чуть запнувшись, он подумал, что не будет большого греха, если узнать, что именно хочет такая красавица. Не важно, что рядом с ней уже кто‑то есть: Мазияра она позвала сама.

– Здравствуйте, что случилось? – вежливо спросил он, приблизившись.

– Хотела угостить такого славного работника, – приветливо улыбнулась зеленоглазая красавица на фарси. – Бери. Ответишь на пару вопросов?

– Спасибо, – Мазияр выполнил полагающийся по этикету жест благодарности и, не чинясь, отломил себе добрую треть горячей лепёшки с луком, которая нетронутой лежала на столе.

Видимо, незнакомая персиянка была небедной, если ела только овощи, не прикасаясь ни к хлебу, ни к мясу. Впрочем, мясо потреблял её спутник‑пашто.

– Так какие у вас вопросы, уважаемая?..

Выйти из‑под навеса чайханы удалось только через полчаса: во‑первых, его изрядно накормили. Спасибо большое.

Во‑вторых, персиянка узнавала о ценах еды в долине, об образе жизни зимой, о количестве жён у отца Мазияра… В общем, задавала обычные вопросы иностранца и незнакомого человека.

Не будь необходимости бежать с очередным известием к «рыбаку», Мазияр бы и вовсе весь остаток дня провёл с Разиёй (так звали незнакомку). Он бы ей показал и улицу, и дом (где живёт), и старую баранью шкуру возле дувала. Ещё можно было бы сходить на площадку с ошкуренным столбом, где бегают наперегонки…

О лучшем времяпровождении нельзя было и мечтать: сытый живот, красивая женщина, вдобавок беседует как с равным. Её спутник, кстати, вообще был не похож на её мужчину! Всё время молчал, не обращая внимания на то, как такая красавица улыбается постороннему! Раз за разом, с замиранием сердца подумал Мазияр, и губы сами расплылись в улыбке.

Напоследок Разия предложила звать её сестрой и дала ещё один серебряный дирхам. Просто так, ничего не прося взамен, только с грустью глядя на Мазияра и что‑то прошептав на непонятном языке. Ещё потрепав его чёрные курчавые волосы.

Мазияр, набравшись смелости, даже задал вопрос:

– Ты замужем?

– Нет, – тут же ответила она и ещё раз улыбнулась.

– Я вырасту, и мы ещё поговорим об этом, – солидно уронил Мазияр и, извинившись, вежливо попрощался по всем правилам. Предупредив, что зайдёт завтра, если Разия не против.

– Заходи, – кивнула она, тепло глядя на него и ещё раз коснувшись рукой его волос. – Если не уеду, буду ждать.