Призвание варяга (von Benckendorff) - Александр Башкуев

"Любой агрессор, любой маниак, одержимый манией собственного величия, все равно подготовится к любой войне лучше любого государства, ведущего нормальную жизнь. Тягаться с таким — разрушать самое себя и Душу свою, ибо непрерывная подготовка к Войне приучает нас к Злу и Насилию.

Как же противостоять всему этому? Нормальное государство, исповедующее Мораль и Порядок, ничем не может укротить сие Зло, кроме — Живота своего.

Ключ к Победе над подобным агрессором, — смертная Оборона и постепенное истощение Армии Зла. Зло — не всесильно. В отличие от Добра оно не живет в людских Душах, но насаждается в них извне. Ежели удастся хотя б истощить Всемирное Зло, Путы его падут и Армия Зла самоистребит самое себя — ибо живет она внутренним самоедством.

На первый взгляд — мудрено и заумно, но… Кутузов первым из военных мыслителей указал на "органический дефект Зла" — необходимость для такой армии "выиграть быстро", — "блицкригом.

Михаил Илларионович первым подметил странную особенность "стремительных армий" — их крайнюю "внутреннюю неустойчивость" после первых же поражений. Другое дело, что они обычно настолько сильны, что сиих поражений и… не бывает.

Отсюда и — "Жертва Живота своего". По мысли Кутузова у Бонапарта обязана была б выиграть армия… — готовая умереть.

"Что значит Жизнь одной армии, какой бы сильной и великолепной она ни была? Ежели она умерла за правое дело, знамя павших подхватят их братья, сыновья и отцы. Кто из Честных не встанет — пусть и на Смерть, — за Правое Дело?!

А кто притронется к Знамени Проклятых?

Какой вор, насильник, или убийца встанет за Неправое Дело, коль первая Армия Зла была уж разбита? Умирать — не в обычаях этой публики. Она хочет жить. И именно потому армия их может быть уничтожена" — так писал Михаил Ларионович.

Идея того, что победа в Войне с Бонапартом лежит через фактическое самоубийство — шокировала русское общество. Бумага Кутузова была чуть ли не проклята тогда — в 1808 году.

Но потом случилась турецкая и Кутузов, воюя с турками один против пяти, показал, как действенна его "смертная Оборона". Михаил Илларионович нарочно ставил русскую армию в такие жуткие положения, где малейшая слабость значила бы конец всем. И люди, коим отступать было некуда, показывали чудеса героизма и взаимовыручки.

Турки же, не ждавшие столь жутких "побоищ", всякий раз выказывали "слабину", обращались в позорное бегство и… Но историю сей войны, вы, наверное, знаете.

Главная идея фельдмаршала была в том, что Кутузов нарочно делал "дефект" в собственной же позиции. "Дефект" столь явный и очевидный, что турецкие генералы с их наставниками — лягушатниками считали себя просто "обязанными" наказать русских за "подобную глупость.

Я уже говорил, что Кутузов велик потому, что все думали, что они знают — куда его нужно бить.

После того, что случилось в Рущукской крепости, Кутузов тяжко болел. Фактически он так и не оправился от столь страшной раны, оставив нас, грешных, посреди Великой Войны. Но если тело его болело и умирало, Разум фельдмаршала был Светел, как никогда. С больничной койки Михаил Илларионович фактически "выпестовал" всю идею, стратегию и тактику Великой Войны и вопрос — "почему Кутузов перед Бородиным был назначен командующим?", — на самом-то деле звучит: "Почему он не был Командующим с первого дня?

А вот тут-то и начинается "Большая Политика.

Две наиболее боеспособных части имперской армии — ливонские егеря и башкирская конница, оказались составлены из "инородцев" Российской Империи. Это уж после Победы заговорили о гусарах с казаками, да "простом мужике". Но ежели поднять любые архивы, выяснится, что из каждых пяти наших конников лишь один представлял регулярную армию, второй был казак, а три других татарин, башкир, осетин, да калмык!

Я половину воспоминаний рассказывал, как мы создавали нарезное оружие, оптические прицелы, да "унитарные патроны" к нему. А ежели посмотреть на статистику, выяснится, что главным "метательным" оружием имперской армии оказался (Европа была просто в ужасе!) дедовский лук с "калеными стрелами.

Кстати, Европа была в ужасе не от "дремучести русских", но того, что татары с башкирами выпускали семь стрел за то время, пока несчастные фузилеры давали три выстрела! Ну, а когда пусты колчаны, "дикие степняки" принимались за сабли и неизвестно — что для врага было хуже.

А теперь задумайтесь-ка над тем, что татары с башкирами — магометанцы и Россия все это время воевала с магометанскими странами. Теперь вспомним, что лучше всего "экипированы" для Империи были мои егеря, а они — не слишком-то любят русских.

Зато военным министром был "наш" Барклай и "под ним" мои егеря "пошли драться"! А когда в Прибалтике разгорелась форменная резня, Государь и сместил Барклая, назначив Кутузова. Верней, — "хана Коттуза", как объявляли по татарским кочевьям.

Татарские лошади обычно не кованы и от этого легко сбивают копыта. Испокон веку татары с башкирами воевали зимой — их низкорослые мохнатые лошаденки лучше других переносят морозы с бескормицей, а по снегу и льду некованое копыто получает превосходство над кованым.

Вот это и есть — "русское византийство"! Когда я делюсь сей историей с иностранцами, у них широко раскрываются глазки и они в состоянии ими лишь хлопать…

Кто еще, кроме кузена, смог бы убедить сперва одних своих недругов влезть в драку на своей стороне, а потом — "угодить" и вторым, да так что все это "удачно легло в ткань Войны"?!

Теперь, когда я доложил самое главное, — перейду к частностям. Во-первых…

То, что "есть под Москвой большое поле" выяснилось… осенью 1810 года. Да-да, — сразу же после разгрома австрийцев при Ваграме мы начали разработку будущего Генерального сражения грядущей войны.

Кстати, — на первых порах в сей разработке принял участие князь Тучков. Вообразите же ужас и смятение Штаба, когда молодая княгиня Тучкова на светском рауте ляпнула в присутствии неизвестно кого:

— Мы вчера с мужем искали на карте Бородино. Он сказал, что ему было Видение — там грядет страшная Битва!

Тучков был немедля изгнан из Штаба и…

Но об этом чуть позже, а пока доложу лишь, что "пушки Раевского" (бронзовые чудовища в три тонны — каждая!) были установлены на Батарее Раевского… в мае месяце. За два месяца до того, как Наполеон форсировал Неман. А потом два месяца кряду русская армия "позорно драпала", но почему-то "драпала" она исключительно — в сторону уже установленных пушек, да заранее сделанных Флешей… Вопросы есть?

В итоге Бородинская расстановка была очень забавна. Ежели траншеи Первой армии, перемешанные лесами с ручьями, и вправду выглядели неприступно, Вторая армия торчала в чистом поле, вроде бы открытая ударам вражеской кавалерии.

Сегодня на лекциях Академии Генштаба такие позиции именуются "обороной с висячим флангом". Вплоть до Бородина считалось, что сильный удар по "висячему флангу" завершится "складыванием позиции" с неминуемым окружением и всеми вытекающими отсюда последствиями.

Бонапарт, обнаружив именно такое построение, был на седьмом небе от счастья! Но, как гласит жидовская поговорка, — "встретились на рынке два дурака: один не знал — какое богатство купил, а второй — какое богатство только что продал!

В реальности, опасность прорыва под Ригой (и угроза Санкт-Петербургу) привели нас к тому, что Первая армия тайно разделилась аж в Витебске. Нужно было держать поляков по всему течению Даугавы и латышей "отозвали" на север.

Огромная система траншей на том берегу Колочи в реальности пустовала. Резервы же хитрый Кутузов увел вглубь к Семеновской, чтоб при случае либо занять сию "обманную" (а в реальности — пустую) позицию, либо бросить людей к Флешам. Наш фланг прикрывался тонкою линией егерских постов в надеждах, что Бонапарт не станет рисковать "вторым Прейсишем.

"Осью" ж всего стала Батарея Раевского. Задумка была в том, чтоб Батарея "накрывала" как можно большую площадь. Поэтому исполинские пушки крепились не на обычных лафетах, но — круговых панорамах. Теперь они не могли изменить угол стрельбы, иль дальность выстрела, зато сектора их обстрела составляли небывалые прежде сто двадцать градусов! За счет этого мы достигли небывалой плотности "заградительного огня". (Хлорный порох толкает большую массу картечи, но — без какого-то определенного направления. Картечь летит как бы — "веером"!)

Огонь Батареи был призван не столько выбивать живую силу противника, сколь пугать его! Ведь под таких монстров никакая пехота не сунется, а вот кавалерии сие — нипочем. Но мы и жаждали именно конного удара противника! Вот что сказал на разборе Кутузов:

"Ввиду перевеса в подвижности враг успевает перебросить резервы по всей длине фронта. Стало быть главная задача на битву — лишить его кавалерии.

Коль мы заставим врага бросать конницу на Батарею и Флеши, когда-нибудь она и — иссякнет. А без конной поддержки пехота его — сама сдохнет от голода с холодом. Всю инфантерию, все пушки можно бы сдать, но за каждого потерянного коня — спрошу со всей строгостью. Нам бы, ребята, выбить его лошадей — тут-то он у нас и попрыгает.