Мертвец - Эдуард Веркин

— Ну и?!

— Ошейник как ошейник. Тяжёлый, железный. Изучат и на пса приладят. Скоро.

Сенька задумался и стал с сомнением смотреть вдоль улицы Крупской.

— Очень интересная информация, бразер, очень интересная, — сказал он. — Спасибо, можешь идти…

— Сам можешь идти, — огрызнулся я.

И отправился домой. Больше всего мне хотелось сделать две вещи. Во-первых, всё-таки пообедать, физический труд — он голод вызывает. Во-вторых, мне хотелось подумать. Про то, что со мной произошло. На трезвую, то есть на спокойную голову. Я сказал себе, что думать не буду, но сейчас вот я вдруг понял, что не получается, начал думать ещё по пути домой, плёлся по Любимова и медленно наливался злобой.

Я догадывался, как всё это происходило, как мать и отец всё решали. Они так решали: «Из двух зол выбирать следует меньшее, а он всё равно ничего пока не понимает…» — ненавижу все эти народные мудрости.

Когда я начинал это представлять, ну, как они сидят и всё планируют про то, что я должен с этим гнилорожим дружить… Картина возникает в таких мелких и гадких подробностях, что я даже…

По-настоящему злиться нельзя. Во всяком случае, слишком часто. Можно заболеть. Вот взять соседей. Соловьёв, допустим, старший — злой как собака. И поэтому у него регулярно обостряется язва, его отправляют в Кострому, где делают операцию, примерно раз в год это происходит. И потом он даже в сортир сходить нормально не может, как зайдёт, так мат на всю улицу стоит. И всё это от злобы.

Хотя это он, может быть, как раз оттого злой, что больной? Ну, не знаю.

Короче, надо было что-то сделать для отвлечения. Для перемены мыслей. Для соскоку. И я стал думать про то, как неплохо бы взять и попасть в прошлое. Год этак в тысяча восемьсот двадцать седьмой. С моими сегодняшними знаниями.

Это всегда помогало. Настроение поднималось, я начинал воображать, как я всё правильно устрою. Как для начала я изобрету динамит, крекинг нефти и двигатель внутреннего сгорания, построю заводы и введу восьмичасовой рабочий день, как построю свой собственный город, как мне будет там хорошо жить, а на завтрак у меня всегда будет печёная курица и бутерброды с икрой.

Отчасти помогло и в этот раз. Я увлёкся строительством виртуальной империи, подзабыл про Упыря и не заметил, как добрался до дома.

Дома было хорошо. Родителей нет, а Сенька отправился хлопотать о похоронах пока ещё живой собаки Шахова. Я заглянул в холодильник, нашёл тушёную капусту, поставил греться на газ. Отломал от батона горбушку, стал есть.

Почти сразу в окно постучали. Я испугался, что это пожаловал голодный Вырвиглаз, но оказалось хуже.

Упырь.

Улыбался. Недавно же разошлись…

— А я это… К тебе решил зайти.

— Зачем?

— Просто. Мы уже сколько дней дружим, а так ещё толком и не поговорили.

— О чём? — спросил я.

— Обо всём.

По кухне пополз запах горелой капусты.

— Погоди, я сейчас.

Я не спеша перемешивал капусту и думал: неужели он такой дурак? Неужели он не понимает, что мне неохота с ним дружить? Неужели он такой кретинчик?

Капусту я спас, аппетит спасти не удалось. Поглядел в окно. Никуда он не делся, стоял под окном, нюхал георгин.

— У тебя хобби есть? — спросил он.

— Есть, — ответил я. — Люблю пожрать, знаешь ли.

— Я тоже, — хихикнул Упырь. — Мне мама даже говорит, что я такой обжора, каких свет не видел.

Да мне плевать, какой ты там обжора!

Подумал я, но вслух ничего не сказал.

— Тут у вас цветы такие хорошие, как называются?

Остатки аппетита стремительно рассасывались в прах. Упырь продолжал:

— А мы ещё не успели никаких цветов посадить, но мама посадит обязательно. Когда цветы возле дома растут — это здорово и красиво. Может, твоя мама моей маме даст потом семян…

За что мне всё это?! В прошлой жизни я был негодяем, это не вызывает никаких сомнений. Это точно. Я предавал Родину, отбирал у голодающих хлеб, жестоко обращался с животными. Теперь у меня есть Упырь. Моя мама даст его маме семян.

— У нас цветов нет пока, только старые какие-то, засохшие. И пруд во дворе. А папа в пруд рыбу выпустил, китайского оранжевого карпа, ему надо специальный корм привозить, специального китайского червя. Ты рыбалку любишь?

Я про рыбалку не ответил, сказал:

— Послушай, Денис, я это… У меня такая привычка, я не люблю есть, когда кто-нибудь рядом. Ты не мог бы посидеть у меня?

— У тебя?

— Ну да, в другом доме? В старом? Там посиди немного, посмотри, а я как пообедаю, так приду.

— Без проблем. Ты мне ключ дай только.

— Там открыто.

Упырь исчез. Я осторожно выглянул в окно. Упырь исчез.

Капуста остыла, была уже тёплая, я не люблю, когда тёплая. А, ладно…

Устроился за столом, взял ложку, стал есть без всякой радости. Может, кровь начать пить? Как Упырь. Буду выходить ночью, охотиться на баторцев. Хотя нет, на баторцев и не поохотишься даже, у них ведь туберкулёз.

Интересно, вампиры болеют туберкулёзом?

Капусту прикончил без всякого удовольствия. Хотя и не прикончил даже, так, дожевал. Приканчивать можно бифштекс размером с тарелку, или стерлядь под белым луковым соусом, или огромную тарелку с блинами. А капусту не прикончишь, она бессмертна.

Я помыл тарелку, поставил на огонь чайник. Выпью чаю. Мяты накрошу, успокоюсь слегка. Вспомнил про тетрадь! С записями. Вдруг Упырь найдёт? Не, там ничего не было, конечно, но вдруг — довоображает?

Рванул к себе.

Упырь скромно сидел на стульчике и читал «Последнюю войну». До тетради моей он не добрался.

— Классная книжка, — сказал Упырь. — А ещё что-нибудь такое есть?

— «ЦРУ против СССР». Рекомендую. Вся правда о холодной войне. Культовая книга, сейчас нигде уже не найти.

— Дашь почитать?! — загорелся Упырь.

— Дам.

Конечно, дам. Чем больше он читает, тем меньше мы общаемся.

— У тебя брат есть? — спросил Упырь. — Ты говорил тогда…

— Есть.

— A y меня нет, — грустно сказал Упырь. — А мне всегда хотелось…

— Тебе повезло, — перебил я. — Мой брат — редкий урод и психопат. Если бы у тебя был мой брат, твоя жизнь стала бы ужасна.

— Почему?

— У матери был авитаминоз во время беременности. А потом ещё… Ну, одного из моих предков закопали живьём. А он очухался в гробу. И четыре часа пытался из этого гроба выбраться, даже зубами грыз. Потом его всё-таки откопали, он остался жив и поседел, всё закончилось более-менее нормально. Но позже выяснилась забавная деталь — многие в нашей семье стали увлекаться похоронным бизнесом. Видимо, это отпечаталось в генетических структурах. И до сих пор проявляется, почти в каждом поколении. Мой брат вот теперь… Короче, он хочет кого-то похоронить. Он пока ещё держится, но при случае запросто похоронит любого. Живьём. Его надо опасаться.

Эту историю мне рассказал Вырвиглаз, я просто вместо него Сеньку вставил. Скорее всего, он её, как обычно, выдумал. А я ещё немного допридумал: Вырвиглазова история заканчивалась на том месте, где его предка откопали, и ничего в его генных картах не отпечаталось.

— Поэтому я и перебрался в другой дом, — закончил я.

— Как интересно… А у меня отец стреляет хорошо, он в детстве даже чемпионом был. А у тебя отец чем занимается?

— Он монтажник. Они же с твоим вместе работают.

Упырь промолчал почему-то. Я думал, что сейчас он скажет, что хорошо бы, чтобы его отец возил моего отца на работу, а мой отец дал бы его отцу отличные пассатижи, — это было бы здорово, но Упырь промолчал. Сидел, разглядывал комнату. Шея у него прыщеватая просто на редкость была, даже трудно определить, что хуже, шея или рожа.

— А что мы будем делать в выходные? — Упырь принялся изучать потолок.

Подгорелая капуста чуть не выскочила обратно. Но я удержался.

— Не знаю, — сказал я. — Как погода…

— Я в Интернете смотрел, написано, что жарко. Может, за грибами сходим?

— За грибами?

— Ну да. За грибами. Или на рыбалку. Что вообще надо делать?

— В каком смысле? — не понял я.

— Ну чем вот ты занимаешься?

— В школу хожу. Потом уроки делаю. Книжки читаю.

— А летом? — продолжал допытываться Упырь. — Летом что делаешь? Вот сегодня? Ты сходил на работу, пообедал, дальше что ты будешь делать?

— Лежать буду.

Я улёгся в койку. Задрал ноги на спинку.

— Лежать? — удивился Упырь.

— Лежать. Ты не пробовал лежать днём?

— Зачем?

— Мысли отличные в голову приходят. О разном. Ты вот знаешь, что все великие изобретения были сделаны либо лёжа, либо в сортире? Наверное, это не случайно. Эдисон лампочку в сортире изобрёл.

— Лампочку Яблочков изобрёл, — поправил Упырь.

— Лёжа, — добавил я. — Он лежал на топчане в комнатах Прянишникова, смотрел на ползающих по потолку клопов и изобретал лампочку. А до этого полчаса сидел в сортире. А потом уже её Эдисон изобрёл. Тоже в сортире. Жизнь происходит в сортире. Человек за всю свою жизнь почти год в сортире сидит.