Мечты сбываются - Лев Маркович Вайсенберг
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Не мне судить — хороший я или плохой; но только знаю, что выйди она за меня — любил бы ее и не обижал. И нашей правде учил бы ее.
— А как насчет ее мальчика?
Лицо Газанфара расплывается в улыбку:
— Мы с ним каждый вечер играем в шашки…
Проходит еще несколько месяцев, и план Баджи осуществляется.
Ругя часто повторяет, что всей своей новой жизнью она обязана Баджи.
— Если б Бала остался в Крепости, я бы не выдержала и вернулась к Шамси, — говорит она. — А теперь со мною сын и новый муж… Такого, как он, нельзя не любить… Ты, Баджи, принесла мне счастье. С меня тебе неоплатный пешкеш!
Приятно принести счастье человеку. Приятно и лестно заслужить неоплатный пешкеш. И все же Баджи возражает:
— Счастье тебе дала не я, а новый закон, новая власть. Этой власти мы — неоплатные должники!..
В другой раз Ругя говорит:
— Сколько лет мы жили с тобой под одной крышей, виделись целыми днями и были словно чужие. А потом стали встречаться в клубе и на работе, и так подружились. Странно!
Баджи готова ответить:
«Прежде ты была барыней, а я — служанкой. А какая может быть между ними дружба?»
Но ей не хочется упоминать о тех днях, и она говорит:
— Это потому, что крыша у нас теперь совсем иная. Понимаешь?
ГЛУБОКИЕ НАСОСЫ
В то памятное лето на промыслах началась установка глубоких насосов, о которых в свое время упоминал Газанфар.
Юнус вместе с группой апшеронцев, в большинстве тартальщиков, отправился во главе с Арамом на один из промыслов, где только что впервые применили глубокие насосы, — всем хотелось поскорей увидеть нововведение.
Промысловый инженер, сопровождавший гостей, объяснил устройство глубоких насосов. Колонна свинченных между собой труб уходит глубоко в скважину, насос выкачивает нефть из недр земли. Движет насос особая «качалка» с балластом, напоминающая шлагбаум, в свою очередь приводимая в движение электрическим двигателем. Желонка при этом способе эксплуатации, разумеется, не нужна, как не нужна и тартальная вышка.
Юнус смотрел и слушал. Вниз и вверх, вниз и вверх! — с каждым движением качалки из недр поднимается по трубам драгоценная нефть.
Домой апшеронцы возвращались взволнованные: интересная, полезная штука эти глубокие насосы!
— Тут целый день проработаешь — и рук не замараешь! — воскликнул старик ардебилец.
— Да, это тебе не желонка! — поддержал его Юнус. — За человека здесь работает машина.
— Да и добычи здесь на одного рабочего приходится много больше, чем при тартании! — с удовлетворением добавил Арам. — Один человек с несколькими скважинами справляется.
Завидя знакомые вышки «Апшерона», Юнус поморщился: какими унылыми показались они ему теперь, эти ветхие, в дырах и заплатах, черные от нефти и пыли, тартальные вышки родного промысла!..
С этого дня на промыслах только и было разговоров, что о глубоких насосах, о том, что старые тартальные вышки обречены на снос.
Арам, как заведующий группой эксплуатации, несколько раз созывал рабочих и разъяснял им сущность нововведения. Кафар из номера в номер помещал в газете статьи о глубоких насосах.
— Когда же они появятся и у нас на «Апшероне»? — нетерпеливо спрашивал Юнус то у Арама, то у Кафара.
— Теперь уже скоро! — с уверенностью отвечали ему и тот и другой.
И верно: едва наступила зима, застучали топоры по ветхим тартальным вышкам «Апшерона».
И при виде бесформенных обломков Юнусу взгрустнулось: немало часов проводил он под крышей этих вышек, они служили ему как бы вторым домом. Но тут же вспомнив об изнуряющем труде в тесной тартальной будке, отмахнулся: мало радостей доставил ему этот второй дом — пусть идет на слом!..
Расхаживая по промыслу от качалки к качалке с носатой масленкой и паклей, зажатой в кулаке, Юнус смазывает насосы, следит, правильно ли поступает из скважины нефть, нет ли где поломок. Хозяйство его расширилось: прежде он ведал одной скважиной, теперь — шестью.
Ухаживает Юнус за своими новенькими насосами с любовью и заботой. Навещает он качалки и не в свою смену; иной раз — найдя деловой повод, в другой раз, словно для того, чтоб перемолвиться словечком со сменным, а в действительности — чтоб поглядеть, все ли в его хозяйстве благополучно.
День и ночь неутомимо трудятся насосы, выкачивая нефть из глуби земли.
Вниз и вверх, вниз и вверх! — кланяются они Юнусу, будто благодарят за заботу. И, глядя на эти неугомонные качалки, Юнус думает, что все реже и реже слышится на промыслах слово тартальщик. Оно и понятно: слово это получилось от возгласа «тарт!», что значит по-азербайджански «тяни!», «тащи!». Но теперь, при глубоких насосах, когда нет желонок, — что тащить-то, что тянуть?.. Он сам теперь не тартальщик. Он — масленщик…
Однажды, во время обеденного перерыва, когда зашел разговор о глубоких насосах, Юнус полез в боковой карман куртки, вытащил измятый клочок бумаги и карандаш и начал:
— Кафар вот в газете написал, как оно будет, когда у нас на всем участке пойдут в ход глубокие насосы… При желонках, известно, каждая скважина требует няньку — тартальщика, а за три смены в сутки — трех тартальщиков. На нашем участке примерно пятьдесят скважин, и значит, чтоб их обслужить, нужно в сутки сто пятьдесят человек. — Юнус написал на бумаге «150», обвел написанное кружком. — А при глубоких насосах один масленщик, когда привыкнет к этой работе, сможет присмотреть за десятью, а то и за пятнадцатью скважинами. Вот и выходит, что когда пойдут у нас в ход глубокие насосы на всем участке, вместо ста пятидесяти тартальщиков потребуется всего десять масленщиков. — Юнус написал «10», обвел двумя кружками. — Я проверял Кафаров расчет: по-моему, он правильный. Проверьте и вы!
Все вокруг оживились, стали проверять. Да, счет, в самом деле, правильный: вместо ста