Мечты сбываются - Лев Маркович Вайсенберг

Министрац с опаской заметил:

— Не было бы, товарищи, из-за всего этого безработицы… Вот при «мусавате»…

— Ты бы еще сказал — при Николае! — огрызнулся Юнус: всюду сует он свой нос, этот гусь!

— А что, если в самом деле не будет работы? — забеспокоился ардебилец. — Тебе, молодой человек, толковать об этом легко, ты — бессемейный. А вот на моем месте ты бы иное заговорил… Глубокие насосы! К чему они, эти глубокие насосы, если они меня на улицу выгонят?

Такие слова Юнус услышал сейчас впервые, но вскоре ему довелось их слышать не раз — не только Министрац и ардебилец видели в глубоких насосах угрозу безработицы.

А тут появились новые сомнения и тревоги: в первое время поломок и неполадок было хоть отбавляй. С желонками, что ни говори, этого не было, и у некоторых скважин, переведенных на глубокие насосы, добыча снизилась на десять, пятнадцать, а то и на двадцать процентов. Двадцать процентов недобора! Но если так — чего стоят все эти хваленые насосы?

Сомнения и тревоги усиливал инженер Кулль.

— Глубокие насосы?.. — произносил он безнадежным тоном. — Желонка, правда, дает нефть менее удобным способом, но зато наверняка. Это в Америке умеют применять глубокие насосы, там народ культурный, образованный, а у нас народ темный, малограмотный — куда ему! И еще: в Америке иные грунты… — Тыча карандашом в геологическую карту, Кулль пространно и сложно доказывал, что применение глубоких насосов в бакинских грунтах неэффективно.

Юнус слушал, стараясь вникнуть в доводы Кулля. Калифорнийский грунт, апшеронский… Пласты такие, пласты этакие… Может быть, в самом деле эти новые насосы не так уж хороши, как казалось с первого взгляда?.. Юнус старался отбросить от себя эту мысль, но она назойливо лезла ему в голову.

Однажды, возясь подле неисправной качалки, Юнус увидел приближающуюся к нему группу людей. Газанфар, Арам, Кафар, Кулль, Министрац и другие… А посреди группы бодрым шагом ступал человек в брезентовом плаще, в фуражке, в высоких русских сапогах. Он о чем-то беседовал с окружающими его людьми и улыбался.

«Сергей Миронович!» — екнуло сердце Юнуса.

Он видел Кирова не впервые, но сейчас предстояло встретиться вплотную, лицом к лицу, и, на беду, у этой самой больной качалки. Юнус не успел опомниться, как Киров уже был подле него. Приветливо поздоровавшись и бросив взгляд на качалку, лениво двигавшуюся вниз и вверх, Киров спросил:

— Ну, товарищ, как у нас тут дела?

Как был бы счастлив Юнус ответить: хорошо, Сергей Миронович, очень хорошо! Но, увы, ответить так было невозможно, к тому же сама неисправная качалка свидетельствовала, что дела плохи. И Юнус, вместо того чтоб ответить, только виновато развел руками.

Киров понял его и спросил:

— Большой недобор?

— Восемнадцать процентов.

Кулль шагнул вперед и пытался объяснить:

— В этих грунтах, Сергей Миронович…

Но Киров нахмурился и прервал его:

— Фантазии все это, уважаемый Кулль, извините меня, дурные фантазии! — Он повернулся к Юнусу и, смягчив тон, спросил: — А ну, расскажи, в чем у тебя тут загвоздка?

Не дожидаясь ответа, Киров засучил рукава плаща и, не щадя рук, стал исследовать насос. Спустя минуту он объяснил Юнусу, в чем сущность неполадки. Затем, вытерев руки паклей, поданной ему сконфуженным Юнусом, сказал:

— Надо помнить, товарищи: если мы по глубоким насосам имеем сейчас недобор, то это явление временного порядка… Первый блин — комом!.. Нужно всем переключиться на новые способы добычи и начать технически грамотно устанавливать насосы. Первым делом нужно подготовить кадры для бригад по глубоким насосам и создать для них хорошие условия работы. Специалистам надо учиться самим и учить рабочих.

Юнус взглянул на Кулля, но тот отвел взгляд.

Рабочие стали задавать Кирову вопросы. Он коротко и ясно отвечал.

Юнус смотрел на умное, доброе лицо Кирова, и сердце его наполнялось любовью и доверием. Захотелось поделиться своими сомнениями.

— Извините меня, Сергей Миронович… — начал он просто. — А куда денутся все тартальщики, когда у нас повсюду будут глубокие насосы?

Киров бросил на него пристальный взгляд: с этим вопросом обращались к нему уже не впервые — важно было знать, кто и с какой целью задает его.

— А ты куда делся? — спросил он в ответ.

— Работаю сейчас, Сергей Миронович, масленщиком.

— Ну и другие будут работать!

— Но ведь масленщиков, Сергей Миронович, потребуется меньше, чем тартальщиков.

Киров улыбнулся: знакомый довод! Он окинул взглядом промысел и, положив руку на плечо Юнусу, сказал:

— Три года назад у нас было в эксплуатации восемьсот скважин, затем стало их тысяча сто, затем — полторы тысячи, а в будущем году их будет около двух тысяч. Так ведь?

Юнус кивнул: наверно, так, если Сергей Миронович говорит!

— Промышленность наша, — продолжал Киров, — не может топтаться на одном месте — она все время растет, расширяется, и если освобождается тартальщик в одном месте, то в другом месте возникает спрос на буровую партию и на другие категории рабочих. Они и перекочевывают туда, и никакого сокращения рабочих не происходит. Мы не только восстанавливаем наше хозяйство, но и создаем новые нефтяные фонды. Наши бурильщики уже работают в этом направлении.

— Говорят, сюда должны приехать американские инженеры, специалисты по вращательному бурению, чтобы помочь нам, — вставил Кулль.

Киров лукаво прищурил умные глаза:

— Да, несколько месяцев назад одна почтенная американская компания — «Барнсдальская корпорация» — предложила нам услуги в осуществлении наиболее совершенных способов бурения нефтяных скважин, и мы эти услуги приняли. Но теперь мы видим, что ловить за фалды заокеанских бурильщиков нам не приходится. И то, что они немного замешкались и полгода везут к нам станки и никак не довезут, особой беды у нас не вызывает: мы уже собственными силами добились того, что кривая добычи хотя и не