Междумирье - Сергей Росстальной

– Людмилка, Людмилка! – зашептал он.

Девочка вздрогнула и медленно поднялась. На ней была больничная пижама.

– Людмилка, тихо, это я, Руслан!

И Людмилка, вдруг, обхватила его за шею и прижалась.

– Мы уже идём домой! – чуть не крикнула она.

– Тихо, тихо! Где Сева, Людмилка?

– Он в другой палате, нам вместе не разрешают.

– В какой?

– Я покажу.

Севу они нашли в предпоследней, от входа, палате. И здесь он был не один, рядом спал другой мальчик, приблизительно его возраста. Сева тоже очень обрадовался, увидев и Руслана и Людмилку.

– Мы не сможем пойти домой, – тихо сказал им Руслан, собрав их в тесный круг, – Вас охраняют, я с вами выйти не смогу. Но теперь мы знаем, где вы! Никому не проболтайтесь, что мы вас нашли – иначе вас так спрячут, что мы долго искать будем. Но мы вас всегда найдём! Что с вами было?

Сева рассказал, что у них взяли анализы, и забрали всю одежду. Их с Людмилкой держат порознь, сказали, что будут разрешать им видеться, если они не будут сами бегать друг к другу, а иначе вообще будут держать в разных местах. А этот мальчик рядом – бомж с улицы. Руслан был поражён: к родной сестре подойти нельзя, а рядом с бомжом жить можно!

– Как кормят? – спросил Руслан.

– Много и невкусно, – ответил Сева, – Вот он всё съедает, – и Сева показал на спящего мальчика.

– Руслан, а когда можно будет домой? – с надеждой спросила Людмилка.

– Скоро. Только, самое главное, ведите себя спокойно, чтобы вас не разлучили.

– А мама придёт?

– Когда-нибудь и мама придёт. Сюда так просто нельзя, это же больница. А теперь давайте по палатам, мне надолго задерживаться нельзя.

Севу Руслан оставил на прежнем месте, а Людмилку повёл в её палату. Он уложил её в кровать, и тут услышал шаги в коридоре. Он быстро подбежал к двери и стал возле неё – дверь открывалась внутрь и могла прикрыть его. Он успел вовремя. Дверь открылась, и кто-то заглянул в палату, не заходя в неё. Людмилка лежала тихо, как мышь. Руслан услышал шаги прямо рядом с собой и увидел толстую женскую фигуру в белом халате, которая прошла к Людмилкиной кровати и склонилась над ней. Как они вовремя вернулись! Но сейчас она повернётся назад и увидит его возле двери! Он осторожно взял дверную ручку и медленно прикрыл себя дверью.

– Эй, – услышал он, и обмер.

Увидела!

– Эй, девочка. В туалет хочешь?

Он услышал отрицательное мычание Людмилки.

– Нет, давай, вставай! В туалет сходить надо. И спи потом себе дальше.

Он услышал, как санитарка и Людмилка вышли. Прошло несколько минут, и он снова услышал шаги. Дверь приоткрылась, и в палату проскользнула одна Людмилка. Он услышал, как санитарка что-то буркнула и дверь закрылась. Людмилка прошла к своей кровати и оглянулась на Руслана. Он сделал ей знак молчать и спать. Она легла в кровать.

Ещё минут десять Руслан слышал хождения санитарки по коридору, от палаты к палате, а потом наступила тишина. Он осторожно выглянул из палаты. В коридоре никого не было, и только из-под дверей дежурки светился голубоватый свет и бубнил телевизор. Самое время уходить.

Он быстро вышел из палаты и мягко пробежал к выходу. Здесь он остановился, сунул папку под мышку, сделал вдох-выдох и решительно открыл дверь. Охранник сидел на стуле, уставившись в телефон, но он тут же бодро поднял голову. Руслан, не особо торопясь, вышел, и, закрывая дверь, кивнул охраннику, устало проговорив:

– Добрый вечер…

– Добрый… – ответил охранник, глядя на него.

Руслан деловито переложил папку из одной руки в другую, и не спеша двинулся по коридору.

– Засиделся…

За спиной тишина. Охранник недолго смотрел ему вслед, а потом снова занялся своим телефоном.

Руслан добрался до ординаторской и никого там не застал. Он снял с себя больничное и надел всё своё. Папку он положил на стол и сунул в неё пятьдесят рублей. Потом он спустился вниз. Медсестра, которая провела его, в тёмном углу лестничной клетки целовалась с Димой, и они его не заметили. Руслан благополучно вышел из больницы.

Елена и Василиса ждали его в машине. Он рассказал им, как нашёл детей, и в каком положении они находятся. Было решено завтра с утра дежурить у больницы, чтобы отследить перемещение Севы и Людмилки.

Норвежца из Барневарн звали Бьёрк. Он уже нашёл усыновителей для детей Лебедевых в Швеции. Его не волновало, что суд ещё не состоялся; из опыта работы Барневарн он знал, что можно доказать преступную нерадивость любых родителей.

В больнице уже оформили документы, удостоверяющие хорошее состояние здоровья детей, и детей перевезли в Дубовский детский дом. Руслан и Василиса на Ниве проследили за микроавтобусом, в котором их увезли Бьёрк и два соцработника.

Елена в это время была в Прокуратуре. Там она написала заявление о пропаже и похищении детей, и обвинила в этом воспитателей и заведующую детским садом. Заявление было принято.

Василиса позвонила Елене и сообщила, что дети в детском доме. Елена решила немедленно ехать туда. Её привезли на Ниве, и она сразу направилась к директору детдома.

Директор детского дома Артур Гусич был очень недоволен тем, что господин Бьёрк Инвик берётся распоряжаться воспитанниками, словно директор он. Но Гусичу от вышестоящего начальства было спущено распоряжение «перенимать опыт», и Бьёрк, по определению, был опытнее, и его предложения – это решения. Гусича смущало, что он именно «перенимает опыт», а не сотрудничает. Вот его коллега из Макаровского детдома, директор Л. А. Зуева, сотрудничает с международными попечителями детей, а не перенимает опыт, поэтому имеет некие премиальные проценты за каждого устроенного сироту. Гусич, конечно, тоже когда-то «дорастёт» до этого, но сначала надо, неизвестно как долго, «перенимать опыт». А пока он будет «перенимать», этот Бьёрк успеет, исключительно от своего имени, пристроить за бугром несколько детишек. Вот сейчас в детдом поступила парочка здоровеньких ребят с благополучными документами, и их уже готовы забрать. Это Бьёрк их привёз, он и отправит. А Гусич тут чисто технический функционер, который их здесь содержит и приводит в чувство (дети только из семьи).

Что? Кто там пришёл? Мать этих Лебедевых? Ничего себе! Как она здесь оказалась!?

Гусич был вынужден разрешить, и в его кабинет вошла молодая женщина. Директор уже был нервно напряжён и готов был принимать скандал, но, увидев вошедшую женщину, он не смог не заметить, как она красива. Такое Артур Гусич подмечал всегда, при любых обстоятельствах. Перед его глазами пролистались лица и личики всех воспитательниц и учительниц, которые работали в детдоме, и он нашёл, что вошедшая дама намного превосходит их всех по привлекательности. Чёрт, и вот с ним-то она любезничать и не собирается!

– Здравствуйте! Я Елена Лебедева! – поспешно представилась женщина, – В вашем детском доме мои дети – Всеволод и Людмила!

– Здравствуйте… С чего вы это взяли? – растеряно ответил директор, – Да, кстати, Артур… Гусич.

– Я знаю, что их перевезли сюда!

– Кто вам мог такое сказать? Присаживайтесь.

Елена понимала, что нельзя выдавать свои источники информации.

– Работники соцслужбы рассказали! – не моргнув глазом ответила она.

– Они не могли рассказать!

– Но я же здесь!

Пусть теперь этим работникам дадут чертей! Может быть, уволят – они того заслуживают, детокрады!

Гусич озадачено замолчал. Очень неприятно пререкаться с такой красивой женщиной.

– Ну, ладно, а что вы хотите, э, госпожа Лебедева?

– Я хочу увидеть своих детей.

– Это невозможно. Вы не имеете права контактировать с ними, без дозволения органов опеки.

– Как это? Я мать!

– Гм. Ваша роль матери может давать вам преимущество при определённых условиях, но вы сами, своими действиями, усугубляете своё положение, и ваша роль матери, в данном случае, становится именно вашим минусом.

– Не поняла?

Так, словесная казуистика начинает действовать. И Гусич продолжил:

– Да вы присядьте, Елена. Понимаете, ребёнок ценен для общества. А вы думаете, что только для вас. Вы – биологическая мать, только и всего. Вы получили право владеть ребёнком, по сути, просто так, природа такая. А вот общество получило это право своим трудом и заботой. Таким образом, общество, через спецорганы, действующие от имени общества, имеет преимущественное право на определение судьбы ребёнка. Ваше право матери общество не отрицает, но не ставит выше права общества, и если вы биологическая мать, то вам придётся просто показать обществу, что вы правильно обращаетесь с детьми этого общества, и всё – живите себе вместе.

Елена перевела дух и села на стул.

– И когда это произойдёт? – спросила она.

– Хм, дело в том, что вы сами уже усугубили своё положение, как я уже сказал. Вы появились здесь. Вас не вызывали. И вам не сообщали о местоположении детей, и это запрещено делать. Но вы узнали, где они. Знаете, как это называется? Преследование. Вы их преследуете.