Междумирье - Сергей Росстальной

– Извините, – встрял адвокат, – но дети говорили, что их согрели и оказали необходимую помощь. Прошу учитывать!

– Какая помощь была оказана детям? – спросил гособвинитель у Василисы.

– Горячий душ, тёплая сухая одежда, и, в изобилии чай с мёдом.

– Я говорю про помощь, Василиса Викторовна. Что детям давали для защиты от простуды, какие медикаменты?

– Зачем им медикаменты? – отвечала Василиса, – Горячего чая с мёдом и маслом вполне достаточно, если они ещё не заболели. Излишняя химия детям ни к чему. Я же фармацевт, и знаю.

– Тем более! Вы – фармацевт, и должны знать, что существуют соответствующие препараты, и не применили ничего! А вместо этого занялись самолечением! Это простительно неспециалистам, которые могут в этом не разбираться и лечатся, чем придётся – чаем. Но вы, как профессионал, должны были поступить профессионально – дать детям препараты, а вместо этого дети получили не квалифицированную помощь, а чай с мёдом! И мать детей ещё утверждает, что это – ответственные люди! Вам кто-то не позволил оказать квалифицированную помощь?

Елена и Василиса опешили от этой тирады обвинителя.

– Мне никто ничего не запрещал! – ответила Василиса.

– Ваша честь, – обратилась Елена к судье, – но детям вполне помогло то, что им было предоставлено.

– И я вполне могу разобраться, когда нужна помощь соответствующего уровня, – продолжила Василиса, – В данном случае требовалась помощь в виде добротного полноценного ухода. И этот уход был предоставлен.

– Но это было не дома, – сказал обвинитель.

– Ну и что?

– Где это происходило?

– В доме Руслана Хромова.

– Кто вам гражданин Хромов?

– Это мой парень! – с гордостью ответила Василиса.

– То есть, у вас с ним отношения?

– Да, давно и серьёзно.

– И вы все ночевали у Хромова?

– Да.

– Ваша честь, – обратился гособвинитель, – по всей видимости, гражданка Белосветова была больше занята личными отношениями с гражданином Хромовым, а не детьми. Прошу обратить внимание, что гражданка Белосветова на три года старше Хромова, и может иметь интерес к усиленной борьбе за его внимание.

Василиса задохнулась от возмущения. На глазах суд превращался в какое-то грязное копание, где факты простой человеческой жизни выдавали за некие злые умыслы и дурные побуждения. До чего они ещё дальше договорятся!? Этот гособвинитель – опытный болтун. Всё, что скажешь, он может вывернуть всяким образом.

Были вызваны следующие свидетели: соседи Елены и Василисы.

Соседи Елены рассказали, что дети по месту прописки проживают редко, по причине долгого отсутствия отца. А соседи Василисы подтвердили, что дети живут, в основном, у неё, в квартире Белосветовых, и что молодой человек систематически провожает и посещает Василису. Из всего был сделан вывод, что Василиса Белосветова в любое время суток плотно занята отношениями с Русланом Хромовым, и она не может быть толковой нянькой для несовершеннолетних детей. Елена Лебедева должна была это знать и не доверять детей Василисе за пределами города.

Теперь Василиса убедилась, что её соседи уже давно играют свою подлую роль в этом деле, а здесь они её только доигрывают.

Была опрошена заведующая детсадом. Она пересказала, с листка, показания воспитателей. Было отмечено, что дети в своих рассказах неоднократно упоминали Руслана.

– Это ненормально! – встала ранее молчавшая социалка, – Это ненормально, когда из уст ребёнка слово «мама» звучит реже, чем «Руслан». Что это за семья такая? Какая роль матери!? Кто этим детям Руслан? Больше, чем мать?

– Боже, какую она чушь несёт! – прошептала Елена.

– Я протестую! – включился адвокат, – Руслан Хромов – друг семьи.

– Это мы и так знаем, – остановила его судья, – Суд удаляется на совещание.

Судья и все, кто сидели там, рядом с судьёй, встали и ушли в совещательную комнату, а все вызванные свидетели поспешили убраться из комнаты суда, стараясь не смотреть на Елену.

– Хорошо, что Руслана не вызвали, – сказала Елене Василиса, – а то бы этот обвинитель и из его слов тоже выжал какую-нибудь гадость.

– Похоже, и того что есть, достаточно будет, – грустно сказала Елена.

Судья со свитой вернулась через 15 минут, и суд объявил своё решение.

Суд решил признать действия Елены Лебедевой в отношении своих детей опасными для их здоровья и морального состояния, что выражалось в доверении детей на попечение безответственных лиц. Суд постановил передать детей Елены Лебедевой под опеку государственного детского учреждения (детский дом) сроком на шесть месяцев. В течение этого срока с Еленой Лебедевой следует проводить воспитательно-профилактическую работу, а судьба детей на протяжении этого срока будет определяться текущими обстоятельствами и исключительно в интересах детей. Во избежание морального травмирования детей, родителям и родственникам запрещено видеться с детьми на протяжении этого срока. Елена Лебедева обязана платить государству алименты на содержание детей в течение того же срока. По истечении срока суд рассмотрит вопрос о готовности матери принять детей обратно в семью.

С копией судебного решения в руках, Елена и Василиса вышли из здания суда. Елена еле сдерживала слёзы – её не просто разлучили с детьми, а ещё и унизили.

Руслан их ждал возле машины. Он догадывался, что решит суд, но не представлял в каком виде. Они сели в машину, и Руслан быстро просмотрел бумагу, запечатлевшую решение суда.

– Так, формулировки знакомые, – сказал он, – в Интернете уже видел, и они поддаются расшифровке. В общем, так, это означает, что на протяжении шести месяцев детям могут подыскать приёмную семью, для более комфортного, чем в детском доме, содержания. И эта семья будет иметь на детей больше прав, чем родная мать, говорю открытым текстом, скрывать нет смысла. И если дети им понравятся, то они могут просить об усыновлении детей, и эта просьба, скорее всего, будет удовлетворена. По современным законам приёмная семья может быть откуда угодно, то есть и заграничная тоже.

Зажав рот рукой, Елена начала тихо плакать. Василиса обняла её.

– Наша текущая задача такая, – продолжал Руслан, – подать апелляцию – есть шанс, что пока она будет рассматриваться, дети будут неприкосновенны. Следующее, установить любой ценой наблюдение за детьми, что бы отслеживать их возможное перемещение. Здесь кое-что нам светит: Заяц сообщил мне, что у его друзей есть один молодой друг, выпускник Дубовского детдома. Он там всё и всех знает, может заходить туда, вроде как в гости. Он берётся узнать про детей.

– Тогда немедленно свяжись с ним, Русь! – попросила Василиса.

– Этим и займусь.

– Только сразу отвези нас домой, Лене надо успокоиться.

– Хорошо, едем.

Руслан завёл машину и тронулся с места. Он привёз сестёр домой, и поехал к Зайцу, предварительно с ним созвонившись. Пока он до него доехал, Заяц уже созвонился с кем надо. Заяц сел в Ниву и сказал:

– Значит так, сейчас едем к Димке, это тот детдомовец. В общих чертах он уже в курсе вопроса. В силу своей биографии, проявляет большое сочувствие. Димка там был на хорошем счету. Кроме того, в последний год своего пребывания он там завёл шуры-муры с одной малолеткой из седьмого класса, и после выпуска продолжает к ней бегать на свиданки. Она сейчас уже большая девка, зрелая, в следующем году выпускается из детдома. Она там у него и глаза и уши, и вожатая в младших классах.

Они поехали по указанному Зайцем адресу, и оказались у пятиэтажного дома – «малосемейки». В таких домах давали квартиры детдомовцам. Дверь квартиры номер «5» им открыл молодой человек, которого Руслан сразу узнал.

– Это Дима, – представил Заяц.

– Я в курсе… – сказал Руслан.

– А… а это Руслан…

– А говорил, что Вася! – сказал Дима.

Это был тот самый Дима, с которым целовалась медсестра в больнице.

– Знакомы? – удивился Заяц.

– Ну, что, нашёл свою медсестричку? – спросил Дима, пропуская их в квартиру.

– На самом деле я не к медсестричке приходил, а как раз по этому делу, которым мы сейчас и занимаемся. Там были наши дети, в инфекционном, и мне надо было попасть туда любым способом.

– Ах, вот оно что! Нашёл детей?

– Нашёл. Спасибо твоей медсестричке, провела. Только ты ей не говори об этом, пусть думает, что я на свидание ходил. Если узнают, нас прижать могут – преследование детей!

– Я всё понял, – серьёзно ответил Дима, – никто ничего не узнает. Говори, что от меня требуется?

Гусич уже знал о решении суда, и сообщил Плесковым, что они могут забрать детей. Бьёрк со своими бумагами из Швеции опаздывал на несколько дней, а без них детей не выпустят из страны. По этим бумагам эти дети будут уже шведами, и их должны будут выпустить «домой». А пока дома они здесь.