Великие жены великих людей - Лариса Максимова

Надо сказать, что до встречи с Германом Кармалита прожила уже большой кусок жизни, наполненный разными событиями. И строить отношения с этим очень интересным, необычным, но явно непростым человеком надо было начинать не с чистого листа. Во-первых, она уже побывала замужем и развелась. На мой вопрос — почему? — ответила: «Потому, что поняла, что не люблю мужа. Просто приняла за любовь что-то совсем другое. Квартира у метро “Аэропорт”, подаренная родителями. Завтрак и ужин. Ежевечерний телевизор. Разговоры, которые больше не занимают ум. Изо дня в день. И однажды проснулась и сказала себе: я больше не хочу так жить!» Оставшись одна, она мгновенно влюбилась (или опять показалось?) — и снова в физика. Но у физика была семья, и через какое-то время стало понятно, что и он — не герой ее романа. Пока физик пытался сделать выбор между ней и женой, Кармалита с головой ушла в работу. Ведь к этому времени она окончила филфак университета и училась в аспирантуре у Леонида Копелева. Светлану окружали интересные талантливые личности, художники, поэты, физики и лирики… Так что случившаяся поездка в Коктебель являлась продолжением московской творческой тусовки. Но с нагрузкой в виде сестры Алены. Нет, сестры очень хорошо относились друг к другу, просто Алена в это время была влюблена, и эта поездка к морю, придуманная мамой, дабы дочка не выскочила замуж в ущерб учебе, ей совершенно не нравилась. Она еще не знала, что в скором времени все же выйдет за этого умного и прекрасного инодонезийца замуж и проживет с ним всю жизнь, поэтому не хотела его покидать, терзалась страхами и сомнениями. Но ослушаться маму и не поехать не могла. В снятом на берегу моря домике она тосковала в разлуке, лежала на одной из двух кроватей и смотрела в потолок. На другой же кровати каждый вечер собиралась высокохудожественная компания, и разговоры там умолкали лишь за полночь. Друзья сестры, с жаром обсуждающие все происходящее в мире, сильно мешали Алене страдать. А вот Алексей Герман легко вписался в коллектив.

Этот обаятельный амбал, привыкший, что весь бабий род на него реагирует, надо сказать, в самом деле произвел на меня впечатление. Но и я произвела впечатление на него. Мы отправились к роднику, чтобы попить наконец. Но не дошли, потому что по дороге встретили бочку с пивом — такие стояли тогда в курортных городах — на колесах. И я выпила пять кружек пива подряд. Это было сильно! Потом он мне рассказал, что у него на мое место была еще одна кандидатка — татарочка из Казани. Но после увиденного курортный роман с ней стал представляться пресным и совершенно банальным. Но было еще одно но — у Леши имелась жена. Манекенщица. И хотя он клялся, что они давно не вместе, что он собирался вернуться из Коктебеля и сказать ей, что они окончательно расходятся, меня это смущало. Но… роман уже вспыхнул и стал стремительно набирать обороты. Там, в Коктебеле, мы получили письмо на бланке Ленфильма, где сообщалось, что фильм «Трудно быть богом», над которым Леша собирался начать работать по приезде в Москву, закрыт. «Руководство студии не поддержало рекомендацию худсовета объединения, указав на слабость драматургического решения сценария ТББ… Миссия посланца Земли на другой планете представляется в конечном счете весьма неясной. Многие его действия лишены логики…» Вот в такой примерно формулировке. Общие переживания подогревали любовь.

Август заканчивался. А вместе с ним летний отпуск. В Москве ждали дела. Я ведь не только распространяла запрещенную литературу, но и работала — преподавала немецкий язык в техническом вузе. Поэтому первого сентября мне надо было приступать к службе. Я уехала. Леша остался. Но проработала я недолго. Поскольку все наши разговоры тогда вертелись вокруг событий в Чехословакии, я не могла об этом молчать. На одном же из первых уроков я заявила: вот в немецком языке есть только три страны женского рода, и одна из них — Чехословакия. Хотите поговорим о ней? Меня уволили через десять дней, и в этом не было ничего удивительного. Между началом и концом работы я сделала еще одну глупость: позвонила Леше в Коктебель и сказала, что мы должны расстаться. Не хочу ничего менять! Он сказал, что тоже уезжает сегодня — и положил трубку. Утром я встречала его на Ленинградском вокзале. Леши не было. Тогда я поняла, что он уехал в Ленинград, позвонила ему. «Чтобы я тебя больше никогда не видел и не слышал!» — заявил мне этот бездушный человек. Несколько дней я просидела у телефона, гипнотизируя аппарат взглядом. Наконец он зазвонил. «Я еду к тебе, — сказал Леша. — Приеду вечером. Чтобы ЭТОГО в доме уже не было». Он приехал вечером. Навсегда.

Мы начали жить вместе. Работать вместе. Разговаривать. Гулять. Страдать. Все вместе. Про свадьбу мы и не думали. Зачем нам свадьба? Но тут пришел участковый и спрашивает: «Товарищ Кармалита, где Вы работаете?» Я ответила, что я замужем, работаю с мужем. «Не врите, — сказал участковый, — по документам Вы, гражданка Кармалита, — разведенная и бездетная. Не работающая. А именно — тунеядка. Так что либо улаживайте формальности, либо вышлем вас за сто первый километр». Ну, мы и пошли в ЗАГС. Наверное, выпили после этого. Не помню. Формальности были улажены, и участковый больше не приходил.

У них долго не было детей. Ну — не было и не было. И без детей жизнь била ключом — только успевай отворачиваться! Известие о беременности — счастье невероятное! Кармалита, которая всегда в высшей степени легкомысленно относила к своему здоровью, — бросила курить. Герман взялся строго контролировать ее режим. Светлана со смехом рассказала, что самыми счастливыми в ее жизни в этот период, были приезды в Питер Константина Симонова с женой Ларисой. Симонов говорил: «Леша, отстань от нее! Она имеет право на две сигареты и пятьдесят грамм коньяка в день» Герман расслаблялся, и ненадолго наступала свобода.

В те времена беременные женщины работали, жарили и варили еду для семьи, ходили на базар, чистили картошку… Герман и Кармалита в этом смысле ничем не отличались от других. Но они еще готовили премьеру фильма «Двадцать дней без войны». Картина год была под запретом, даже Симонов не мог ничего сделать, и вдруг — разрешили! Премьера должна была состояться в Москве. А это тебе не за картошкой на базар сходить — волнения ужасные! А рожать вот-вот… Как потом узнала Светлана, идея положить ее в больницу на сохранение принадлежала Константину Симонову. Герман так и сделал, как Кармалита не сопротивлялась. После премьеры они с Симоновым ужасно надрались от радости и хотели позвонить в роддом, чтобы поделиться радостью с «затворницей» (Симонов же был депутатом, ему можно было звонить куда угодно), но потом передумали пугать Светлану ночным звонком. Утром к больнице подъехал автомобиль, оттуда вышел пьяный Герман и прокричал Свете в окно: «Все в порядке. Полный успех! Я пойду посплю, а потом тебя заберу отсюда». Он ее забрал, а вскоре — в положенный срок — на свет появился мальчик. Алексей Алексеевич Герман. Леша-сын, как его называет Кармалита.