Агата Кристи. Английская тайна - Лора Томпсон

В некотором роде было правдой, что ежегодное жалованье являлось формальностью, соблюдавшейся, чтобы выполнять условия схемы минимизации налогов. Агата по-прежнему получала деньги от продажи авторских прав, хотя они, как и все остальное, чем она владела, потенциально могли быть отняты департаментом по налогам и сборам. Тем не менее отношение Розалинды было удивительным, и Корка оно озадачивало. Когда «Агате Кристи лимитед» заплатили 10 тысяч за сценарий «Холодного дома», он осторожно намекнул, что «было бы правильно [со стороны компании] выразить благодарность Агате, выплатив ей пять тысяч».[491] В ответ пришло такое письмо: «Я неуверена, как, полагаю, Энтони уже сообщил Вам по телефону, что моей матери следует выплатить лишние деньги, и должна подумать об этом. Хотя я рада, что компания получила 10 тысяч!»[492]

Розалинда согласилась, что Агате нужна новая машина; до того издательство «Коллинз» подарило ей огромный «хамбер», но с ним были одни неприятности. Однако Корку понадобилось немалое время, чтобы настоять на необходимости выплатить Агате эти дополнительные 5 тысяч фунтов.

И все же, несмотря ни на что, Розалинда всегда защищала мать. В феврале 1957 года она писала Корку о статье, которая появилась в «Дейли мейл»: «Я чрезвычайно расстроена из-за упоминания в ней ее исчезновения. Там сказано [о некой исчезнувшей женщине]: „Не уверен, что она не играет с нами в Агату Кристи“. Не знаю, можете ли Вы заявить по этому поводу какой-нибудь протест, но я очень сердита и знаю, что маме это не понравится… Я действительно очень расстроена». События 1926 года всегда были для Розалинды болезненным воспоминанием — по смешанным причинам, разумеется. У нее самой было много оснований обижаться из-за них на обоих родителей, и ей приходилось всегда поддерживать полувымышленную «официальную» версию. В то же время, как только этот сюжет всплывал, она поднималась на защиту матери. Ей было невыносимо, когда Агату порочили или насмехались над ней; она слишком хорошо помнила, как сильно та страдала тогда, и ей причиняло почти физическую боль, если эти страдания выставляли ничтожными. «Неприкасаемый сюжет», как назвала его Джоан Оутс, был оселком, на котором испытывали каждого, прежде чем позволить переступить «персональный Розалиндин порог». Перед любым, кто считал тогдашнее поведение Агаты обманом или желанием сделать себе рекламу, дверь ее дома захлопывалась. Джудит Гарднер была подругой детства Розалинды; ее мать, Нэн Кон, — подругой Агаты; когда в 1959 году Нэн умерла. Агата написала Джудит: «Если когда-либо тебе понадобится помощь или совет старшего, я всегда в твоем распоряжении, и ты можешь считать меня в некотором роде своей матерью». Тем не менее в 1996 году Джудит стала сотрудничать с Джаредом Кейдом в его работе над книгой, которая претендовала на раскрытие тайны исчезновения Агаты и в которой оно безоговорочно называлось рекламным трюком. Розалинда, которая сочла поведение Джудит объявлением вендетты ее семье, была потрясена и испытала омерзение к поступку бывшей подруги. Как ни странно, сама Агата, узнав в 1960 году, что журналист Ричи Колдер собирается писать книгу, в которую должны были войти его «воспоминания» о том, как Агату обнаружили в Харрогите, отреагировала вяло. Агата писала Эдмунду Корку: «Вы, наверное, беспокоитесь, что это дошло до моих ушей, но, в конце концов, это ничем не хуже того, что дает всходы каждые несколько лет. Так какой смысл поднимать шумиху на этот раз?» Отчасти это могло быть бравадой, но, так или иначе, Розалинда всегда старалась, чтобы подобные слухи обходили Агату стороной.

Точно так же она упорно стояла на страже интересов творчества матери. Она яростно отбивала атаки на ее книги, которые часто случались и после смерти писательницы, хотя успех их был таков, что они не нуждались в защите и можно было бы спокойно предоставить кому угодно говорить что угодно. Но Розалинда чувствовала, что жизнь и творчество Агаты Кристи часто извращают, как в передаче «Я обвиняю» Четвертого канала, которая ее очень разгневала.[493] До собственной смерти в 2004 году Розалинда чувствовала себя обязанной защищать книги матери. Даже перестав быть влиятельным лицом в компании «Агата Кристи лимитед», она ополчалась на многое, что делалось от имени компании, протестовала против адаптаций, которые казались ей абсурдными, неприемлемыми и недостаточно уважительными к оригиналам. Превосходный телесериал Би-би-си с Джоан Хиксон в роли мисс Марпл заслужил ее восторженную похвалу; сериал Ай-ти-ви «Пуаро» в целом одобрен, но она не могла понять необходимости все же встречающихся в нем неточностей. Розалинда была уверена: чем ближе интерпретация к оригиналу, тем лучше, и в общем была права. Но ее уверенность зиждилась исключительно на преданности матери и убежденности, что так хотела бы сама Агата.

Она помнила, например, в какое отчаяние повергали мать экранизации Эм-джи-эм. Агата пыталась не принимать это близко к сердцу, но на самом деле ее это очень глубоко задевало, и в марте 1964 года Розалинда написала Корку:

«Я чувствую свою личную ответственность, и мне стыдно за наше соглашение с Эм-джи-эм. Лари Бэчманн знал, что он не прав как с юридической, так и с моральной точки зрения в том, что касается этого фильма… Вы можете сказать, как постоянно говорили все последние дни, что это хорошие деньги, но я пребываю в смятении (и искренне огорчена тем, что Вы не разделяете моих чувств) оттого, что мы действительно подвели мою мать в этом деле».

А вот из письма, написанного в 1965 году: «Меня очень тревожат налоги моей матери… Главное опасение касается моей матери… Она неважно выглядит, и я знаю, что все это ее очень беспокоит».[494]

Возникало ощущение, будто Розалинда чувствует свою вину перед Агатой: не только из-за того, что матери приходится тяжело трудиться ради их общего благополучия, но и из-за того, что у нее самой вызывает отвращение работа, за которую она, казалось бы, должна быть только благодарна. Чтобы Агата могла писать, Розалинда должна была помогать ей управляться со всем остальным. Так сложилась жизнь, и это порождало в душе Розалинды смешанные чувства, о которых она, будучи таким человеком, каким была, не только не говорила вслух, но даже не позволяла себе думать. Тем не менее ее постоянное стремление оградить Агату отчасти все же было связано с чувством вины: защищая мать, она пыталась избавиться от этого чувства и доказать самой себе, что оно ложно.

Чем старше становилась Агата, тем больше оберегала ее Розалинда. А после смерти матери она вообще превратилась в разъяренную львицу и без малейших колебаний бросалась защищать ее и как женщину, и как писательницу. «Даже при том, что я ее дочь, я уверена, что она была исключительной личностью!»[495] Так же как мать, Розалинда являлась продуктом своего времени, в котором было не принято проявлять слабость на людях, но в отличие от матери обладала незаурядной способностью принимать все, чем огорошивала ее жизнь, спокойно и относиться ко всему просто как к данности. Она была дочерью Агаты Кристи, что влекло за собой как хорошее, так и плохое. И это был просто факт.