Агата Кристи. Английская тайна - Лора Томпсон

Письмо было переслано Корку как свидетельство безразличия Агаты. «Я решительно не готов продвигаться вперед до тех пор, пока наша схема не получит Вашего безоговорочного одобрения, — написал он ей. — Ее осуществление возможно лишь при условии Вашего полного доверия ко мне и Энтони…»[473] Он не переставал верить, что создание компании необходимо, но отчаянно хотел, чтобы Агата была довольна затеянным предприятием, хотя в глубине души знал, что это не так. Тем не менее она согласилась со схемой.

«Задетая тем, что была названа безразличной (не вами — Энтони), я послала возмущенную телеграмму, отвергающую обвинение. Покладистая — да, но не безразличная… Ладно, оставьте сомнения, Эдмунд, я знаю, что Вы делаете все возможное для моего финансового благополучия (и покоя!), и полностью доверяю Вам и Энтони, тем более что я сама всегда побуждала Вас придумать что-нибудь в этом роде, разве не так? Поэтому не давайте тревогам слишком омрачать Ваше чело».[474]

Но она оказалась права, сомневаясь в том, что придуманная схема защитит ее. В 1957 году департамент по налогам и сборам снова зашевелился. Он оспаривал правомочность передачи налогового бремени по доходам от прав на издание произведений Агаты, которые составили около 120 тысяч фунтов, в руки доверительных собственников. Надо признать, что схема, согласно которой утверждалось, будто Агата «умерла как автор» в 1955 году и возродилась всего лишь как наемный служащий компании с рядовым налоговым индексом, действительно вызывала сомнения. Сначала департамент согласился с подобным изменением ее статуса, потом, как выразился Корк, «передумал легко, как это может делать только корона». Так же как после дела Сабатини в 1938 году, для Агаты начался кошмар налоговых проблем в Америке, в Англии над ней нависла новая угроза ввиду прецедента, ждавшего судебного решения, — на сей раз речь шла об авторских правах покойного писателя Питера Чейни; дело завершилось лишь в конце 1964 года.

Тем временем Корк решил действовать дальше. После успеха «Свидетеля обвинения» возник большой интерес к нему со стороны киноиндустрии; перспектива сотрудничества с Эм-джи-эм казалась простым способом откупиться от налоговиков, если такая необходимость возникнет. Сделка оказалась неудачной. По словам Мэтью, книги Агаты «были просто отданы первому, кто сделал предложение».[475] В начале 1960 года компания Эм-джи-эм заплатила 75 тысяч фунтов за права на экранизацию и телепостановку; в то время ожидалось, что доход — который должен был быть разделен пополам между Эм-джи-эм и «Агатой Кристи лимитед» — будет приличным. И снова Агата усомнилась, и снова оказалась права. «Надеюсь, из-за соглашения с Эм-джи-эм не будет „разбитых сердец“… Но чему быть, того не миновать! И потеряв в деньгах, можно избавиться от забот. Только не надрывайте из-за этого свое сердце, Эдмунд, дорогой…»[476]

В Эм-джи-эм на роль мисс Марпл взяли Маргарет Рутерфорд, которая на первый взгляд совершенно не подходила для нее по своим физическим данным — крупная, с грузной подпрыгивающей походкой, лицом, которое кто-то сравнил с яйцом-пашот, — но при этом с подобающе мягким голосом и чисто английским дамским обаянием. Как написал Розалинде Корк, «она гораздо больше похожа на мисс Марпл, чем иные лишенные простоты американские кокетки, которых нам предлагали. У Эм-джи-эм есть виды на Рутерфорд и на будущее, так что можно надеяться на долгую и прибыльную экранную жизнь мисс Марпл». Первый фильм, «Она сказала: „Убийство“», вышедший в 1961 году, являлся экранизацией «В 4.50 из Паддингтона». Он имел хорошие сборы, но у Агаты были основания написать Корку после семейного просмотра фильма в кинотеатре «Ригал» в Торки: «По правде сказать, фильм весьма слабый! Я так и думала тогда, вечером, в Лондоне, но не могла сказать этого в присутствии Маргарет Рутерфорд, тем более что она-то как раз очень хороша. Я подумала: может, у меня сложится другое впечатление, если я еще раз посмотрю фильм в настоящем кинотеатре, с публикой? Но нет, решительно нет».[477]

Агате нравилась Маргарет Рутерфорд, она восхищалась ею и посвятила ей «И, треснув, зеркало звенит». «Поверьте, для меня это момент величайшей в жизни гордости, — с трогательной искренностью написала ей Рутерфорд. — Я рада, что Вам понравилось мое исполнение, поскольку никто, кроме Вас, по-настоящему не знает, какая она, „мисс Марпл“. Я лишь с полным доверием отдала себя в ее руки, и она сделала остальное… Она сделала меня очень счастливой!» Пикантность ситуации состояла в том, что, хотя актриса выражала горячее желание продолжать работу, Агата предпринимала все возможное, чтобы остановить съемки фильмов. Ее мнение о картине «Она сказала: „Убийство“» («весьма слабый») было пустяком по сравнению с тем, что она думала об «Убийстве на скаку» — крайне вольной интерпретации романа «День поминовения», действие которого в фильме по непонятной причине перенесено в школу верховой езды, и о «Самом подлом убийстве» — еще более вольной интерпретации романа «Миссис Макгинти с жизнью рассталась».[478] Когда Агата ясно дала понять, что она думает по поводу излишних вольностей в обращении с ее текстами, Эм-джи-эм не нашла ничего лучшего, чем выйти с фильмом «Убийство: аврал!», в котором мисс Марпл действовала на корабле военно-морских сил и который вообще не имел ничего общего ни с одним из сюжетов Кристи.

После этого студия принялась за Пуаро, которому уготовила реинкарнацию в облике усатого старого развратника — его роль исполнял Зеро Мостел. Были сняты также «Убийства по алфавиту»[479] — с Тони Рэндаллом в роли Пуаро и Маргарет Рутерфорд в роли мисс Марпл, на этом все и закончилось. Поначалу у Агаты сложились дружеские отношения с Лоренсом Бэчманном, представителем Эм-джи-эм, который нанес ей визит в Гринвее и очень ей понравился, поскольку и он, и его жена обожали собак (Агата к тому времени обзавелась собственным манчестерским терьером по кличке Трикл из помета 1955 года, которого Розалинда подарила матери, поскольку он не ладил с ее шитсу). Бэчманн заверил Агату, что экранизации — хотя они неизбежно и будут несколько отклоняться от оригинального сюжета — не расстроят ее и не поставят в неловкое положение. Так что она была готова даже к существенным изменениям. «Не думайте, что я расстроена фильмом «Она сказала: „Убийство“», — писала она Корку. — Вовсе нет! Он более-менее соответствует тому, чего я и ожидала».[480] Но на премьере «Убийства на скаку» она присутствовать отказалась и не без язвительности написала Бэчманну по поводу переноса места действия в школу верховой езды: «Смотрите не убейте Маргарет Рутерфорд, заставляя ее слишком много заниматься спортом на свежем воздухе».[481] Но больше всего ее расстроило название фильма «Убийство: аврал!». «Возвращаю Вам эту чепуху! — написала она Пэт Корк (дочери Эдмунда) по прочтении сценария в марте 1964 года. — Почему, черт возьми, Эм-джи-эм не может писать собственные сценарии, снимать Маргарет Рутерфорд в роли некой старой дамы, скажем мисс Сэмпсон, получать массу дешевого удовольствия и оставить в покое мои сочинения?» Об этом не могло быть и речи. В Эм-джи-эм очень ценили ее книги; только вот почему при этом они сделали все, что могли, чтобы погубить все то, что в них действительно ценно?