Любовь дикая и прекрасная - Бертрис Смолл

— Есть добрая весть… и есть плохая, — сказал он.

— Какая добрая?

— Нас не преследуют. Им не удалось напасть на след, и они решили сказать своему хозяину, будто ты умерла при выкидыше. Но мы все равно пойдем осторожно: я не хочу натыкаться на османских чиновников, которые задают излишние вопросы. Или на каких-нибудь востроглазых работорговцев.

Она вздохнула:

— Слава Богу, что не преследуют. Но какова же плохая весть, любимый?

— Эстер Кира умерла.

— О Френсис! Но ведь возраст… Ей перевалило уже за сто лет. Что ж, да простит Господь ее душу. По-моему, у нее была великая душа.

— Да, — кивнул Ботвелл.

И хорошо, что причиной этой смерти жена посчитала старость. На самом же деле все случилось по-иному.

Произошло внезапное колебание курса турецкой валюты. По городу побежали тревожные слухи, людей умышленно настраивали против банкиров. В тот день Эстер навещала во дворце мать султана, а когда возвращалась домой, натолкнулась на разъяренную толпу. Старую даму вытащили из паланкина и забросали камнями. Назавтра курс валюты чудесным образом вернулся к своему обычному уровню. Однако Эстер Кира была уже мертва.

И султан, и валиде не жалели слов горести, но перед судом за это очевидное убийство не предстал никто.

Кира, однако, вняли этому предупреждению. Ашеру было дано приказание идти со своими подопечными до самой Италии, а там устроиться в Риме у дядюшки. Главное отделение банка продолжало свои обычные операции, но без прежней помпы, ибо высочайшая милость была утеряна.

Не желая обременять жену чувством вины и усугублять ее горе, лорд Ботвелл опустил в своем рассказе эти подробности. Самая трудная часть пути еще только предстояла, и Катрионе нужно было собраться с силами. Времени плакать не было. Френсис все-таки спросил, не хочет ли она связаться с Латифой Султан, но ей показалось лучше подождать до Италии. Тогда она пошлет своей османской кузине вместе с письмом особый подарок — копию подвески Чиры Хафиз.

Задерживаться далее в Лариссе не имело смысла.

На следующий день, попрощавшись с радушными хозяевами, путешественники отправились вверх по реке.

Саул выпустил голубя: когда эта птица прилетит в Стамбул, Кира узнают, что Ашер благополучно добрался до Лариссы.

Спустя два дня мнимые торговцы причалили в Триккале, где и продали свой небольшой запас шелков. Купец не скрывал восторга, потому что редко встречал такое отличное качество. Для вида пришлось взять на борт немного товаров для обмена.

Наутро беглецы покинули Триккалу и снова продолжили путь вверх по течению. Берега стали более дикими, русло — каменистее, а барашки на воде предупреждали о порогах. Ботвелл с Ашером по очереди становились к рулю, а Катриона и Сюзан, сменяя друг друга, наблюдали за рекой с носа суденышка. Конолл время от времени взбирался на высокую мачту и, цепляясь за свой шаткий насест, высматривал опасные стремнины.

Ночью плыть они уже не могли. Для большей безопасности бросали морской якорь посреди реки и всегда оставляли стражу. Местность выглядела все менее обжитой, теперь она кишела разбойниками.

Уже в самых своих верховьях Пиньос окончательно сузился, обмелел, а по дну пошли сплошные камни. Теперь путникам два дня предстояло шагать по лесистым горам к реке Аоос, а потом еще немного вдоль нее до того места, где Ботвелл с Коноллом спрятали другую лодку. А та, что благополучно вывезла их из самого сердца Османской империи, была потоплена. Ботвелл по-прежнему не желал ничем себя выдавать.

Графиня удивлялась, как в таком дремучем лесу мужчины находили дорогу. Но Ботвелл объяснил, что, идя в Стамбул, оставлял на деревьях глубокие зарубки. Почти год спустя они все еще были заметны. А лес был похож на шотландский — дубы, вязы, сосны, березы. Путники встречали диких оленей, медведей, волков, кабанов, видели множество знакомых птиц. И все эти божьи твари тоже напоминали им о родине.

Каждый нес с собой небольшой запас пищи. Был мешок мелкой муки, ее смешивали с водой, варили, и выходила каша. Или поджаривали на раскаленном камне и ели хлеб. Из другого мешка доставали инжир, изюм, сушеные персики. Ашер развертывал серебристо-красную фольгу и отламывал кусок от небольшого темного брикета, спрессованного из сушеных листьев. Он называл это «чай». Размешивая кусочки в кипятке, Кира получал напиток янтарного цвета, который шотландцы нашли подкрепляющим.

У всех было оружие. У Сюзан — кинжал. У Катрионы с Ашером — тоже по кинжалу и вдобавок еще по ятагану. Конолл и Ботвелл несли, кроме этого, большие английские луки со стрелами.

В первый день им удалось пройти много миль. Конолл сумел подстрелить двух уток, которых женщины на привале ощипали и зажарили с сушеными фруктами. А Ботвелл, никогда не упускавший случая порыбачить в горном ручье, вытянул три форели. Еда всем понравилась.

Наутро беглецы тщательно залили костер водой и прикопали кострище. К полудню они добрались до истоков Аооса, а еще через час, спускаясь вдоль каменистого берега, неожиданно вышли на заросшую, но еще вполне проходимую дорогу. Кат спросила о ней, когда путники присели пожевать фруктов и напиться воды.

— Сработана рабами Рима, — отвечал Ботвелл. — Иллирия была любимой провинцией императоров. Есть две легенды относительно этого названия. Ведут его от Иллирия — героя, которого римляне считают сыном Циклопа Полифема и морской нимфы Галатеи, греки же — сыном Кадма и Гармонии.

— А почему это была любимая провинция?

— Потому что иллирийцы — прирожденные воины, жестокие и выносливые. Римляне охотно набирали их в свое войско. А в третьем веке после Рождества Христова на империю накатилась первая волна варваров, и Иллирия стала последним оплотом античной культуры. Именно отсюда в ту пору чаще всего происходили выдающиеся императоры, которые выбирались их солдатами прямо на поле сражения. Сейчас, конечно, это лишь окраина Османского царства. Однако здесь меньше турок, чем в других местах, потому что жители приняли мусульманство. Так они избежали завоевания и сохранили свои земли. Султан крепко держит города и долины, но в горах местным племенам оставили их старинные права. Они платят за это большую дань… Дальше придется идти осторожно. Не хочу привлекать ничьего внимания.

Катриона посмотрела ему прямо в глаза.

— Нам грозит опасность?

— Скажем так, лучше не нарываться ни на каких разбойников. Мы в безопасности до тех пор, пока движемся и пока темно. У них еще живы языческие запреты — они никогда не нападают ночью.

На следующий день в два часа пополудни маленький отряд наконец вышел к пещере, в которой была спрятана лодка. Хорошо укрытый тайник сохранился нетронутым. Ничто не мешало беглецам сразу же и начать сплавляться, но Ботвелл решил, что у женщин усталый вид.