Обратный отсчет: Равнина - Токацин

— В день Камня? — Айзек недоверчиво покачал головой.

Вепуат, никого не слушая, возился с сигма-сканером. Он помахал «щупами» по сторонам, развернул их кверху — и восторженно взвыл.

— Там Элогвен!

…Элогвена сарматы уже не застали — только повышенный фон, качающуюся стрелку-указатель под экраном дозиметра, грохот костяных барабанов и вой десятков дудок. К Сарматскому холму сошлись три сааг-туула. Кочевники высыпали на броню, бортовые «люки» открылись нараспашку. На загривке одного из зверей стоял Урджен — в парадной пернатой накидке и шлеме-черепе — и дудел в большую раковину. Гедимин покосился на него — и уставился на крышу торгового павильона. Там, прямо на складчатом гребне, выстроились Сэта с гремящими гирляндами в руках. Двое дули в дудки, один скрежетал костью о кость. Те, кому не дали инструментов, старательно подвывали.

— Да усилится Пламя стократно! — Кут’тайри, весь в белом огне, повернулся к сарматам и вскинул гремящее ожерелье. — Юное, оно расправляет крылья — и древнее приветствует его!

Гедимин мигнул.

— Урджен! — крикнул Вепуат, выйдя на обрыв. Вышел он вовремя — Джагулы начали уставать, и в грохоте и вое появились долгие перерывы. Урджен опустил ракушку и широко ухмыльнулся.

— Ты пропустила рассвет, Урху. А мы вот видели его четырежды!

— Там, где Пламя горит, — там очень жарко? — перебил его кто-то из самок. Джагулка выглядывала из «люка»; на ней была только перевязь, прижимающая к груди шевелящийся свёрток. Из свёртка торчали две пары мохнатых ушей.

— Ага. Вот я туда и не лазил, — сказал Вепуат, недовольно щурясь. — Джагзуу! Ну куда⁈ Уронишь же!

Треск и завывания над плато наконец стихли. Сэта спустились с крыши, миновали сарматов и исчезли в красной вспышке. На верхушке сторожевой башни вспыхнул и тут же угас огонь. Кут’тайри с почтительным жестом повернулся к Айзеку.

— Тут было два луча после рассвета. Юное Пламя показало свою мощь, и древнее ответило ему. Четырёхкратный рассвет, — такого над Равниной не бывало!

Запястье Гедимина мигнуло светодиодом. Сармат схватился за дозиметр. Мощный поток сигма-излучения прошёл под его ногами с «запада» на «восток» и угас. Гедимин успел досчитать до пятидесяти, прежде чем светодиод зажёгся вновь. Излучение шло с «востока» и было в разы сильнее.

— Общаются? — Айзек покосился на его дозиметр. — Пусть так… Вепуат! Кто говорил, что аборигены ушли⁈

Вепуат фыркнул.

— Они при мне уходили с башни! Что мне было, час тут сидеть⁈ Кут’тайри, подожди! Вы Элогвена видели?

Гедимин покосился на пятнистое небо. В его складках ещё догорали зелёные отсветы. Стрелка-указатель на дозиметре плавно крутилась из стороны в сторону. Сармат развернул запястье вертикально — колебания не прекратились.

— Тут что-то… — пробормотал он, оглядываясь по сторонам. «Элидген» снова послал на восток' пульсирующее излучение, на время заглушив странный сигнал. Пара секунд — и стрелка закрутилась вновь.

— Что там? — Айзек взглянул на его дозиметр, поднял свой и еле слышно хмыкнул. — Так. Похоже, мы привлекли чьё-то внимание.

— Тут кто-то из этих… квантовых штуковин, — Гедимин настороженно сощурился на соседнее плато. — Что ей надо?

Айзек пожал плечами.

— Интересуется. Следи за приборами, атомщик. А вот язык придерживай. Знаю я, как ты общаешься с богами…

20 день Земли, месяц Лучей. Равнина, Сфен Земли, ИЭС «Элидген»

— А квантовая штука ушла, — заметил Вепуат, взглянув на дозиметр. Побудка уже пробулькала, из коридора доносился стук мисок, плеск Би-плазмы и голоса проснувшихся филков, в очереди у душевой снова делили купальные чаны. Вепуат, против обыкновения, никуда не сбежал затемно — сидел спокойно на матрасе. Гедимин покосился на него с вялым удивлением и провёл ладонью по шлему.

— Так на что ей смотреть? До запуска тут ничего интересного не будет.

Дозиметр показывал восемь микрокьюгенов, стрелка-указатель «видела» только реакторы. Странные явления закончились, объяснить их сармат по-прежнему не мог. «Интересно, что будет на запуске…» — он поднялся с матраса и потянулся, упираясь руками в потолок.

— Никуда не бежишь? — Вепуат едва заметно ухмыльнулся. — Пойдёшь со мной к Броннам? Сегодня торги, — возьму часть грибов на обмен. Свежие, они выше ценятся.

…Пища Броннов готовилась подолгу, — в шлюзовой камере всегда булькали котелки, и что-то шкворчало под массивными крышками. За готовкой в этот раз следили всего двое — Тильчи и Уттунри. «Животновод» при виде сарматов вскочил с радостным писком. Уттунри помрачнел ещё сильнее и брезгливо потыкал рогулькой в котёл.

— Чего вас тут оставили? — Вепуат покосился на почему-то закрытый шлюз. Уттунри недовольно дёрнул вибриссами.

— Я неместный. Тильчи вас ждёт. А они там гриб толкут.

Вепуат мигнул.

…От полуметрового гриба осталась лишь кожура. Всё остальное — рыхлую тёмно-бурую массу — сейчас толкли в ступке. Истолчённое вываливали в кучу измельчённой листвы и заворачивали в тряпьё. Один такой свёрток, насквозь мокрый, кто-то из Броннов перевязывал ремешками.

— А я думал, вы подождёте, пока он сам лопнет, — хмыкнул Вепуат, разглядывая кожуру. Её раскололи крест-накрест — клиньями, как ствол дерева. «А лопнуло бы скоро,» — думал Гедимин, рассматривая следы неравномерного растяжения. Под кожурой успели накопиться пузыри газа. Мякоть съёжилась и частично разложилась. Светлые куски валялись по оранжерее — Бронны забрали только тёмные, спороносные.

— День Земли сегодня? Придёт страж? — «командир» Броннов, подняв мокрый свёрток двумя руками, протянул его Вепуату. — Эту вещь отдай ему. Это для Аммены. Здесь столько семян не нужно.

— Ага, отдам, — Вепуат завернул «семена» в защитное поле, оставив небольшой просвет. — Вам тут ничего не надо? Сегодня торги — может, купить вам чего?

В соседнем отсеке запищали. Бронны вдвоём тащили по «тропе» корзину метровой высоты. Внутри лежали чуть подсохшие куски куджаглы.

— У нергонов нет годной еды, — пропищал «командир». — Мяса у нас довольно, а хороших шкур сейчас нет. Купи себе, что собирался. Семена отдать не забудь!

Вепуат