Девятый Замок - Хаген Альварсон

— Думается, ты, Эльри Бродяга, из той же помойки, что и я, и ты не мой отец. Не делай вид, что чем-то лучше и выше меня. Ты не стал знатным человеком, а я пока не попал от тебя в зависимость, я не твой раб и не крестьянин на твоей земле. Так что, повторяю, отвали. Это моя жизнь, это моё дело. Можешь прожить за меня мою жизнь? Я не против, боги свидетели!

— Это не только твоя жизнь, — мрачно процедил Эльри, — и мне не всё равно. Ты можешь плевать на меня, на лучшего друга, с которым делил кров и кровь, последний глоток и кусок, которого, было дело, спасал от гибели… Ты можешь плевать на родителей, на отца и мать, на деда, на прадеда, и на весь род до самых истоков, ибо вряд ли Предки гордятся тобою ныне! Ты можешь плевать на Ярнгерд дочь Лейфа, что плакала о тебе, когда ты уходил в поход, а ведь были у неё женихи и позавиднее тебя, и теперь нет тебе проку слать к Лейфу Торгуссону сватов… Ты можешь плевать даже на себя, что ты и так делаешь. Но!

Эльри нагнулся и ухватил Фрора за клок облёванной бороды. Тряхнул.

И проговорил, леденея от тихой ярости:

— Я не позволю тебе плевать на обычаи нашего народа!

Фрор захлопал красными слезящимися глазами.

— Ах, ты не понял? — Эльри почти шептал, не в силах унять дрожь в голосе, — так я напомню! Напомню тебе весёлую девчушку Альду, дочь Даина бонда, у которого мы делали остановку. Напомню, как ты, вонючий опарыш, лез к ней под юбку. Несмотря на то, что Альда ещё не вошла в пору замужества, и не к её отцу слал ты сватов. Несмотря на то, что это видела Ярнгерд, чьи слёзы ещё не высохли, а губы помнят тебя. А ведь я в своё время тоже неровно дышал при виде достойной дочери Лейфа… И, быть может, со мною она была бы счастлива. А Даин ничего не сказал тебе, ничего… Как же — ведь ты герой. Ты ведь Убийца Дракона! Ха! Думается, ни Сигурд Фафнирсбани, ни Эовульф, о которых ты так любил слушать в детстве, и которые снискали славы поболе тебя, не стали бы в пьяном угаре нарушать заветы предков…

Эльри отпустил Фрора и с омерзением вытер руку о стену.

— Вот оно как, — Фрор отполз подальше и теперь жутковато скалился в полутьме, напоминая жалкого, истосковавшегося по крови драугра, что нашёл живую зверушку. — Ты завидуешь!

Эльри вздохнул. Вот кому он завидовал в последнюю очередь…

— Да! Да! Завидуешь! — квакал Фрор, выпучив глаза, как огромная раздутая жаба. — У меня — почёт и слава, богатство и девы! Я увёл у тебя невесту, вот ты и злишься. А мне она больше ни к чему, бери, пользуйся на здоровье! Ты упоминал моих родителей? У меня они хоть есть. А ты кто? Несчастненькая сиротинушка, ай-ай-ай! Пожалейте деточку! Ублюдок, выродок, сын полка! Твоя мать была шлюхой-торговкой в обозе! И неведомо, кто твой батюшка. Может, грэтхен? Может, ты пришиб его случайно? Кто ты такой против меня? Безродный ниддинг! Я — да, я герой, я воин, я завоеватель! Если бы не я — не видать победы Свегдиру хёвдингу в том походе! Я — Убийца Дракона, а тебя как прозвали? Убийца Щенков? Достойное имя! Где ты был, когда я убил дракона? Изображал тяжко раненного? А я прикончил змея! Вот он! Вот!

Фрор откинул какую-то тряпку, и в полумраке сверкнули мёртвым золотом очи дракона. Свет лампы переливался на его чешуе. Остекленевший взор манил сквозь прозрачный раствор. Казалось, гад ухмылялся…

— Я — убийца дракона! — вопил Фрор. — А кто ты? Кто ты? Кто?!

— Я, — очень тихо и очень печально ответил Эльри, — я когда-то был твоим другом. Когда-то очень давно…

И вышел, не простившись.

Эльри шагал куда-то, глухой, слепой, опустошённый… Ему хотелось убить себя. За то, что не смог спасти друга. За то, что не заметил вовремя. И если бы это помогло — он бы уже никуда не шёл…

…и звенели в ушах, обжигая обидой, последние слова Фрора, сына Фаина:

" — Ты свободен от клятвы, которую дал мне! Свободен! Не мсти за меня никому, и я не стану мстить за тебя, Эльри Завистник!"

Эльри завидовал пьяницам. Они хотя бы могут утопить горе…

— Я думал, это пройдёт со временем. Не прошло… Что случилось? Мы не дети, мы видели многое, о чём тут не время говорить. Было и похуже, чем на Стурмсее. На южных болотах, в подземельях, в горах… Что его сломало? Что?..

— Ты правда желаешь это узнать?

— Я догадываюсь. Но хочу знать точно.

— Тогда — смотри!

Она коснулась лица. Кожа, нос, глаза, губы — осыпались песком. Изумлённый Эльри смотрел на дрожащее море. И видел там…

…Удар.

Памятный, знатный удар. Такие не забываются. Безумный оскал жёлтого грэтхена, острые зубы, выхваченные факелами из пещерной тьмы, кровожадные глаза… И булава. По голове. Как гром. Как град.

Бешенство, ярость — и пустота.

Фрор тут же отомстил: топор развалил пополам ушастую башку. Мстил бы ещё, да оказалось — некому. Тела грэтхенов и двергов валялись вперемешку на полу пещеры. Фрор вытер кровь с топора. Оглянулся. Рядом тяжело дышал могучий рослый воин из главинов, голый по пояс. Он вытер пот со лба и махнул Фрору. Громадный меч положил на плечо. Четверо сварфов бродили меж трупов. В свете факелов их лица казались ещё более красными, чем обычно. Колдунья-итленка все ещё дико озиралась вокруг, не выпуская жезла-ветви. Из прохода к ним уже спешили свои, на подмогу…

— Опоздали, — буркнул один из сварфов, — нате вон, забирайте…

— Всех перебили? — уточнил скучным голосом начальник прибывших, пока те уносили раненного Эльри и погибших двергов.

Бурчавший покосился на золотой браслет, охвативший запястье главного. Достойный хёвдинг, получивший дар от самого Свегдира, мрачно смотрел на остаток отряда. Не было похоже, что он доволен. Что же, меньше ему будет повода для радости.

— Не всех, — говоривший плюнул на расколотую голову грэтхена. — Часть бежала.

— Бежала? — изогнул бровь хёвдинг. — Куда?

— Да там бабы с детьми, старичьё…

— Куда? — настойчиво повторил хёвдинг.

Воин указал на пролом в стене.

— Готовы продолжить погоню?

— Передай Свегдиру хёвдингу, — ударил кулаком в грудь воин, — что Ормар Скёлльбрестир не просто так клялся в верности ему и его роду! Мы разыщем ублюдков и их тайники! Дайте мне ещё дюжину бойцов, да прикройте сзади! И позаботьтесь о вон том вирфе! Он ещё жив, и бился неплохо.

Фрор подошёл к Ормару, тихо сказал:

— Спасибо, Сокрушитель Черепов…

Тот поморщился, махнул рукой и приказал:

— За мной! Факелы — готовь!..

Тесно. Темно. Смердит. Кто-то наступает на пятки. Колдунья в облике летучей мыши — далеко впереди. Факелы коптят и чадят. Всё опротивело.

И крадётся в череп подлая мыслишка: разве три сотни марок — такие уж большие деньги?..