Обратный отсчет: Равнина - Токацин

— Твой гнев оправдан, жрец Пламени. Больше такого не допустят.

Вепуат хмыкнул.

— Раньше допускали, а теперь — нет? Что поменялось?

— Ты же был там, в Ур-Шаксу, — Кьюсс склонил голову. — И ты, и могучий Геджер. Стражи Ур-Шаксу были глупы, не прочли волю богов. Вы показали её. Пламя показало, как оно сильно, и боги признали его решение. Мы нанесли на камни Ур-Шаксу знак Пламени — вы увидите его, если туда вернётесь. Мы никогда не искали ссоры с богами — пусть Пламя об этом знает.

— А. Ладно, — пробормотал Вепуат. — Мы с вами тоже не ссорились. Не будет диверсий — вас никто не тронет. Так и передай Джере и Ларрату.

В ущельях взвыли.

— Уру-Джагзур! — с трудом различил Гедимин. Дальше шло что-то про Нерга, но воющий слишком сильно волновался. Туун-шу уже разворачивался над долиной, и для него освобождали место в клиновидном построении. Булькающий звон стал громче, следом засвистели дудки. Вепуат, смахнув защитный купол, подобрал «подношения» и сдержанно хмыкнул.

— Надо же! Айзек удивится.

С «юго-запада» донёсся протяжный гудок — сигналил бронеход.

…Айзек и Гварза переглянулись.

— Ты всё проверил? Джагулам показывал?

— И им, и Хассеку, — закивал Вепуат. — Он все эти штуки только что не обнюхал!

— Лёд — на склад, пигменты — Альготу, — распорядился Айзек. — Контейнеры лучше уничтожить. Значит, после взрыва башни Кьюссы прониклись к вам почтением…

Вепуат развёл руками.

— Ну, так вот у них тут принято. Надо бы слетать в Уру-Джагзур — проверить, что там со знаком Пламени.

— И влезть в очередную ловушку, — Гварза поморщился. — Что такое уккулан?

— Местный ксилофон из деревяшек и костей, — пояснил Айзек. — Говоришь, хранитель заинтересовался… Гедимин! У тебя точно есть сканы этой штуки. Можешь воспроизвести?

33 день Лучей, месяц Земли. Равнина, Сфен Земли, ИЭС «Элидген»

— Сброс вспомогательных стержней, — вполголоса скомандовал Айзек. Гедимин следил за свечением монитора. Оно было слишком ярким — даже сейчас, когда вспомогательные стержни вошли в активную зону, и ипрон принял лучевой удар на себя.

— Экран нигде не пробило? — спросил помрачневший Гварза. Айзек резко качнул головой.

— Я проверил. Пробой один — сам ирренций внутри реактора. Это он реагирует… Что дальше? Аварийные стержни?

— Он спокоен, — отозвался Гедимин, напряжённо прислушиваясь к ощущениям; что-то дышало теплом в висок, но не расплеталось на отдельные волокна. — Оставь его так. Запускать сегодня нельзя.

Гварза фыркнул.

— Дельная мысль! Сам догадался?

— Спокойно! — Айзек сердито сощурился. — Значит, пережидаем шквал. Экипаж держать под усиленным экраном, ничего важного не трогать!

…«Хорошо, что вчера ничего запустить не успели,» — думал Гедимин, глядя на трёхмерную схему «уккулана». «Как ирренций может что-то чувствовать через такие экраны? „Сигма“ усилилась — но она даже не пульсирует…»

Он встряхнул головой и кое-как сосредоточился на схеме. Сложного в ней ничего не было. «Простейший усилитель вибрации. Тут резонаторы…» — сармат подавил тоскливый вздох. «Осталось понять, на кой оно нам нужно.»

— Гедимин! — донеслось из приоткрытого шлюза. Вепуат, не дожидаясь, когда массивная створка отъедет в сторону, просунул в проём руку с передатчиком. Над запястьем повисла объёмная голограмма.

— Смотри!

На «снимке» застыло множество состыкованных бронированных объектов. На краю, там, где их строй был не таким плотным, Гедимин разглядел один небольшой комок, лишённый брони, и второй — уже её наращивающий.

— Два деления? — сармат наконец опознал клетки кровяного камня. — Свежие?

— Ага, — Вепуат широко ухмыльнулся. — Я сперва подумал, что посчитал и вчерашнее. Но вчарашнее — вот оно, видишь?

Он ткнул пальцем в толщу структуры. Вчерашнюю клетку от соседних ещё можно было отличить — по толщине и рельефу нарощенной брони.

— И две новые за сегодня. А до вечера, может, и третье дозреет.

Не выключая проектор, Вепуат подошёл к столу, взглянул на схему — и, виновато хмыкнув, захлопал себя по запястью.

— Вот, смотри сюда. Я разобрал, где там что. Вот список.

Гедимин глянул на новую голограмму и едва заметно поморщился.

— Кьюссы — они не очень-то морочатся с выпрямлением досок, — на ходу пояснял Вепуат, перекидывая файл со смарта на смарт. — Берут оттуда, где и так прямо. Дерево-обелиск, самое основание, средний слой. Ничего, сааг-туул с ним сладит. Выломает, макушку съест — а остальное мы к делу пристроим. Жалко, правда, — они ведь медленно растут…

Гедимин хмыкнул.

— На кой тут сдалось дерево-обелиск? Всё равно нужен круглый ствол для чана. Большой ствол. Часть пойдёт на чан, другую разрежем и выпрямим.

Вепуат оторвался от схемы и растерянно мигнул.

— Тут в инструкции — дерево-обелиск. Думаешь, с другой породой сработает так же?

— Дерево есть дерево, — буркнул Гедимин. — Должно вибрировать с определённой частотой. Подгоним толщину и плотность плашки — вибрация будет.

— Хм… — Вепуат с сомнением посмотрел на схему. — Вольно же ты обходишься с инструкциями.

Гедимин ткнул в схему когтем — ниже плашек, туда, где под ними висели резонаторы.

— Нужна точность? Вот это из кого будем делать?

Среди резонаторов уккулана были полые раковины — но были и черепа, и Гедимин и без анализа ДНК видел, что они принадлежат местным разумным. «Это Джагул. Ещё один, без нижней челюсти… череп, похоже, старый. А тут, помельче, — Бронны или Скогны…» — сармат качнул головой и брезгливо поморщился. «Дикарство, и ничего больше. Ракушки — ладно, можно подвесить, если такие у нас есть. А костей тут не будет.»

— Мн-да-а… — протянул Вепуат. — Трофеи — дело такое. Не всякий будет ими делиться. Но — мы же помогали с оружием? Часть трофеев — наша. Я поговорю со Скогнами…