Обратный отсчет: Равнина - Токацин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
…В зеркальном мониторе отражались поднятые экранирующие плиты. Три сборки замерли в ячейках. Гедимин смотрел, как под короткие команды операторов разворачивается захват, и старался умерить дыхание. Сердце билось часто и гулко.
— Шлем, — прошептал Айзек, тронув его за плечо. — Держи связь с реактором. С механикой мы разберёмся.
Он подтолкнул сармата к другому монитору — тому, в котором отражалась потускневшая активная зона. Управляющие стержни были опущены, коридоры оттока перекрыты — и всё равно реактор светился чересчур ярко.
— Спокойно, — прошептал Гедимин, дотрагиваясь до виска. Горячие щупальца задрожали, прилипая к коже. В мониторе отразились наконечники опускающейся сборки. Щупальца накалились, больно впиваясь в висок.
— Тихо! — прошипел сармат, смигивая слезу. Сборку опускали плавно, по сантиметру — и на её пути свечение соседних «колонн» становилось ярче.
— Вторую, — коротко скомандовал Айзек. Гедимин видел, как его пальцы судорожно сжимаются, и слышал тяжёлое дыхание. Захват замер над второй ячейкой. Гедимин смотрел, как светятся сборки. Новую ещё можно было отличить — она была заметно тусклее.
Волокнистые щупальца снова накалились — вторая сборка вошла в активную зону.
— Мощность! — вскрикнул филк-оператор.
Гедимин впился взглядом в рамку дозиметра. Внутри стеклянной колбы подвес судорожно дёргался — вверх-вниз, вверх-вниз.
— Heta! — скомандовал Айзек. Вторая сборка замерла, опустившись до упора. Подвес задёргался сильнее.
— Что с реактором? — Айзек развернулся к Гедимину. — «Элидген»! Приём!
— Волнует…ссся, — прошипел сармат, потирая обожжённый висок. «Элидген» снова не сдержался. Уже было видно, как дрожит в активной зоне свет. Две новые сборки оставались тусклыми.
— Прекратить, — донеслось от стены. Там, сложив руки на груди, стоял Гварза. Гедимин качнул головой.
— Он не напуган. Просто волнуется. Давайте третью. Он… думаю, он привыкнет.
— «Думаю»⁈ — Гварза презрительно фыркнул. — Речь о безопасности реактора! Айзек…
— Третью, — бросил Айзек, глядя на монитор хранилища. — Гедимин, держи связь!
…Подвес раскачивался в прежней амплитуде. Три светлые сборки, три тёмные, — они багровыми колоннами стояли перед глазами, даже теперь, когда Гедимин отвернулся.
— Пока его не трогайте, — сказал он, угрюмо щурясь. — Ушёл со связи.
— Может так оказаться, что местный ирренций ему непригоден? — спросил Айзек, и Гедимин дёрнулся, как от удара. «Вот как они все влезают в мозги⁈»
— У него были местные стержни, — буркнул он. — Металл из той же местности. Там ничего не случилось… такого, что повлияло бы.
Гварза сдержанно фыркнул.
— Полный список влияющих событий?..
— Кцет, — пробормотал Айзек, болезненно щурясь. — Разделка Кьюссов на трофеи… Насколько ирренций восприимчив…
Гедимин резко качнул головой.
— Они тут постоянно друг друга режут. Если бы так сильно влияло…
Он вспомнил разрушенный город Кьюссов, потом — взорванную башню в Уру-Джагзур. «А насколько такие… события на самом деле влияют? Если они разовые — может эффект быть временным?..»
— Мощность скачет, — доложил филк-оператор. Айзек оглянулся на монитор и тихо вздохнул.
— Хуже, по крайней мере, не стало. Ждём, наблюдаем. До завтра реактор не трогать!
…В коридоре что-то громко шуршало и периодически звякало. Гедимин быстро перебрал в уме все механизмы станции. «Непохоже…»
За углом, за открытой настежь дверью, горел яркий свет. Кут’тайри с раскалённой добела гривой держал в руках массивное ожерелье из множества нитей и размеренно его тряс. Металлические, каменные и костяные бусины бились друг о друга со стуком и звоном. На пальцах жреца дрожали белые язычки пламени.
— Ты чего? — встревоженно спросил Гедимин. Кут’тайри вряд ли его слышал. В глазницах горели огни. Он встряхивал ожерелье, размеренно что-то шелестя. Гедимин взглянул на дозиметр — излучение пульсировало в такт шелесту.
— Стой! — сармат схватил жреца за руку. Тот мигнул. Свечение в глазницах погасло.
— Юное Пламя набирает силу, — Кут’тайри наклонил голову. — Я слышу его волнение. Пусть шелест его успокоит.
Гедимин выпустил его руку.
— Ты… лучше пока ничего не делай, — пробормотал он, подозрительно глядя на ожерелье. «Подвес дрожал в том же ритме… Оно шуршит, потому что он дрожит, — или его дёргает, потому что эта штука брякает?»
— Тебе воля Пламени яснее, чем мне, — жрец без споров отложил ожерелье и шагнул к гамаку. — Скажи, когда во мне будет нужда.
— Угу, — буркнул Гедимин, глядя на дозиметр. Излучение заметно ослабло, но пульсация не угасала.
24 день Мысли, месяц Земли. Равнина, Сфен Земли, ИЭС «Элидген»
Подвес радиометра вроде бы не дёргался — но, приглядевшись, Гедимин различил редкие, едва заметные подрагивания. «Шкала на кьюгены, а тут амплитуда в микро,» — сармат посмотрел на наручный дозиметр и повернулся к шлюзу. «Нужен контрольный замер…»
— Стоять! — Айзек с неожиданной силой схватил его за плечо и развернул к мониторам. Гедимин изумлённо мигнул. «Что, и этот на местных стимуляторах? Вот же любители ненаправленных мутаций…»
— Контрольный замер, — он указал на дозиметр. Айзек отпустил его, но качнул головой — «нет».
— Пока в реактор не лезь. Посмотрим, что будет к вечеру. Вроде бы успокаивается…
— Команда на сброс? — полуутвердительно спросил оператор Ансур, оглянувшись на сарматов. Айзек кивнул ему и подошёл к монитору машзала. В нём отражались слабо светящиеся плитки-индикаторы — при перекрытых коридорах оттока фон был слишком низок, чтобы зажечь их всерьёз, и они постепенно угасали. Пока света хватало, чтобы рассмотреть красные кольчатые колонны.
— Начать подготовку к внешнему сбросу, — отрывисто скомандовал Айзек. Гедимин отступил к стене. Энергия накопительных сборок сквозь линзы уходила в небо; сармат покосился на них и перевёл взгляд
