Светила - Элеанор Каттон

Глава, в которой мистер Стейнз чудом избегает смерти, а мисс Уэдерелл, напротив, падает замертво.

Те Рау Тауфаре добрался до Притчардовой аптеки к половине четвертого; когда же пробило четыре, они с Притчардом уже сидели в наемной бричке, запряженной парой лошадей, и мчались на север так быстро, насколько позволяла повозка. Притчард, с непокрытой головой, привстав, отчаянно нахлестывал взмыленных скакунов. В оттопыренном кармане его пиджака покоилась склянка с лауданумом, вязко плещущаяся жидкость ржавого цвета маслянисто растекалась внутри по стеклу: эта пленка то истончалась, то уплотнялась всякий раз, как под колеса брички попадался камень.

Тауфаре обеими руками вцепился в спинку сиденья, борясь с подступающей тошнотой.

– Он сказал, ему нужен я! – в восторге твердил себе под нос Притчард. – Не врач, а я!

Чарли Фрост, будучи допрошен юристом мистером Друганом, сказал правду. Да, золото, обнаруженное в доме Кросби Уэллса, было уже в слитках. Переплавкой занимался златокузнец-китаец Цю Лун, который вплоть до нынешнего утра был единственным наемным рабочим, старательствующим на «Авроре», руднике мистера Стейнза. Мистер Друган занес эти факты в свою записную книжку и весьма учтиво поблагодарил молодого банковского служащего за помощь. Затем он извлек на свет обгоревшую дарственную, полученную от Анны Уэдерелл, и, не говоря ни слова, протянул ее собеседнику через стол.

Фрост потрясенно воззрился на документ.

– Тут подпись! – воскликнул он.

– Что такое? – насторожился Друган.

– Эмери Стейнз подписал этот документ в какой-то момент в пределах последних двух месяцев, не раньше, – твердо заявил Фрост. – Разве что подпись поддельная… но я знаю его почерк: это его рука. Когда я видел бумагу в последний раз, напротив этого имени зиял пробел. Никакой подписи там не стояло.

– То есть он жив? – промолвил юрист.

Свернув на Коллингвуд-стрит, Бенджамин Левенталь с удивлением обнаружил, что аптека Притчарда заперта и в окне магазина красуется табличка «Закрыто». Он обошел здание кругом и на задней веранде обнаружил Притчардова подручного, мальчишку по имени Джайлз. Тот мирно читал газету.

– Где мистер Притчард? – осведомился Левенталь.

– Вышел, – отозвался мальчишка. – А вам чего надо?

– Таблетки для печени.

– Повторный рецепт?

– Да.

– Я вам отпущу. Заходите через черный ход.

Мальчишка отложил газету, и Левенталь последовал за ним внутрь, через Притчардову лабораторию и в лавку.

– Чтобы Джо да бросил заведение в понедельник в разгар рабочего дня – в жизни того не бывало! – размышлял вслух Левенталь, пока мальчишка занимался его заказом.

– Он уехал с туземцем.

– С Тауфаре?

– Понятия не имею, как его звать, – пожал плечами мальчишка. – Туземец вбежал как не в себе. Двух часов не прошло. Сообщил что-то мистеру Притчарду, мистер Притчард тотчас же послал меня нанять для них обоих бричку, и они сразу же рванули в Арахуру – ни дать ни взять ночные всадники.

– Ах вот как, – заинтересовался Левенталь. – А ты не знаешь зачем?

– Нет, – покачал головой мальчишка. – Но мистер Притчард взял с собою целую склянку лауданума и еще полный карман порошка. Туземец сказал: «Ему нужно лекарство», я своими ушами слышал. А кому нужно – не сказал. И мистер Притчард все твердил что-то, чего я не понял.

– И что же он такое твердил? – уточнил Левенталь.

– «Шлюхина пуля», – произнес мальчишка.

– Ба! Анна Уэдерелл!

Судя по его тону, Клинч был не столько удивлен, сколько потрясен до глубины души.

– Привет, Эдгар.

– Что ты тут делаешь? Милости просим!.. Я очень рад, что ты пришла… но что ты тут делаешь? – И он поспешил из-за стойки навстречу гостье.

– Мне нужно где-то подождать до пяти, – объяснила девушка. – Могу я злоупотребить твоим гостеприимством на несколько часов?

– Злоупотребить – да скажешь тоже! Никакого злоупотребления! – воскликнул Клинч, беря ее руки в свои. – Ну да, конечно же, разумеется! Проходи ко мне в кабинет. Чайку попьем? С печеньем? До чего ж приятно тебя видеть. Просто замечательно! А хозяйка твоя где? И куда это ты к пяти собралась?

– У меня назначена встреча в суде, – объяснила Анна Уэдерелл, вежливо высвобождая руки и отступая на шаг.

Улыбка Клинча разом погасла.

– Тебя вызвали в суд? – встревоженно переспросил он. – Допрашивать будут?

– Да нет, не в том дело. Я наняла адвоката, вот и все. Наняла по собственной воле.

– Адвоката!

– Да, – подтвердила Анна. – Я собираюсь оспорить притязания вдовы.

Клинч себя не помнил от изумления.

– Вот те на! – промолвил он, снова заулыбавшись в попытке скрыть свое замешательство. – Вот те на! Ты должна рассказать мне все как есть, Анна, – так что от чая не отвертишься. Я так счастлив, что ты пришла.

– Я рада это слышать, – промолвила Анна. – Я боялась, ты на меня разозлился.

– Как я могу на тебя разозлиться? – воскликнул Клинч. – Я ни за что бы… но почему? – А в следующее мгновение он все понял. – Ты собираешься оспорить притязания вдовы на тот золотой клад.

Анна кивнула:

– Существует документ, в котором наследницей названа я.

– Правда? – вздрогнул Клинч. – Подписанный, как полагается?

– В плите нашелся. У Кросби Уэллса в плите. Кто-то пытался его сжечь.

– Но документ подписан?

– Две тысячи фунтов, – рассказывала Анна. – Ох, Эдгар, ты всегда был мне вместо отца – скажу тебе как на духу. Он мне в подарок их хотел отдать. Две тысячи фунтов в подарок, все сразу. Он меня любит. Он все это время меня любил!

– Кто? – угрюмо переспросил Эдгар Клинч, но ответ он знал и так.

Уже возвращаясь к себе на Уэлд-стрит, Левенталь услышал, как его окликнули по имени. Он обернулся: к нему решительно шагал Дик Мэннеринг, с газетой под мышкой.

– У меня тут для тебя пикантная новость, Бен, – сообщил Мэннеринг. – Хотя, возможно, ты ее уже слышал. Хочешь пикантную новость?

Левенталь недоуменно нахмурился:

– Что такое?

– По слухам, начальник тюрьмы Шепард выписал ордер на арест мистера Су. Якобы мистер Су нынче утром объявился в Хокитике и выложил наличные за армейский револьвер! Как тебе такое?

– И мистер Су намерен им воспользоваться?

– А зачем покупать оружие, если не для того, чтобы им воспользоваться? – весело откликнулся Мэннеринг. – Помяни мое слово, того гляди посреди города перестрелка начнется. Перестрелка – в американском стиле!

– У меня тоже новости есть, – сообщил Левенталь, едва оба свернули на Ревелл-стрит и зашагали на юг. – Тоже слухи – и не менее пикантные, чем твои.

– Насчет нашего мистера Су?

– Насчет нашего мистера Стейнза, – отозвался Левенталь.

Цю Лун шинковал овощи на суп в своей хижине в Чайнатауне, когда послышался приближающийся цокот копыт, а затем донесся громкий оклик. Китаец подошел к двери и одной рукой отдернул полог из мешковины.

– Эй, ты, там, – заявил незваный гость, выходя из двуколки. – Тебя вызывают на допрос. Я отвезу тебя в Хокитикский суд.

Цю Лун воздел руки.

– Не А-Су, – объяснил он. – А-Цю.

– А то я не знаю, кто ты такой! – рявкнул незнакомец. – Именно тебя-то и надо! А ну пошли, живо! Двуколка ждет. Пошли.

– А-Цю, – повторил китаец.

– Да знаю я тебя. Это насчет того золота, что ты намыл на «Авроре».

– Арахура? – не расслышал А-Цю.

– Вот-вот, – кивнул незнакомец. – А теперь пошевеливайся. Тебя вызывает мистер Джон Друган, от имени и по поручению магистратского суда.

Выйдя из Резервного банка, мистер Друган навестил Харальда Нильссена, в конторе «Нильссен и К°». Комиссионер обнаружился у себя в кабинете, где составлял балансовый отчет для Джорджа Шепарда. Занятие было муторное, и Нильссен порадовался возможности отвлечься – то есть радовался он до тех пор, пока юрист не предъявил ему обгоревшую дарственную с подписями Эмери Стейнза и Кросби Уэллса. От лица Нильссена разом отхлынули все краски.

– Вы видели этот документ прежде? – осведомился Друган.

Но Нильссен был из тех, кто учится на собственных ошибках.

– Прежде чем я вам отвечу, – осторожно отозвался он, – мне бы хотелось узнать, кто послал вас и что у вас за дело ко мне.

Юрист кивнул.

– Справедливо, – признал он. – Девчонка Уэдерелл нынче утром получила этот документ из анонимного источника. Бумагу подсунули под дверь, пока ее хозяйка была в отлучке. Речь идет о кругленькой сумме, и, по всему судя, деньги эти девица имеет полное право положить в свой карман, как вы сами видите. Но уж больно на подставу смахивает. Мы ж не знаем, кто прислал ей дарственную – и зачем.