Ожог от зеркала - Александр Доставалов

Риски повернулся и пошёл обратно. Ему захотелось выпить вина.

Артур приподнял забрало, сел и сплюнул на грязный снег.

– Крыса канцелярская.

– Чего ты его так?

– Позвали – хоть бы посидел, посмотрел. Какой-то он сегодня странный.

– Он всё время с прибабахом.

– Сегодня особенно.

Вода прибывала все сильнее. Собственно, это была не вода – чёрная болотная жижа. Ноги вязли в ледяной каше, а свод провис так, что уже приходилось пригибаться. Зацепить головой кокон означало спровоцировать новый поток воды. Идти становилось труднее. Лучник больше ни о чём не спрашивал, Ярослав также молчал, лишь тяжелое дыхание обоих слышалось в холодном мраке, да однажды, зацепив обо что-то пальцами, Лучник зашипел.

Когда вода поднялась выше пояса, Ярослав остановился.

– Всё. Готовься, будем вы-ыбираться.

– Ещё... Ещё можно идти, – прохрипел Лучник.

– Ладно, да-авай ещё са-аженей двадцать, – согласился Ярослав, и они снова двинулись вперед. Зубы выплясывали знобкую дробь, и разговаривать было трудно. Ярослав отсчитал ещё несколько двойных шагов и почувствовал изменение в коконе. Они «упёрлись» в грунт, заболоченное озеро закончилось. Можно было повернуть правее, отойти вдоль берега ещё, но Ярослав остановился.

– Всё.

– Я могу идти дальше, – сообщил Лучник.

– Потом вылезти не сможем, – сказал Ярослав. Это было не совсем так, вода поднялась только до пояса, а критический порог был где-то на уровне груди, но сил двигаться у школяра уже не оставалось. Слишком холодной была эта вязкая мерзость. Он направил раструб конверта вверх и переключил фиксатор.

Жижа над ними раздвинулась, обвалившись на головы водой и грязными хлопьями – этого не должно было быть, и это свидетельствовало, что конверт на последнем издыхании – после чего стенки кокона затвердели. Вокруг образовался устойчивый колодец с темными стенками, по прочности напоминавшими каучук. Стенки эти были везде одинаковыми, никакого намёка на путь, которым они только что прошли, а количество воды под ногами сразу уменьшилось. Ярик поставил бесполезный уже конверт прямо в воду, снял с него твердеющую верёвку и забросил наверх. Над ними было всего четыре сажени, поэтому получилось с первого раза. Вытянув пробку-затычку, школяр подождал, пока верёвка затвердеет, и полез наверх, неловко упираясь ногами в стены колодца. Лучник ждал, баюкая на груди левую руку. Подниматься он даже не пытался.

Перевалившись через край, школяр огляделся. Он лежал на углу лесного озера, среди покрытых снегом камышей, и никаких признаков того, что где-то здесь находились рыцари, не наблюдалось. Ярослав мысленно обругал себя за осторожность. Нужно было тупо выбираться через верхний люк, не мёрзнуть и не мазаться в этой дряни.

– Хватайся, – сказал он Лучнику, упёрся ногами в край и вытащил того наверх. – Можно было не идти так далеко, – виновато сказал школяр, но тут они услышали голоса. Говорили в той стороне, откуда они пришли под заледеневшей гладью озера. Оба инстинктивно пригнулись. Слов было не разобрать, но вслушиваться они и не пытались.

Молча, стараясь не хрустеть ветками, Ярик и Лучник пошли в глубину леса.

За ними потянулся отчётливый мокрый след.

Глава 32

В белёсом до синевы небе мотался кусок прозрачной плёнки – упустил кто-то из паковавших вещи разбойников. Никаких других следов человека вокруг не было видно. По болотам шла вереница людей. Лодки по-прежнему несли – школяры опасались потревожить воздушным движением магическую сеть.

– Мы недалеко от дома. – Ольга шла рядом с Тарасом и, похоже, нисколько не тяготилась ситуацией.

– Ну, это как считать. – Школяр не был настроен столь оптимистично. – Вёрст восемьдесят будет.

– Всё равно. Можно за день добраться.

– Лошадей нет. Разве что на лодке.

– А ты чего хмурый такой?

Тарас замялся. Потом всё-таки сказал:

– Уж больно много мы народу покрошили.

Ольга округлила зелёные глаза.

– Пожалел, братик. Меня бы пожалел да остальных девок. Они вон, дуры, остались. Знаешь, сколько времени умирает весталка?

– Знаю. Я ж не за серебром в башню пришёл.

Ольга несколько смягчила тон.

– Всё равно зря этих уродов пожалел. Они там все козлы, как на подбор. Может, только два-три нормальных мужика и было.

– Там же служба. Их подбирать специально должны.

– Вот они, наверное, и подбирали. Чтобы не было симпатий. Хотя там всё равно припах специальный идёт и заклятия весталок, ну, ты знаешь.

– Да, я примерно в курсе.

– Желания, конечно, нет. Намёка на близость нет. Но службу несли всё равно уроды. Самое считается козырное место – ни войны, ни походов, а жалованье как на литовской войне. – Ольга поправила наплечную лямку. – Да и кормят. Они же всё у нас жрали. Девки мало едят, а любой запрос удовлетворяют, так эти... Один там был, особенно... А, ладно. – Она вдруг изменила тему. – В общем, не грусти, братик. Неси они службу как положено, ничего бы у вас не получилось. Так что сами виноваты. Лучше скажи, ты когда-нибудь свой браслет разглядывал?

– Конечно.

– Как думаешь, что там вместо камней? И нитки?

– Не знаю. Понимаю, что оно не камни, только видится как браслет. И нитка никогда не рвётся.

– Специально рвать не пробовал?

– Вот видно, что ты его в руках не держала. Это всё равно как ради любопытства горло перерезать.

– Непонятно.

– Ну вот, так же не хочется это делать. Не собираюсь пробовать, чувствую.

– Откуда ты можешь знать? Может, это и не опасно.

– Знаю. Чувствую.

– Как?

– Ну, как ребёнок чувствует, что на солнце нельзя смотреть. Никто ж ему не запрещает, он сам не смотрит. Так и нитка эта. И камни самоцветные.

– А они цвет когда-нибудь меняют?

– Нет. Мои были всегда тёмно-красные, гранат. Мне они кристаллом кажутся. Чем-то живым.

– А снимал вообще браслет?

– Ну... Надолго нет. И очень редко.

– А почему?

Тарас снова замялся. Наконец, поборов стеснение, сказал:

– Да мне отец когда-то... Понимаешь, он сказал, мол, если браслет снять... Ну, когда я маленький был. Мол, каждый раз, когда снимаешь, жизнь на год короче становится.

– И ты поверил?

– Ну, так отец же. – Тарас усмехнулся. – Не очень поверил, но всё равно не снимал. Мало ли, ведь целый год.

– Он, наверное, пошутил.

– Да нет. Он специально меня пугал, по малолетству. Чтобы не заигрался, не обронил. Сама ведь знаешь, если б я его потерял...

– Знаю. Интересно, как они там... Мама...