Реальность и сны - Михаил Ярославцев

где-то в другом месте, но тут мы прошли мимо нашего вчерашнего кострища. Здесь были дрова, которые мы натаскали, обрезки жести от починки лыж, банка от тушёнки, колея от «Бурана». Вот только ворот не было. Не было забора из жердей. Мы переглянулись с Илюхой, и прочитали друг у друга в глазах намерение молчать о случившемся, забыть, как страшный сон. Нам никто бы не поверил.

Каз оказался всего в получасе ходу. Оказывается, мы обогнули посёлок с юга в нашей гонке по колее, потому он и оказался у нас за спиной. Нам окончательно стало ясно, что никогда и ни с кем мы не поделимся тем, что с нами произошло в действительности. К отсутствию доказательств ночных происшествий добавился ещё и стыд за то, что заблудились в километре от посёлка.

Мы не обсуждали с Илюхой произошедшее ни в последующие дни наших каникул, ни по дороге домой, в Новосибирск. И уже на вокзале Новосибирск-Главный, когда нам пришла пора разойтись по домам, Илюша шепнул мне:

– Мишаня, он ведь мне каждую ночь снится.

– И мне, Илюша, – вздохнул я. – Наверное, мы больше никогда туда не поедем.

И мы больше никогда не ездили в походы.

Сейчас мне сорок, но он иногда мне снится до сих пор.

Прекрасная дама

(рассказ)

Где проходит грань между необычным и загадочным?

Между загадочным и странным?

Между странным и пугающим?

Между пугающим и опасным?

(Из лекции по психиатрии)

Лёхе Коновалову приснился сон. Необычный сон. Страшный. Лёха метался во сне, вскрикивал и скрежетал зубами. Снились какие-то твари совершенно неуловимых очертаний, словно тени, преследовавшие Лёху. Лёха знал там, во сне, что они просто ужасны, однако увидеть их не мог. Стоило ему только повернуть голову, как твари рассыпались чёрным дымком и скользили к нему за спину, чтобы материализоваться там и нависнуть сзади над Лёхиной головой всеми своими клыками и когтями. Тогда Лёха побежал. Он бежал по каким-то закоулкам и слышал сзади хриплое дыхание и цоканье когтей по мостовой. Он оборачивался на бегу, но его преследователи неизменно превращались в дым, который начинал струиться вокруг его ног, словно пытаясь угадать его дальнейшее направление движения. Лёха прислонился спиной к стене и закрыл глаза. И тут же почувствовал, что его обхватили десятки рук и тянут внутрь стены. Он закричал и проснулся.

В зашторенной комнате был полумрак, однако из узких щелей между шторами явственно пробивался свет. То ли рассвет, то ли луна.

Лёха полежал немного с открытыми глазами, чтобы сон окончательно растворился, рассеялся и исчез.

– Тьфу ты! – мысленно произнёс он и тут же почувствовал рядом движение. Видимо, сон ещё не совсем его покинул, потому что Лёха подпрыгнул на кровати и вскрикнул. Рядом с ним спала девушка. Лёха не мог её толком разглядеть в полутьме, но очертания тела под одеялом были очень соблазнительными.

Так. Девушка, значит. Очень, очень интересно. Потому что у Лёхи не было девушки, и он абсолютно не понимал и не помнил, откуда она взялась. А откуда она вообще могла появиться?

И тут Лёха вспомнил, что вчера они с Костиком и Серым смотрели футбол в баре. Аргентина – Парагвай. Три-ноль. Ну, выпивали, естественно. Хорошо выпивали. Но не настолько, чтобы не помнить девушку. Да и не было там девушек, в спортбаре.

Лёха осторожно прикоснулся к руке девушки. Рука была тёплая и мягкая. Девушка сквозь сон пробормотала что-то невнятное и повернулась на другой бок.

Лёха решительно встал с кровати и понял, что зря это сделал. Перед глазами поплыли фиолетовые круги, и в затылок стрельнуло острой болью. Видимо, выпили они вчера гораздо больше, чем ему казалось. Пошатываясь, Лёха раздвинул шторы. Было раннее утро. Небо угрюмо закуталось в тучи, которые подгонял и тащил с запада на восток резкий мартовский ветер. Фонари ещё горели, хотя и было достаточно светло. По улице проезжали редкие автомобили. Хмурое воскресное утро после бурной пятницы и субботы.

Девушка на кровати зашевелилась. Леха оглянулся. Она сидела на кровати и прикрывала глаза от света. Красивая. С милым рубчиком от подушки на розовой от сна щеке. Рыжие кудрявые волосы, нежная кожа.

– Привет, – не слишком уместно поздоровался Лёха.

– Привет, – отозвалась она низким, грудным, с легким придыханием голосом, от которого у Лёхи всё внутри подобралось и похолодело. У него никогда раньше не было такой девушки, по-настоящему красивой, привлекательной и желающей быть с ним. И он её не помнил. А она сидела на кровати и прикрывала глаза от неяркого утреннего света.

Надо было что-то говорить. Только Лёха не знал, что именно. Те два вопроса, что крутились в его голове, были абсолютно, катастрофически неуместны, а третий вопрос, внезапно возникший, был ещё и неприличным.

Поэтому Лёха стоял как истукан, пошатываясь от гудевших в голове винных паров, и молчал.

– Ты меня любишь? – произнесла девушка.

– Что? Й-йяаа? – проблеял от неожиданности Леха. – Д-даа…

– Понятно, – невесело усмехнулась девушка, – а вчера в клубе ты мне в любви признавался.

– В клубе?

Девушка деловито встала с кровати и, не одеваясь, вышла из спальни. Послышалось шлёпанье босых ног по полу, хлопнула дверь ванной, и зашумела вода.

Лёха повалился на кровать лицом вниз и обхватил голову руками. Клуб! Клуб! Ночной клуб? Кажется, Костик вчера предлагал поехать в клуб. Значит, они всё-таки туда поехали. И, видимо, там познакомились с этой девушкой. Хоть бы вспомнить, как её зовут! А он вообще знает, как её зовут? Боже мой, какая девушка! Сейчас она умоется, оденется и уйдёт. А он не может придумать ни одного слова, которое могло бы её задержать. Он даже имени её не помнит!

Лёха застонал и несколько раз ударил себя ладонями по затылку. Снова поплыли фиолетовые круги, и его замутило.

Кофе. Крепкий горячий кофе и поджаренный хлеб с сыром. И всё это сервировать, как положено, на маленьком столике. Достать хрустальную сахарницу из серванта, серебряные ложечки, чашки от сервиза. Это не завтрак в постель, но всё же. И сказать ей за завтраком, прихлёбывая черный бодрящий кофе, который должен прояснить эту муть в голове, что полюбил её с первого взгляда, полюбил больше всего на свете, больше жизни и никогда её теперь не отпустит. Тогда, возможно, она не уйдёт. Возможно, как-нибудь в разговоре ему удастся восстановить в памяти вчерашний вечер. И, может быть, он вспомнит наконец, как её зовут.

Лёха поднялся и, борясь с тошнотой, побрёл на кухню. На полу