Обратный отсчет: Равнина - Токацин

Он покосился на дозиметр. Что бы ни творилось наверху, на подземной станции оно никак не отражалось, — только сигма-излучение медленно, по милликьюгену, возрастало.

— А живые споры добыть не хочешь? — не унимался Вепуат. — Может, мы сами смогли бы их вырастить. Была бы катапультовая ферма.

Гедимин поморщился.

— Летучего слизня тоже выращивать? Если у них в цикле кататься на этой твари…

Вепуат пожал плечами.

— Уверен, что это обязательная часть цикла? Может, всё решается гораздо проще. А не попробуешь — не узнаешь.

Гедимин молча сдвинул чертёж на другой участок стола и склонился над ним, собирая разлетевшиеся мысли. Секунд десять за спиной было тихо. Потом Вепуат шумно вздохнул и загромыхал перьями.

— Пойду ловить еду. И «трилобиты» пусть поохотятся.

…На поверхности уже заметно посветлело. В защитное поле, окружающее Гедимина, немедленно врезалась пара летучих кальмаров и отрикошетила в землю. Гравий с тихим шорохом раздался, выпустил что-то продолговатое, и «кальмара» на лету ухватили и уволокли. Гедимин шагнул к закрывающейся воронке — гравий зашевелился, оседая. Странное существо уходило на глубину.

— Они чувствуют вибрации, — не оборачиваясь, сказал Вепуат. — Очень осторожные!

Он замер у костяной стойки, высоко подняв левый локоть; пальцы правой руки барабанили и скрежетали о нагрудник. Над холмом, среди мельтешащих «кальмаров», «рыб» и «слизней», метались «трилобиты». Тут были и «дикари», не только стая Вепуата, и что-то ещё более крупное и разлапистое. Чуть выше, расправив куцые крылья, висел Скаф. Гедимин хотел было спросить, чего он не охотится, — но из-под перьев молнией вылетел хоботок, сцапал «рыбу» и так же быстро втянулся. Чешуи поверх брюшной полости оттопырились ещё сильнее.

— Ты его теперь не наденешь, — Гедимин криво ухмыльнулся. Под ноги шмякнулся «кальмар». Взлететь он уже не смог — только дёргался, разбрызгивая жижу. Её тут же подхватывал усилившийся ветер. Над холмами курились облака неразличимых спор.

Перешагивая через полудохлых «кальмаров», Гедимин едва не наступил на «катапульту». Он покосился на дозиметр (омикрон-излучение медленно усиливалось), потом — на небо. До рассвета оставалось немного. Облака мелких спор растянулись по ветру, покрыв небесные складки поперечными полосами.

Вепуат резко топнул и наклонился за неподвижными тушками. То, что собиралось их подобрать, нырнуло в гравий — только зашуршали камешки. Гедимин увидел подвешенные к стойке мешки. Их уже раздуло. Внутри что-то слабо шевелилось.

— Уверен, что это едят? — Гедимин подобрал дохлую «рыбу». Она, казалось, лопнула по шву. Внутренностей не было — всю брюшную полость занимали обрывки плёнок.

— Заморожу на голодные дни, — отозвался Вепуат, подбирая тушки. «Трилобиты» уже не замечали ни их, ни открытых мешков на стойке, — сидели на перекладинах, растопырив чешуи. Приземлился и Скаф. Стойка под ним заскрипела. Вепуат укоризненно хмыкнул.

— Я её рассчитывал на твой вес!

Он поднёс «кальмара» к груди, туда, где странно шевелились отрастающие перья. Что-то чёрное приподнялось из-под пластин. Гедимин мигнул.

— Глаза⁈

— У него и хоботок есть, — отозвался Вепуат, бросая «кальмара» в мешок. — Но от пищи отказывается. Что-то ещё не сформировалось…

Гедимин огляделся по сторонам. Споровые катапульты начинали поскрипывать — то ли на усилившемся ветру, то ли от внутреннего натяжения. Мелкие твари вокруг уже не мельтешили — кто мог, улетел, оставшихся уволакивали под землю. Гедимин включил сигма-сканер, направил луч на шевелящийся гравий — на экране проступили очертания чего-то ворсистого. Секунда — и оно закопошилось, уходя всё глубже.

— Они что, чувствуют сигму? — вслух подумал Гедимин. Луч, пройдя сквозь холм, уже добрался до ущелья, и сармат увидел часть панциря сааг-туула. Животное лежало неподвижно, чуть приподняв боковые пластины. На спине никого не было.

— Джагулы с утра охотились? — спросил Гедимин. Вепуат удивлённо хмыкнул и заглянул под обрыв.

— Они здесь? Даже внимания не обратил. Странно. Думал, они в соседних Сфенах. Джархин даже зверьков не выпустил…

— Говорил же я — эту дохлятину не едят, — Гедимин потыкал согнутым пальцем в завязанный мешок. «Трилобит», сидящий рядом, недовольно булькнул. Он бы и чешуями потрещал, но они уже не смыкались.

— Нхельви ели и не жаловались, — проворчал Вепуат. — Ты лучше вверх смотри!

Дозиметр зажёг красный светодиод. Гедимин выпрямился. Скрип со всех сторон стал громче — споры готовились к старту. Из клубящейся дымки медленно выплывал гигантский слизень.

Вокруг затрещало. Сотни щелчков срабатывающих «катапульт» сливались в грохот. Первые слизни уже проплыли над холмом; ветер догонял их, уволакивая следом потоки спор.

— Стой! — вскрикнул Вепуат. Мимо Гедимина промчался «трилобит». Вся четвёрка, выстроившись перекошенным клином, рывками набирала высоту.

— Держи! — заорал Вепуат. Шар защитного поля схлопнулся в паре метров от улетающих. Гедимин оказался метче — пузырь повис в воздухе, заключив в себя всю четвёрку. «Трилобиты» не обратили на него внимания. Теперь они летели вместе с ним.

Скаф затрещал перьями, пытаясь взлететь, и Вепуат вцепился в него. Гедимин кинул вслед стае эшку-тэй два полевых тяжа. Пару секунд они натягивались, и сармат испугался, что животным хватит сил их порвать — но на третьей секунде тяжи сократились, подтягивая за собой пузырь. Вепуат с досадливым воплем вспорол его, сгрёб в ладонь шлейки. «Трилобиты» с клёкотом рвались в небо. Защитный купол поднялся над сарматами, помутнел, светодиод на дозиметре погас, — шлейки провисли, и эшку-тэй осели на стойку и руки «хозяина». Скаф подобрал крылья и забулькал.

— Его тошнит? — Гедимин посторонился. «Излучение, призыв… Похоже, действует не только на споры. Эти эшку, — они же не охотиться полетели. Их и так от еды раздуло. Их позвали…»

— Он расстроен, — буркнул Вепуат. Один из «трилобитов», кое-как спрыгнув со стойки, забрался под перья Скафа. Вепуат подсадил остальных. Бульканье стихло.

— Тащи их вниз, — сказал Гедимин. — Так и иди с пузырём. Они летят на зов.

— Ага, — Вепуат взвалил Скафа на плечо. Гедимин выбрался из-под купола, замкнул его на сармате и огляделся по сторонам. По небу, догоняя сородичей,