Выше головы! - Расселл Джонс

— Вот именно: болезни! Но пока не начали лечить, все считали, что никуда не деться и так будет всегда. Спасибо Соцмониторингу, что избавил нас от этого! За одно это им можно простить все их фокусы, — добавил он. — Всё-таки сортировку для нулевого поколения они провели очень аккуратно. У меня волосы шевелились, когда я смотрел, что творилось в докосмическую вне колонии.

«Причём в раздел по истории скво ты не залезал», — подумал я.

Впрочем, я тоже не особо туда заходил — хватало лекций Утенбаевой, чтобы оценить «безопасность» тогдашней жизни. Убийства были почти что рядовым явлением. Про них даже шутили. Даже кино снимали про убийц! Вообще насилие казалось чуть ли не нормальным делом. При этом каждый человек мог стать угрозой. Каждый! Безумный клубок обстоятельств и условий, при котором уродливые традиции передавались из поколения в поколение. И люди жили, не понимая, насколько ненормально они живут. У них не было логосов, они не верили в те законы, которые их защищали, да и друг другу тогдашние люди доверяли очень слабо и предпочитали считать незнакомца врагом…

— А что-нибудь ещё? — попросил я. — Ещё вариант?

Инспектор вновь поиграл подушечками пальцев, как будто растирая что-то.

— Должностное тебе нельзя? — уточнил он.

— Нет.

— Жаль! За коррупцию тоже ссылка без амнистии. И организовать просто! Одного требования взятки достаточно.

— Это когда человек получает для себя выгоду при помощи должностного лица? — на всякий случай поинтересовался я, чтобы не перепутать. — За плату или отдельную выгоду?

— Да. Кстати, случается до сих пор! — и он с громким хрустом разгрыз сухарик.

— Но мне это нельзя.

— Да, я понял. Досадно… Ты же понимаешь, что хочешь невозможного, да?

Крошки сыпались на стол, еле слышно играла какая-то невразумительная музыка, и широкие зелёные листья чуть покачивались под невидимыми потоками перегоняемого воздуха. Хёугэн не выглядел расстроенным — для него это была всего лишь «зарядка для ума». Поэтому он и не спрашивал, зачем мне…

— Я понимаю, как это трудно, — сказал я (признавая, какой он важный специалист — майор-инспектор Отдела Безопасности уполномоченный представитель Совета Независимых Станций Хаким Хёугэн!) — Но уверен, ты поможешь мне найти…

— Разве я сказал, что «трудно»? — он приподнял бровь. — «Невозможно»! Потому что… ну, какой у тебя может быть мотив? По ошибке или небрежности — нельзя, потому что это и есть «нарушение должностных обязанностей». Для личной выгоды — не годится, не твой профиль абсолютно. Ты же не собираешься ничего для себя украсть?

— Что — украсть? — спросил я, сощурившись.

— Что-нибудь. Что тебе нравится. Какую-нибудь вещь. Бывает же, что тебе нравится чужая собственность?

— Ну, да… И что из этого, что нравится? Надо красть, что ли? У другого человека? Почему нельзя купить то же самое?

— Вот-вот, я же говорю, что не твой профиль… Ещё есть превышение общественных полномочий по личным мотивам. Но для этого нужно быть на выборной должности. Остаётся преступление на почве страсти.

Я отрицательно покачал головой, и он кивнул соглашаясь.

— Да, это не выход. Без насилия тут не обойтись, а ты это у нас не очень-то любишь… Значит, подделка информации. Придётся постараться, чтобы всё организовать, но отношение к таким преступникам без лишней жалости. И на ссылку можно легко заработать!

Стоило мне обрадоваться, как он продолжил:

— Но без мотива это не имеет смысла. Для себя же ты не будешь стараться? У тебя там нечего подделывать, да и незачем! Особенно после ньюсов камрада Прайса… Если выберешь этот вариант, сначала найди того, кому это нужно.

— Что значит «нужно»? — нахмурился я. — Для чего?

— Ну, как камраду Зив, — объяснил инспектор. — Она ведь погорела на том, что остались записи о её прошлых делишках. А представь, что ты стёр эти записи или замаскировал допуском! И нашли бы это уже после того, как камрад Нортонсона был осуждён! — Хёугэн мечтательно прикрыл глаза. — За такое тебя бы точно выслали! А личным мотивом стали бы отношения первой степени. Вот это, я понимаю, дело! Красиво и логично. И никто бы не пострадал, — он перевёл на меня холодный оценивающий взгляд и уточнил:

— Физически не пострадал. Это же главный критерий?

Последнее интервью — 2

— Давай поговорим об Отделе Безопасности. Ты явно был к нему близок, и не только по работе. Что именно тебя привлекало в людях оттуда? Ты был дружен с ними — Нортонсон, Хёугэн, Гольц. Особенно с Нортонсоном и Хёугэном. После такого странно было странно ожидать от тебя… Ну, того, что ты совершил!

Трудный, неприятный и ожидаемый вопрос. И ответить следовало так, чтобы всем — тем, кто останется — было легче. По крайней мере, чтобы у них не возникло вопросов ко мне. Я только потому и согласился на это дурацкое интервью, что понимал: вопросов накопится много. Потом. Но потом я ответить точно не смогу! Как Чарли не мог ответить мне, хотя у него наверняка было, что сказать…

— Мне кажется, всё дело в чувстве надёжности. И в безопасности, конечно! Я ведь прибыл на станцию с Нортонсоном, и он с самого начала стоял на моей стороне. Он поддерживал меня, помогал справиться. Последующие дела тоже во многом были связаны с ОБ. И с Генри я часто общался. И с его родственниками тоже. Очень просто с ними было… И хотелось быть рядом подольше. Как будто я пытался «заразиться» этой простотой и надежностью. К сожалению, не получилось.

— Ты говоришь про защиту… Но мы уже выяснили, что никто из тильдийцев не покушался на твою жизнь! Так от чего ты искал защиты? Или от кого?

Я вспомнил Дозорных в тот день, когда они подловили меня в коридоре. И Ханну Зотову с её верёвками и узлами… Но сказал то, что надо было сказать:

— Они защищали меня от меня самого. Но не смогли…

— Думаешь, проблема была заложена в тебе изначально?

«Нет», — хотелось мне ответить, — «Изначально я не желал никому зла. Включая себя. Но меня слишком долго использовали. Как будто не представляли, что бывает, если очень долго кого-то ломать…»

— Проблема была в самой идее андроидов А-класса. Рано или поздно случилось бы то, что должна было случиться. Это было предназначено — то, что произошло.

— Не думаю, что дело в этом, — Саласар отрицательно покачал головой — и впервые за всё время нашего знакомства у меня возникло чувство, что я поймал его взгляд. — Это не так!

Я пожал плечами:

— Это твоё мнение. А у меня — моё.

— Уверен, мои зрители тоже не согласны. Несмотря ни на что…